К оружию! К оружию! - Пратчетт Терри Дэвид Джон (книги хорошего качества .TXT) 📗
Большой Фидо одобрительно высказался об Ангве, сказал, что она чем-то смахивает на волчицу.
Собаки слушали как завороженные, слушали маленького песика, который попукивал от возбуждения, произнося речь о том, что по природе своей собаки должны быть значительно крупнее. Она посмеялась бы, если бы не четкое осознание того, что после этого ей вряд ли удастся остаться в живых.
А потом Ангва увидела, что сделали с крысоподобной маленькой дворняжкой, которую выволокли в центр круга два терьера и предъявили ей обвинение в том, что она принесла брошенную человеком палку. Даже волки не поступали так друг с другом. У волков нет правил поведения. Они им не нужны. Волкам, чтобы быть волками, не нужны никакие правила.
Когда казнь свершилась, Ангва разыскала Гаспода — тот сидел, забившись в угол, и старался вести себя как можно более скромно.
— Если мы сейчас убежим, за нами, наверное, погонятся? — спросила она.
— Вряд ли. Сходка закончилась.
— Тогда бежим.
Они не спеша завернули за угол, но, убедившись, что их уход остался незамеченным, помчались как бешеные.
— О боги! — воскликнула Ангва, когда от своры бездомных собак их отделяло несколько улиц. — Он же просто бешеный!
— У бешеных пена из пасти идет, — возразил Гаспод. — А он — безумен. Это когда пена в мозгах.
— Все эти разговоры о волках…
— Собаки тоже имеют право мечтать.
— Но волки совсем не такие! У них даже нет имен!
— У КАЖДОГО есть имя.
— А у волков — нет. Зачем им имена? Они знают, кто они, знают остальных членов стаи. Это… просто образ. Запах, чувство, форма. У волков нет даже понятия «волк»! Все совсем не так. Имена нужны только людям.
— У собак есть имена. У меня есть имя. Гаспод. Так меня зовут, — несколько недовольно сказал Гаспод.
— В общем… Объяснить почему я не могу, — пожала плечами Ангва, — но у волков нет имен.
Луна уже висела высоко в небе, черном, как кофе, который совсем не черный.
Свет луны покрыл город переплетением серебристых отблесков и теней.
Когда-то, давным-давно, Башня Искусства была центром города, но центры городов имеют свойство мигрировать, и теперь центр Анк-Морпорка находился в нескольких сотнях ярдов от нее. Тем не менее башня по-прежнему господствовала над городом, ее черный силуэт выделялся на фоне вечернего неба, умудряясь выглядеть чернее, чем какие-то там тени.
На Башню Искусства почти никто не смотрел — а зачем, ведь она всегда на месте! Она просто существует. Люди редко смотрят на знакомые вещи.
Раздался звон от удара металла о камень. Большое черное пятно медленно, но неумолимо поднималось вверх по башне. Лунный свет отразился от металлической трубки, висящей за спиной черной фигуры. После чего фигура скрылась в тени и пропала из виду…
Окно оказалось наглухо закрытым.
— Но она всегда оставляет его открытым, — проскулила Ангва.
— А сегодня закрыла, — сказал Гаспод. — Тревожные времена — по улицам шляются всякие странные люди.
— Но она хорошо ЗНАЕТ странных людей, — возразила Ангва. — Многие из них живут в ее доме!
— Просто превратись в человека и разбей стекло, — предложил Гаспод. — Что за проблемы?
— Не могу! Я буду совсем голой!
— А сейчас ты не голая?
— Сейчас я — волчица! Это совсем другое дело!
— Ни разу в жизни ничего не надевал. И это совершенно меня не беспокоит.
— Штаб-квартира, — пробормотала Ангва. — Там должна быть хоть какая-то одежда… На худой случай, и кольчуга сойдет. Простыня или еще что-нибудь. И дверь там никогда не закрывается. Пошли.
Она побежала по улице, Гаспод, подвывая, едва поспевал за ней.
Вдруг они услышали чье-то пение.
— Ничего себе, — удивился Гаспод. — Ты только посмотри.
Мимо проковыляли четверо стражников. Два гнома и два тролля. Ангва узнала Детрита.
— Ать-два, ать-два, ать-два! Таких ужасных новобранцев я еще не видел. Подняли ножки!
— Я ничего не сделал.
— А теперь, младший констебль Углеморд, впервые за всю свою ужасную жизнь ты хоть что-то делаешь! Трус в Стражу не играет!
Отряд завернул за угол.
— Что происходит? — спросила Ангва.
— Понятия не имею. Узнал бы больше, если бы они остановились отлить.
У Псевдополис-Ярда скопилась небольшая толпа. И судя по всему, собравшиеся здесь тоже были новоявленными стражниками. Сержант Колон стоял под мигающим фонарем, что-то писал в своем блокноте и разговаривал с каким-то коротышкой с большими усами.
— Твое имя, господин?
— СИЛАС! НЕСКЛАДЕХА!
— Ты случаем городским глашатаем не работал?
— РАБОТАЛ!
— Хорошо. Дайте ему шиллинг. Исполняющий обязанности констебля Дуббинс! Он зачислен в твой отряд.
— А ГДЕ МНЕ НАЙТИ ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ КОНСТЕБЛЯ ДУББИНСА? — спросил Нескладеха.
— Здесь, внизу, господин. Коротышка опустил взгляд.
— НО ТЫ ЖЕ ГНОМ! Я НИКОГДА НЕ…
— Стоять смирно, когда обращаешься к вышестоящему офицеру! — заорал Дуббинс.
— В Страже нет ни гномов, ни троллей, ни людей, — нравоучительно промолвил Колон. — Только стражники, понятно? Так говорит капрал Моркоу. Конечно, если ты не хочешь служить в отряде исполняющего обязанности констебля Детрита…
— Я ЛЮБЛЮ ГНОМОВ, — быстро откликнулся Нескладеха. — ВСЕГДА ЛЮБИЛ. ДАЖЕ НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО В СТРАЖЕ ИХ НЕТ, — добавил он, немного подумав.
— Быстро схватываешь. И далеко уйдешь в этой армии, — похвалил Дуббинс. — Считай, задница фельдмаршала в твоем носовом платке. Кру-у-у-у-гом! Ать-два, ать-два!
— Уже пятый доброволец, — сказал Колон капралу Шноббсу, когда Дуббинс и новобранец скрылись в темноте. — Даже декан Незримого Университета хотел записаться. Поразительно!
Ангва взглянула на Гаспода, но тот лишь пожал плечами.
— А Детрит определенно делает успехи, — продолжал Колон. — Через десять минут уже вертит ими, как хочет. Впрочем, через десять минут он любого будет вертеть как хочет. Чем-то напоминает моего сержанта по строевой подготовке, когда я был новобранцем.
— Крутой был, да? — поинтересовался Шнобби, прикуривая сигарету.
— Крутой? Крутой, спрашиваешь? Тринадцать недель чистого издевательства, вот что это было! Десятимильная пробежка каждое утро, половину времени по шею в грязи, а он постоянно матерился и проклинал нас! Однажды заставил меня всю ночь чистить сортиры зубной щеткой! Он поднимал нас с коек при помощи палки с шипами! Мы прыгали по его приказу через обручи, ненавидели его безумно, готовы были его убить, но ни у кого не хватало духу. Он устроил нам три месяца живой смерти. Но знаешь… после выпускного парада мы посмотрели на себя в новой форме, увидели, кем мы стали… настоящими солдатами то есть… а потом увидели его в таверне и… что ж, тебе я могу признаться… — Колон смахнул навернувшуюся слезу. — …Потом я, Колотушка Джексон и Хогги Мотыга подстерегли его в переулке и устроили ему семь кругов ада. У меня пальцы зажили только через три дня. — Колон высморкался. — Хорошее было время… Хочешь леденец, Шнобби?
