Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс (книги хорошего качества .txt) 📗
— Не очень утешительно, — заметил Маллед.
— Такова истина, — пожал плечами Баранмель. — Мудрецы не ищут утешения в истине. — Но вот серьезная маска рассказчика исчезла с его лица, и он с улыбкой заявил:
— Лично я ищу утешение в пиве. Сюда! — закричал он, поманив пальцем человека с подносом. — Моя кружка опустела! А где же музыка?
Волынщик ухмыльнулся и поднял свой инструмент, а барабанщик занял прежнее место у бочонков. Сам же Баранмель, захватив в каждую руку по девице, влился в толпу гостей.
Маллед смотрел ему вслед.
Теперь ясно, чего ждут от него боги, по крайней мере — многие из них. Теперь он не может ссылаться на незнание или неопределенность. Он действительно Богоизбранный Заступник, призванный защищать Империю, и боги желают, чтобы он сразился с Ребири Назакри.
Но Маллед имел право и отказаться. Во всяком случае, в битву он не рвался: он все-таки кузнец, а не воин.
Более того, Баранмель не сказал, где ему следует сражаться — здесь, в Зейдабаре, или на Восточной равнине. Бог определенно дал понять, что его появление на пожаре было предначертано свыше. Может, ему следует остаться в Зейдабаре, чтобы предотвратить нападение изнутри?
Он не знал, как поступить. Не догнать ли Баранмеля и испросить совета?
Бог пил эль, держа кружку в одной руке, а другой подбрасывая в воздух хихикающую девицу.
Если б у него было что сказать дополнительно, он бы это наверняка сделал. Значит, из бога никаких новых сведений выжать не удастся.
А что вообще сделали для него боги, дабы заслужить его признание? Сделали главное: он перестал быть слугой, который униженно допытывается, чего желают от него хозяева. Теперь он — свободный человек. Когда ему станет ясно, как поступить, он начнет действовать. Коль скоро боги не приказали ему отправляться на восток, нет нужды куда-то двигаться. Тем более что основные силы Имперской Армии все ещё торчат в Агабдале. Какая от него будет польза на востоке, пока армия здесь?
Все надо обдумать не торопясь.
Глава сорок вторая
Лорд Дузон, сидя верхом на лошади, перевел взгляд с шеренги солдат на залитую светом факелов ленту реки.
— Приготовиться! — разнесся приказ. — Они идут!
Оннел стоял в пятидесяти футах справа от Дузона и в сотне футов слева от Генерала Балинуса и командира Бьекдавского Полка Полковника Блодиборда. Услышав команду Дузона, Оннел поднял меч. Он не снял сапог, несмотря на то что находился по колено в воде. Ему не хотелось, чтобы Бредущий в нощи рубанул его из-под воды по голым ногам. Но теперь он начал подумывать, не совершил ли ошибку, так как сапоги наполнились водой, и все его движения стали неуклюжими и замедленными. Это, пожалуй, не менее опасно, чем сражаться в воде босиком.
Интересно, может ли он отлучиться из строя, чтобы стянуть сапоги? Оннел покосился в сторону Лорда Дузона.
В эту секунду из вод Гребигуаты возникла голова нежити, и мертвяк тут же плеснул Оннелу в лицо. Затем подполз на коленях и, неожиданно вскочив, оказался ближе, чем мог предположить солдат.
Оннел вслепую размахивал мечом, пытаясь проморгаться. Наконец он улучил момент и смахнул воду и грязь левым рукавом. К счастью, вовремя, так как Бредущий в нощи с ухмылкой на разлагающихся губах уже изготовился нанести удар боевой секирой ему в грудь. Солдат его опередил; меч застрял между ребрами в левом боку нежити, и Оннелу было трудно парировать удар врага. Он уклонился вправо и почувствовал свист секиры над ухом. В это время он нажал на рукоятку меча. Ребра мертвяка хрустнули, и клинок освободился.
Однако Оннел потерял равновесие и упал в воду. Он успел выставить вперед локоть правой руки, сжимающей меч, и оружие плашмя шлепнулось на илистое дно. Голова солдата оказалась всего лишь на несколько дюймов выше поверхности воды.
Бредущий в нощи, перехватив рукоятку секиры, поднял оружие над головой, чтобы нанести удар сверху.
Оннел вдохнул в легкие воздух и поджал локоть. Погрузившись в воду, задержал дыхание и покатился по наклонному дну, в очередной раз избежав удара страшной секиры.
Остановился, лишь ударившись о ноги нежити. От толчка мертвяк потерял равновесие и рухнул в реку, подняв тучу брызг. Оннел уселся на монстра, схватился левой рукой за клинок ближе к острию (эфес из правой он так и не выпустил) и двумя руками нанес удар лезвием в шею — словно рубил капусту.
В воду полилась густая, вонючая, ослепляющая жидкость. Оннел почувствовал, как вода замедляет его движения, и удар получился неглубокий. Тогда он, обезумев, принялся пилить шею врага, однако заметил, как из-под воды поднялась секира… и тут же снова погрузилась в воду. Бредущий хотел рубануть Оннела по спине, но промазал.
Солдат больше не мог сдерживать дыхание. Он чуть приподнялся и всей тяжестью тела навалился на клинок, так что острая сталь впилась в левую ладонь.
Наконец, голова нежити с хрустом отделилась от тела, и Оннел оказался лежащим лицом вниз на безжизненном, полуразложившемся трупе на глубине двух с половиной футов. Он отжался на руках и, едва высунувшись на поверхность, судорожно втянул в себя воздух.
Затем встал на колени и, стряхнув с лица и волос воду, огляделся по сторонам.
Слева и справа его товарищи бились с Бредущими в нощи. А перед самым его носом, практически нависая над ним, возникла ещё одна нежить, на сей раз в образе полуразложившегося трупа женщины, облаченного в остатки того, что в свое время было шелковым халатом матуанской куртизанки. С волос полускелета стекала вода, а в своих крошечных ручках бывшая красотка держала огромный меч. Картины нелепее и вообразить было невозможно. Нежить занесла меч, явно намереваясь вонзить его в грудь Оннела.
Солдат снова уклонился. Левой рукой он выхватил секиру из лапы лежавшего в ногах мертвяка, а правой, с мечом, нанес удар свежему противнику.
Меч дохлой шлюхи оцарапал ему левый бок, но зато его клинок насквозь пробил её иссохшую грудную клетку.
Оннел, даже стоя на коленях, был почти одного роста с Бредущей в нощи. Его меч не позволял ей двигаться, но дама все же сумела занести клинок для повторного удара.
Оннел пустил в ход левую, вооруженную секирой руку, и голова бывшей куртизанки плюхнулась в воду.
Поднявшись на ноги, он стряхнул тело с клинка и развернулся, чтобы встретить очередного противника.
Укол мечом, удар секирой!
Оннел обнаружил, что нашел отличный способ разделываться с нежитью. Большинство из них слабо владели мечом. Ведь они были не чем иным, как злыми духами, у которых вряд ли имелась возможность овладеть искусством фехтования. Большей части духов достались тела людей цивильных, не обученных военному делу. Оннел тоже не был большим мастером, но все-таки владел клинком лучше, чем те Бредущие, с которыми ему довелось сразиться.
К тому времени как Оннел, отражая пятую атаку, перебросил секиру в правую руку, а меч в левую и стал пробивать путь налево, в сторону Лорда Дузона, Бредущие в нощи достигли наибольшего успеха.
Хотя времени на размышления у Оннела не было, он чувствовал, происходит нечто странное. Лорд Дузон с отрядом Заступников сражался недалеко от него, и, по мнению Оннела, Заступникам следовало больше преуспеть в схватке с нежитями, нежели простым добровольцам! Однако именно в том месте Бредущие, разбрызгивая воду, выскакивали на берег, именно в том месте солдаты в красно-золотой форме пятились назад, и именно оттуда доносились крики боли. Оннел знал, нежити никогда не вскрикивают, если их ранят. Умирая, они частенько улыбались, что поначалу сильно действовало ему на нервы.
Однако он скоро к этому привык.
— Отходите! — услышал он чей-то крик, но голоса не узнал и не понял, к кому относится команда — к домдарцам или мертвякам. Проигнорировав приказ, он вонзил меч в спину какого-то трупа и ударом секиры отрубил ему голову. При этом успел отклониться от удара очередной нежити.
Дела шли совсем не так как полагалось. Военачальники задумали продемонстрировать готовность авангарда к бою, дабы предотвратить попытку противника форсировать реку крупными силами. Уже ближе к утру авангард должен был совершить марш-бросок к Дривабору, перейти по мосту через Гребигуату и уничтожить противника раз и навсегда. Задача была не из легких, поскольку мост находился в пятнадцати милях к югу от них. И это после изнурительной, бессонной ночи! Бежать тридцать миль, а затем драться… И все закончить до заката… Нет, такая перспектива не очень вдохновляла Оннела, хотя и сулила окончательную победу.
