Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Это еще выходит хорошо, что мальчонка в Тишку не втрескался, с эдакими-то наклонностями, — рассудил домовой, почесав себе бороду, торчащую жестким веником. — Может, в таком разе, его в город отправить, к людям?
— Через мой труп, — отрезал Яр.
— Хех, ты ж бессмертный, — крякнул соседушка. — А Тишку вон отправил ажно за границу.
— Сравнил! — фыркнул лесной владыка. — Мышонок на своем веку сколько уже людских девок перепортил? Сколько с парнями из-за этого дрался — один на ватагу? А Мирош? Вот то-то и оно. Чтобы Тишку обидеть, надо очень постараться. Да потом постараться остаться в живых, если он всё-таки разозлится. А Мир весь в меня пошел, нервный и ранимый.
— Нервный, это да, — кхекнул соседушка. — Ну, дык как же не пойти-то в тебя, коли ты его заместо матери и выно… — Договорить домовому Яр не позволил, залепил рот ладонью, разъяренно зашипел.
Соседушка опомнился, глаза вытаращил, поняв, что едва не проболтался. Кивнул, помигал глазами, что осознал, мол, и руки можно убирать.
— Присмотришь за ним, — приказал лесной царь. — Если что, сразу докладывай.
— Ну, это как обычно, — вздохнул соседушка. — Только уж и ты… как бы… от Луши не отворачивайся совсем-то, ладно? Ну, дурит баба на старости лет, уж прости ее.
— Я никогда ни от кого не отказывался, — с затаенной обидой негромко ответил Яр. — Если я признал кого-то своим, значит, не отступлюсь ни за что. Это они меня все вечно бросают. Лукерья — моя любимая. Пусть думает что хочет, но она всегда будет моей.
— Упрямый ты. И она упрямая! — вздохнул домовой. Но заулыбался с облегчением, всё-таки ощущал себя ответственным за Лукерью во имя памяти ее покойной бабки.
— Сегодня чудесный день! Просто прекрасный! Только кое-что мешает мне увидеть, насколько этот день хорош, — бормотал Светозар, успокаивая сам себя. Он ломился через заросли, не разбирая дороги, ибо зачем искать тропинку, если кусты у него на пути сами поджимаются, а деревья поднимают ветки повыше, чтобы не стегнуть и не уколоть. Потому что это пусть и был приграничный, но всё-таки еще Лес.
Светозар как думал: сегодня на рассвете оседлает Полкана — и к закату наконец-то оставит родные земли далеко позади. А что получилось? Верный скакун наотрез отказался надевать сбрую, тыча в лицо молодому хозяину своё когтистое копыто, уверяя, что не в состоянии наступить на ногу, куда уж тут скакать во весь опор. Якобы заноза застряла. Светозар честно осмотрел и мозолистую пятку, и проверил, крепко ли сидят когти-кинжалы на коротких пальцах скакуна, даже заодно подточил оные специальной адамантовой пилочкой, чтобы острее были и блестели ярче. Но занозы не нашел и следа. Светозар усомнился бы в уверениях своего бессловесного спутника, ведь не могла какая-то случайная щепочка, иголка или колючка проколоть толстенную шкуру чудо-коня, которую и мечи-копья взять не смогли бы. Однако просто так верный скакун не станет валяться на земле, задрав копыта кверху. Полкан своего молодого хозяина катал на широкой спине, когда тот едва из пеленок вылез, он не будет ему врать в глаза только из лени и нежелания уезжать из родного дома. Поэтому пришлось вздохнуть и согласиться на еще один день промедления.
Светозар, когда собрался в героический поход, вообще наивно полагал, что на дорогу от Дубравы до границы Леса он потратит от силы день. Еще недельки хватит на поиск рощи дриад. Вот на месте придется задержаться подольше, там всё-таки дракон — зверюга, которую следует тщательно изучить и по возможности доблестно покорить.
Однако несмотря на всю целеустремленность, старший сын лесного царя только на пересечение отцовских владений потратил больше недели. Каждый обитатель Леса стремился при встрече выразить царевичу свое почтение, поболтать о жизни часок-другой или пригласить высокого гостя к себе в логово на ночлег, что обычно оборачивалось хмельной пирушкой с привлечением соседей разнообразного вида, а утром, естественно, Светозару в седло залезать не хотелось, ибо укачивало после вчерашнего.
Вдобавок объявились эти дриады. Он уже предвкушал свободу приключений на чужбине — куда там! Пришлось развернуться и проводить девиц аж до Кабаньей лощины, чтобы не заплутали. Причем одна проявила особенную настойчивость… Отказать же попавшим в беду дамам Светозар не мог в силу своей героической натуры. Он вообще женщинам не умел отказывать, кем бы те ни были: русалками, древесными девами или простыми смертными. Из-за чего и терпел сейчас душевные страдания. Одно хорошо: благодаря дриадам путешествие за абстрактными подвигами приобрело конкретную цель назначения.
Из-за всех проволочек лесному царевичу стало казаться, будто теперь даже ведро над ним насмехается. Обычное ведро, кожаное, практичное, удобно складывавшееся в седельные сумки. Но ведь оно ПОХОДНОЕ! А у него, горе-героя, не поход получается, а черт знает что. Расскажет дракону при встрече, как он до него ехал — чудище, пожалуй, со смеху лопнет.
Светозар, бухтя себе под нос ругательства, вышел к тихому озеру и зачерпнул воды. При этом зелень на водном зеркале услужливо расползлась в разные стороны, открыв для него чистое окошко. Полкан, пользуясь привилегией хворого, гонял его с раннего утра: то еловых лап для подстилки нарежь, то спинку почеши, то за ухом пощекочи, то гриву расчеши и в косички заплети, то воды натаскай… Воду таскать Светозар замучился — уже пятый раз к озеру бегает. Никогда раньше он не замечал за своим скакуном такой жажды.
Светозар выпрямился, пронзенный мыслью: а если Полкан столько пьет, то почему в кустики не бегает? Или бегает, но специально пользуется его отлучками, чтобы не показывать, что может наступать на якобы больную ногу? Нет, быть такого не может, лесной царевич аж головой помотал, прогоняя догадку. Наверное, чудо-конь запасает влагу в тайных участках собственного тела, в предчувствии тяжелой дороги через чужбину, где просто так из первой лужи не попьешь — мало ли отравишься по неосторожности. Видел же Евтихий в детстве забавных зверюг верблюдов, когда отец его с собою на Ярмарку брал. На этих степенных скакунах купцы с юга привозили огромные тюки с товаром, которые не каждая лошадь поднимет. Верблюды воду запасали в своих горбах. А куда запасается Полкан? Вроде бы горбов у него никаких не выросло, в объеме он тоже не прибавил.
Крепко задумавшись, Светозар не сразу заметил, что на озере он не один. Чуть в сторонке от него, замершего, за прозрачной «ширмой» разлапистого ивняка купалась прелестная дева. И то определенно была не полудикая кикиморка, которая встретилась ему здесь в полдень и пыталась строить глазки, пока Светозар не объяснил ей, что такое обет безбрачия и почему он на себя оный наложил.
Меднобокое солнце усаживалось на горизонт, застланный длинной лиловой тучкой. Косые лучи рассыпались бликами по озерному темному зеркалу. Прекрасная дева, стоя в воде по пояс, с тихим плеском обмывала свои перси и нежный животик, зачерпывая воду ладошками. По спине ее, белокожей, гибкой, струились каскадом роскошные волосы, в закатном свете играющие золотом и янтарем, кончики же прядей расползались по воде ореолом вокруг ее стройных ног.
Светозар залюбовался девичьей грацией, на губах его кривилась усмешка. Дева мурлыкала песенку, поэтому не слышала его приближения.
Он вежливо покашлял.
Дева, что ожидаемо, вскрикнула вспугнутой птичкой. И прикрыла наготу ладошками. Впрочем, одной рукой она поддержала округлые перси, а второй, в отличие от большинства девушек в подобном положении, не чресла закрыла от нескромных взоров, а собственные свои прекрасные очи залепила. И не присела в воду, ища прикрытия, а напротив шагнула к берегу, позволяя видеть себя всю до колена. И не отвернулась.
Светозар ложно скромничать не стал: оглядел и в этой позе, оценил. Благо незнакомка замерла, не убегая, и лишь взволнованно глубоко дышала, отчего перси, и без того с трудом удерживаемые одной ее тонкой рукой, разволновались, как густой кисель, приковывая к себе мужское внимание.
