Время Оно - Успенский Михаил Глебович (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
«Да, – подумал Жихарь, – кабатчика попробуй не выбери – он тебя потом сроду в долг не опохмелит, либо нальет, да тараканов не отцедит. Попробуй вылови их потом в бражке-то! А воздержались, надо полагать, непьющие...»
– Становись в очередь, – сказал Невзор. – У нас и так сейчас жених пребывает, степной витязь Сочиняй-багатур. Пришел при щедрых дарах, а не при драных портах...
– Охти мне, – сказал кузнец. – Вон она, дырка-то, я ее сейчас сажей закрашу...
– Пустое, – молвил Жихарь. – Герой – он и с дырой герой. Посторонись, зашибу!
И, схватив крепкого кузнеца за бока, богатырь им, как тараном, сокрушил убогую Невзорову защиту. Окул мотал ушибленной головой, Невзор схватился за пораженное брюхо.
Наблюдая незавидную его судьбу, другие стражники вовсе не рискнули загораживать молодцу дорогу, и он, толкая впереди свата, поднялся по лестнице, пинком вышибив дверь в приемную залу.
Нежданная Жихарева спасительница и соперница сидела на высоком престоле, не доставая ногами до полу. Она была худенькая и бледная – даже намазать щеки свеклой не удосужилась ради женитьбенного сговора. Но глаза у нее зато были такие, что Жихарь, хотевший с порога гаркнуть веселое приветствие и разинувший для этого дела рот, вмиг позабыл все слова, да и рот забыл запереть. Так и замер, словно голодный чиличонок в гнезде.
– Явился, невежа, – сказала она звучным, не стойным для щепетильного тела голосом.
Кузнец Окул Вязовый Лоб растерялся и начал хрипеть что-то насчет жар-птицы, залетевшей в данный терем, спасаясь от охотников, и про рыбку – золотое перо, которая ускользнула из рыбачьих сетей туда же...
– Стыдно мастеру за бездельника и пьяницу ручаться, – сказала княжна Карина. – Помолчите пока оба, я соискателя слушаю...
Соискатель сидел в углу на высоком табурете. Узкие глазки его с неудовольствием пошарились по Жихарю, плоский нос пренебрежительно шмыгнул, красивые черные усики горделиво дернулись. Был он почти круглый, но не от природного жира, а оттого что навздевал на себя семьдесят семь одежек – во всяком случае, Жихарь насчитал именно столько, покуда не сбился. Видимо, степной жених полагал, что так будет богаче. Сидеть на табурете ему было неловко, Сочиняй-багатур то и дело поглядывал на пол с опаской, страшась сверзиться без привычки. Потом перевел дух, взял поудобнее свой инструмент о двух струнах и дребезжащим голосом продолжил прерванную незваными гостями песню:
Жихарь сперва слушал с пренебрежением, а потом ему жалко стало старика из песни – невелика радость помирать без наследника. А с другой стороны, не могут же все двести жен быть бесплодными? Видно, у самого крюк этот не в порядке... И Лю Седьмой что-то похожее про себя рассказывал... Все верно, богатыри не котята, скоро не рождаются...
Он задумался над своим сиротским горем и прослушал ту часть песни, где рассказывалось, как у безутешного старика кое-что все-таки получилось на двести первой жене:
«Парень подходящий, – решил Жихарь. – Только врет и хвастается сверх меры... Ну да песенное дело такое: не соврешь – не споешь».
А Сочиняй-багатур в песне добрался наконец и до дела:
«Э, как бы он ее не сговорил! – забеспокоился Жихарь. – Девки ведь падки на красивые слова: собралась и подалась в степь... Зря только он сказал, что ей придется юрту мести да кобылиц доить – про это узнать она бы всегда успела...»
Но княжна Карина и без Жихаря знала, что к чему. Она сошла с трона, приблизилась к жениху и помогла ему покинуть табурет. Очутившись на полу, Сочиняй-багатур, чья грудь, согласно песне, могла вместить весь воздух земной, оказался ниже княжны на полголовы.
– Светлый степной владыка! – пропела княжна голосом отнюдь не суровым. – Пошла бы я за тебя, только в дому батюшки я не то что двадцать первой – и второй-то быть не захотела. Прогони двадцатерых жен, тогда и подумаю...
Сочиняй-багатур тут и духом слетел с песенных вершин на твердую землю.
– Нельзя прогони, – вздохнул он. – Когда прогони – табуны взад отдавай, юрты взад отдавай, каждый жена мои подарки с собой забирай. Мне тогда улус будет совсем маленький, слабый. Придет Мундук-хан, все его станет...
