Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Я порывисто накрыла ладонь Мэла своею и сжала. Люблю его. Люблю.
Мэл оторвался от писанины и улыбнулся, ответно сжав мои пальцы. Он написал что-то на тетрадном листке и, оторвав клочок, подвинул мне.
"Не отвлекайся" - было выведено каллиграфическим почерком.
Я и не отвлекаюсь. Разве что самую чуточку.
___________________________________________________
ДП, дэпы (разг., жарг.) - Департамент правопорядка
defensor * , дефенсор (перевод с новолат.) - защитник
или
или
30. Ящик Пандоры
-1-
Фотосессия в особняке папеньки наложила отпечаток на мое настроение. Мысли о том, каким могло быть будущее, если бы не развелись родители, роились, мешая сосредоточиться на учебе. Фантазии о несостоявшемся островке семейного счастья разбавлялись раздумьями о причинах, развёдших отца и маму.
Наконец, Мэлу надоел бессмысленный взор, обращаемый на него каждый раз, когда он пытался отвлечь меня чем-нибудь более прозаичным.
- Если будешь хандрить из-за каждой встречи с отцом, завалишь семестр. Закаливайся. Вы будете часто видеться.
Выслушав нерадужный прогноз, я упала духом. И ведь Мэл давно предупредил о грядущих изменениях в моей жизни, а, теперь, когда эти самые изменения нагнали, дыша в затылок, на меня навалилась апатия.
- А можно совсем не видеться? Или хотя бы до выпускного?
Мэл хмыкнул:
- Увы. В воскресенье - концерт. А затем потекут приглашения на маленькие и большие мероприятия, на семейные и правительственные праздники.
Я ужаснулась:
- И обязательно соглашаться? Когда же учиться? Можно отдать наши билеты тем, кто действительно хочет посмотреть выступление. На худой конец, можно продать желающим!
- Спекулянточка моя, - поддел Мэл. - Не получится передарить или продать приглашения. Они именные. Но их можно фильтровать. Если статус соответствует, имеешь право отказаться от семейного обеда или юбилея.
- А он соответствует? - спросила я с надеждой.
- Да. Но от тех мероприятий, которые посещает Рубля, не отвертеться. А он будет на концерте. Министерство культуры выпросило деньги на строительство Академии, поэтому премьер приедет с ревизией - на что потрачены финансы, и каков результат.
И опять всё завязано около Рубли. Никто не смеет чихнуть без его разрешения. А мне и подавно нельзя игнорировать приглашение премьер-министра, чей указ одарил меня фантастическими благами. О них напомнил большой конверт с серьезными печатями, доставленный накануне спецкурьером из Дома правительства. В нем оказалась пластиковая карточка Первого правительственного банка, на которой с прошлого месяца начали накапливаться висоры, дарованные Рублей. Вдобавок прилагался договор аренды жилого помещения в двух экземплярах с пустыми строчками. Осталось вписать адрес жилья, реквизиты арендатора - и въезжай, куда душе угодно.
Банковская карточка и договор перекочевали Мэлу. Вива покрутила бы пальцем у виска, прочитав нотацию об отсутствии женского ума и хитрости, но я не пожалела о своем решении. Поскольку из нас двоих Мэл ворочал заработанными средствами, мне показалось некрасивым и нечестным прикуркуливать подарки премьер-министра. К тому же, я боялась ущемить гордость своего мужчины. У меня куры денег не клюют, а он вынужден подрабатывать и учиться да еще следить за ростом статуса.
- Зачем? - спросил, когда я вручила конверт с содержимым.
- Затем, что ты отвечаешь за меня. Как скажешь, так и будет. Твое слово - последнее.
Мэл и глазом не моргнул, забрав подарок премьер-министра, но я видела: ему важно мое признание и согласие с тем, что он - глава семьи и распорядитель финансов. Так оно и есть, но моему мужчине незачем знать, что заначка из банковской ячейки станет незаметным подспорьем в совместном бюджете. Зачем загружать голову ненужными мелочами? Пусть мой военачальник планирует на здоровье статьи расходов и доходов. Он и не заметит, что наличность от продажи коньячной фляжки вливается тонким ручейком в реку общих трат. Осталось придумать, как выцарапать свои же денежки из банка незаметно от Мэла и от охранников. Стоящих мыслей по этому поводу пока что не было.
Солнечность и безветрие в столице сменились дождливым антициклоном с незначительным похолоданием, и мне пришлось купить зонтик с рюшками по краю. В сухом состоянии он имел насыщенный голубой цвет, а на мокром материале как на фотопленке проявлялись замысловатые узоры, и разводы никогда не повторялись.
Небо хмурилось, дождик моросил с нечастыми перерывами, но ему никак не удавалось изгнать весеннее настроение. Воздух пах мокрым асфальтом, корой деревьев и смолой от прилипших к подошвам чешуек с раскрывающихся почек. По утрам мы шли в институт под зонтом Мэла - большим и черным, обходя лужи по пути. На мой девчачий зонтик Мэл поглядывал снисходительно и старательно сдерживал ухмылку.
Убийцу нашли, но неизвестно, стало ли легче дышать, как выразился Мэл. Телохранители освободили комнаты в общежитии и теперь приезжали по требованию после телефонного звонка или нажатия кнопки на браслете. Вечером они сдавали вахту, а Мэл принимал. Охранники перестали досконально проверять каждую вещицу, попадавшую в мои руки, и ослабление тотального контроля не могло не радовать. Однако чужое навязчивое внимание держало в постоянном напряжении.
Сказать, что я осталась незаметной серой крыской - значит, бесстыже соврать. Но привыкнуть к назойливому интересу студентов оказалось трудно, а вернее, практически невозможно. Поначалу чудилось, что в моем облике что-то неладно - или посадилось пятно на платье, или тушь потекла, или птичка на голову капнула. Нужно учиться видеть сквозь людей, - внушала я себе. Теперь понятно, почему у известных и популярных личностей скользящие пустые взгляды. Это своеобразная защитная реакция. Вроде бы смотришь на человека, а на самом деле - мимо него.
Территорию альма-матер оккупировали журналисты. По указанию администрации им запретили появляться в пределах институтского периметра, и они прохаживались за воротами, фотографируя, снимая на камеры и вылавливая случайных студентов, чтобы взять интервью. Причем не только обо мне, но и о Ромашевичевском и об Эльзушке. Хотя следствие не озвучило фамилии обвиняемых, слухи мгновенно просочились в прессу. Ромашку называли оборотнем и двуликим Янусом. Газеты, которые ежедневно привозили к обеду охранники, пестрели эпитетами о хладнокровном преподавателе-убийце. О Штице писали осторожнее. Видимо, боялись своры адвокатов, готовых перегрызть глотку журналистам за оскорбительные высказывания.
