Таймири (СИ) - Флоренская Юлия (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
То ли она воспринимала происходящее отрывками, то ли кто-то нарочно перематывал события, как кинопленку, но теперь она ощущала спиной холодную гладь скалы из ледяного шпата, хотя минуту назад, кажется, разбилась о камни грохочущего водопада.
«Симуляция, — решила Таймири. — Плохонькое подражание. Что воссоздастся на этот раз?»
Ей не пришлось долго гадать — из-за скалы вышли белые тигры и, утробно рыча, обступили ее, показывая острые зубы.
— Какая приятная встреча! Я прямо пляшу от радости! — язвительно произнесла Таймири.
Она знала, что тигры ее не разорвут, а если всё-таки посмеют, то она непременно очнется в другом кадре, с другими декорациями.
— Ну, давайте, попробуйте, троньте меня!
Она видела, как двигаются лопатки на мохнатых спинах — так тигры разминаются перед прыжком.
«Ну, вот, сейчас. Наверное, будет больно. А может, я ничего и не почувствую…»
— Дочка, беги, спасайся! — крикнул кто-то. Дочка. Ее еще никогда так не называли. Вглядевшись в сереющий за тиграми лес, Таймири различила фигуру капитана Кэйтайрона.
«Не может быть! — пронеслось у нее в голове. — Да как он посмел звать меня дочерью?! Ах, как же я его ненавижу!»
По всей видимости, тигры сочли капитана куда более аппетитным, по сравнению с худосочной девушкой. Развернувшись, они медленно направились к Кэйтайрону.
Бравада вдруг начисто растворилась в страхе, и Таймири проняло до кончиков ногтей: «Не стой! Залезь на какое-нибудь дерево, иначе они сожрут тебя!». Эти слова завязли у нее в горле. Она только и могла, что зажмуриться, чтобы не видеть, как погибает храбрый, но безрассудный капитан. Солнце внезапно померкло, и Таймири сползла на землю по гладкой скале. Из глаз заструились слезы… Она забыла, что это всего лишь искусная имитация ландшафта да игра воображения.
«Ты даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь несчастному! — укорил ее голос Эльтера. — Помочь своему отцу!»
«Он мне не отец!» — крикнула Таймири сквозь слезы.
«Тогда почему ты плачешь?»
Она шла по иллюзорному лесу и заламывала руки.
«Я должна была простить его и принять… таким, как есть. У меня был шанс, но я его не использовала!»
— Знаешь, в чем главное призвание муз? — возникнув рядом, вкрадчиво спросил Эльтер.
Таймири взглянула на юношу и тут же отвела глаза — слишком яркий исходил от него свет.
— В том, — продолжил Эльтер, — чтобы дарить людям любовь. Нищим и бродягам, больным и убогим, опечаленным и обездоленным. Всем! Тем более родным. Сколь многое может сделать одна лишь улыбка! Один добрый взгляд способен вызволить человека из плена тягостных дум!
— Я поняла, — перебила Таймири. — Вы пытаетесь воззвать к моим дочерним чувствам.
— Я? Да что ты! Меня не существует! Я живу в твоём подсознании… — И юноша растворился, точно призрак. (Но, собственно, он и был призраком.) А вместе с ним растворился и лес, и голубой адуляр под ногами. Таймири снова стояла на облаке, по щиколотку погрузившись в мягкий, невесомый пух.
Лестница отыскалась сама собой, и по мере приближения к ее верхней ступени туман всё рассеивался, пока совсем не исчез.
Таймири почувствовала небывалое облегчение.
«Значит, это было не взаправду? Конечно! Я с самого начала знала, что кругом обман. Настоящие здесь только профессор да лестница».
Ей по-прежнему было неловко и приторно от мыслей о капитане. Однако теперь стало ясно одно: он для Таймири вовсе не пустое место. Да, пусть он когда-то бросил их с тетушкой на произвол судьбы, но ведь всему можно найти объяснение. Раз он их оставил, значит, так было нужно. Значит, так было полезнее и им, и капитану.
«Оттого, что я буду таить обиду, богатства у меня не прибавится, — неожиданно подумала Таймири. — Хорошего настроения тоже. Так почему бы не помириться?»
А еще ей подумалось, что если человек тебе дорог, то даже самому беспечному его поступку найдется оправдание.
С такими мыслями она сбежала с лестницы и, пропустив мимо ушей вопрос Има-Рина: «Ну, что?» — хлопнула дверью. Има-Рин бросил в сторону выхода недоуменный взгляд, однако уже через минуту морщины на его лбу разгладились, и он просиял улыбкой.
— Работает лестница. Хоть и стара, а справляется! Вот и еще одну музу окрылила. Глядишь, скоро все ученицы крылышками обзаведутся… Ну, кто там следующий?! — позвал он, выглянув в коридор.
27. О наказаниях и злом роке
— Не кажется ли вам, что Таймири зачастила в пустошь? — обратилась ардикта к Кронвару, отодвигаясь от окна физической лаборатории.
— Кажется. Еще как кажется. А ведь музам строго-настрого запрещено выходить за ворота и тем более общаться с гостями! — заискивающе ответил Кронвар. Ему очень не хотелось получить выговор за неустройство в лаборатории, где он так и не успел убраться к проверке.
— Как бы нам ее приструнить, а? Что посоветуете? — холодно осведомилась Ипва.
— Кто я такой, чтобы давать советы верховному преподавателю! — с деланной скромностью воскликнул физик. — Вот если б я был советником, а заодно и управляющим…
Ипва воззрилась на него с высокомерным интересом.
— Дайте-ка, догадаюсь. Вы бы не подвели, не так ли?
— Я бы не подвел! Не подвел! — с готовностью подхватил Кронвар.
— Что ж, в таком случае, назначаю вас управляющим. Когда Таймири вернется, преподайте ей урок. Накажите хорошенько, поручите какую-нибудь грязную и муторную работу. Надеюсь, вы меня поняли.
— Отлично понял! Превосходно понял! Будет сделано! — заюлил тот. Проводив ардикту до дверей, он утер со лба пот и самодовольно улыбнулся своему отражению в заляпанном зеркале.
Новый управляющий не придумал ничего лучше, чем заставить Таймири разбить сад на том самом клочке земли, который она забросила вначале. Таймири, конечно, упиралась. Придумывала разные отговорки. Но Кронвара не проймешь, и если уж ему поручили ответственную должность, он из кожи вон вылезет, но указ в точности исполнит.
«Что может быть грязнее и муторней, чем целыми днями копаться в земле? — думал физик. — Вот именно, ни-че-го! Эх, находчив я! Ипва останется довольна».
Провинившуюся музу поручили некоей Сатикоре, которая следила за порядком в «испытательной теплице». Она снабдила Таймири лейкой, лопаткой и пакетиком семян; показала, где брать воду, как готовить удобрения. Всё это производилось под такие тяжкие вздохи ученицы, что Сатикора не выдержала и обратила на нее свой грозный взгляд:
— Нет смысла вздыхать, а уж тем более распускать нюни! Сама напросилась! — произнесла она тем непререкаемым тоном, каким учителя младших классов отчитывают нашаливших детей. — Ты вроде бы взрослая, а простых правил не понимаешь…
— Да я в тот момент вообще не думала! — в порыве чувств воскликнула Таймири. — Разве с вами такого не случалось?
— Со мной? Никогда! — отчеканила Сатикора. — Я сердцу не доверяю и полагаюсь исключительно на холодный разум. Спонтанность до добра не доводит.
— Ах, не доводит?! — проговорила Таймири, оставшись наедине со своим необработанным участком. — А вот и неправда! Потому что примирение с родителями дело всегда доброе.
***
— Капитан, а, капитан? — поелозил Папирус. — О чем это вы с Таймири разговаривали?
— Не твоего ума дело! — пряча улыбку, буркнул тот.
— Ну, расскажи-ите! — стал канючить матрос. — Скучно же до невозможности! Библиотеку закрыли на ремонт, информации ноль, так может, от вас хоть каких новостей услышу?
— Ты меня скоро в табак сотрешь! — раздраженно воскликнул Кэйтайрон. — Поди, поищи себе занятие! Хоть ковер возьми, выбей!
— Да-а, табак бы нам сейчас не помешал… — пробормотал Папирус и на цыпочках вышел за дверь, потому что капитан впал в глубокую задумчивость. Правда, Кэйтайрон лишь сделал вид, что задумался. Едва Папирус скрылся, он вскочил с кресла и, пританцовывая, закружился по комнате. Радости у него было хоть отбавляй. А всё оттого, что его наконец-то посетила муза. Да не просто муза — родная дочь.
