Особо одаренная особа - Вересень Мария (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Он сидел, подперев кулаком подбородок, и только брови поднимал.
— Я тебе поражаюсь, Верелея, все-таки такое воображение! Ни разу не видел, чтобы ученики в комнате костер палили!
— А кто видел, чтобы ученики по своей воле учились? А костер палить можно и в парке. Вот. — Я протянула ему бумажку. — Хочешь, делай, хочешь, не делай.
— Я у тебя сегодня ночевать буду, — тут же обрадовал меня маг.
— Вот еще! — подскочила я.
— А что такого?
— Давай сам со своими голыми мышами разбирайся.
— При чем тут мыши! — вскинулся Велий и, отодвинув тарелку, проникновенно поинтересовался: — А почему бы мне не заночевать у любимой девушки?
Я почувствовала, как загорелись щеки, и уперлась в его грудь руками:
— Потому что нечего мужчине делать в комнате у невинной девицы.
— Так и нечего? — расхохотался Велий.
— Ах ты! — Я вырвалась из его рук. — Иди отсюда!
Но пойди отбейся от такого! Если б не рабочие, обрушившие в коридоре стремянку, кто знает, чем бы кончилось… А так я пискнула и выскочила за дверь.
— Подержите кто-нибудь. — Я затравленно оглянулась, а нечисть загоготала.
Лицемерный маг вышел, степенно поправляя на себе одежку, и зыркнул вокруг сурово, ему тут же под ноги упало ведро, расплескавшись известью.
— Ах вы! — Он тряхнул леса, и с них следом за ведром свалился косорукий коридорный.
— Верелея, ты где? — Велий глянул в оба конца, понимая, что я могла и в туалете спрятаться, но я была девушка умная и никогда не загоняла себя в тупики, поэтому по лесенке решила вышмыгнуть в парк. Он кинулся на перестук каблучков так же азартно, как ночью перепрыгивал через бадьи и тазы, с единственной разницей, что сейчас был в сапогах, поэтому бежал быстрее и мы почти одновременно попались на глаза Феофилакту Транквиллиновичу.
— Что это с вами? — уставился директор на забрызганного известкой, раскрасневшегося мага.
— В архив меня гонит, — пожаловалась я. Велий сделал страшные глаза, а Гуляевы работяги заржали:
— Это у него гон начался!
— А-а, — махнул рукой директор и тут же подскочил: — А-а! Вы это… — Он глянул на Велия другими глазами с явным желанием послать его куда-нибудь в Конклав.
— Да вы что?! — замахали мы дружно с магом. — У нас и в мыслях не было!
— Я же «невеста» Аэрона, — затянула я любимую песню и, со злостью глянув на скалящихся маляров, многообещающе прошипела: — Найдете вы у меня сегодня из Школы выход.
Может, сама я в магии ничего не понимала, но Велий заклинание успел придумать, я, зажмурившись, вспомнила все: и коэффициент пять, и про приложение массы.
— Вот вам, — сказала я и твердой походкой победителя отправилась на прогулку, оставив Велия разбираться с директором.
У Никодима было почти пусто и грустно без учеников, летом кабак терпел убытки. Я села за свой любимый стол, изрезанный длинными столбцами неприличных стихов, признаний в любви и философскими изречениями учеников о жизни вообще и учителях в частности. На самом видном месте было написано «Верея — дура». Я побарабанила пальцами по столу:
— Та-ак, мавке на это трудолюбия не хватит. Стало быть, Алия или Аэрон. — И написала: «Аэрон — пустозвон», «Алия — без талии», а потом подумала и добавила «Велий — бабник», не в рифму, зато по существу. — Все. — Допила квас, предложенный кабатчиком, дожевала пряник и, довольная собой, обедом и прогулкой, решила вернуться в Школу.
— Ну и где все? — постукивала половником о сапожок Дунька.
Стол был накрыт и пугающе пуст.
— Эй! Вы поуснули там, что ли?! — заорала шишимора. К окнам третьего этажа прильнули заинтересованные лица, расплющенные носы и круглые глаза выглядели нездорово. — Чего это с ними?! — удивилась шишимора, хмуря выщипанные бровки.
— Может, кушать не хотят? — спросила я, принюхиваясь к обеду, но обед был вполне съедобен.
Дунька чуть не выронила половник:
— Когда это они кушать не хотели?
— А может, пьют? — предположила я.
— Тогда бы песни пели, — покачала головой шишимора. — А они только бегают, как мыши, и в окна пялятся. Ох, не нравится мне это!
Велий и Феофилакт Транквиллинович сидели в комнате Вереи и смотрели друг на друга, чувствуя себя неуютно. В коридоре кричали, бились и ругались, со злобой поддавая по ведрам.
— Может, еще раз все обойдем? — предложил директор. Велий покачал головой. Самое обидное, что окна не бились, поломанный табурет валялся на полу, укоризненно показывая разбитые ножки. — Ну делайте же что-нибудь! — вспылил директор.
— А что я сделаю, если вы ничего не можете! — откликнулся Велий, бессильно разводя руками.
— Ну знаете! — Феофилакт Транквиллинович вскочил. — Я так сидеть не могу! — и, распахнув дверь, вышел в коридор, услышав вслед:
— А что толку бегать, как белка в колесе?
Коридор был заляпан краской, но пуст.
— Откликнитесь кто-нибудь! — потребовал Феофилакт Транквиллинович, тишина была ему ответом. Он хмыкнул и пошел по коридору к предполагаемому выходу, открывая все двери подряд. Когда и в восьмой комнате он увидел Велия, то не выдержал и возмутился:
— Может, вы присоединитесь наконец?
— Глупей предложения я не слышал, — проворчал себе под нос маг, но отказать не смог. К удивлению обоих, они уже в следующей комнате обнаружили красноглазого зареванного Гуляя.
— Родимец! — кинулся он к директору на грудь; судя по разоренности в комнате, он кидался в окна всем, даже шкафами, и пытался грызть стены. Велий с интересом посмотрел на дворового и сказал:
— Ну-ка, прихвати тот сундучок!
— Вы что-то придумали? — оживился директор.
— Не то чтобы придумал, но есть у меня одна идейка насчет массы перехода через искривленное пространство, только коэффициент там сумасшедший… — Он нырнул в шкаф. — Брать будем только самое тяжелое! — и вынырнул оттуда, держа перед собой заслонку от печи, уставленную чугунными утюгами и сковородами. — Это вам. — Велий протянул директору все это, как праздничный каравай.
— За стенкой кто-то плакал, — заметил дворовой. Но соседней оказалась все та же Вереина комната.
— Не получилось, — сказал маг.
— А если увеличить скорость движения? — прогремел директор.
— Ну побежали, — легко согласился Велий, а Гуляй крякнул, перекидывая сундук с плеча на спину и приседая для разбега на подрагивающих ногах. Когда нечисть вывалилась в парк, вид у нее был жуткий, мало того что все они были обвешаны железом, какое нашли, измазаны в краске, красны, всклочены и шатались от нечеловеческой усталости, они еще и что-то бормотали.
— Че-то не пойму я, — навострила уши шишимора, а я как-то сразу попятилась, увидев пристальный взгляд Феофилакта Транквиллиновича, судорожно сжимающего два утюга.
— Что-то я тут засиделась. — Я стала поспешно отступать в глубь парка.
— Госпожа ученица, — лязгнуло железо у меня над ухом, я вспомнила про утренних маляров и ударилась в бегство.
— Верелея, а ну вернись! — рявкнул Велий.
— Убью! — заревел Гуляй и все испортил, я припустила еще шибче.
— И не смейте возвращаться без родителей! — безнадежно крикнул вслед директор.
А я с перепугу начала петлять как заяц. И только на берегу реки, забившись под ольху, позвала:
— Анчутка! — и зарыдала. — Тебя в Школу вызываю-ут.
Неделю мне велено было не возвращаться в Школу из соображений моей же безопасности. Даже через зеркала в капище я не рискнула пробраться в свою комнату за книжками, чувствуя там засаду. Все нужные учебники по приказу директора Рогач свалил в кучу на границе Заветного леса, пригрозив мне, чтобы я оттуда носа не показывала, а «хвосты» директор придет принимать самолично, когда успокоится.
Оказалось, что без Велия время проводить не так уж и весело, даже Топтыгин с Васькой не могли поднять моего настроения, хотя очень старались. Анчутка и Карыч, вдоволь похохотав, рьяно взялись за строительство нового коридора в моем замке, где, стеная и плача, бродил призрак Вука Огнезмия, а они кликали его, заставляя метаться из комнаты в комнату. Березина укоряла их, говоря, что такое поведение только расхолаживает меня, но черт и ворон не обращали внимания на ее упреки.
