Колдун на завтрак - Белянин Андрей Олегович (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Ну вот… — вздохнул я.
— И чё нам теперь, до зимы бутербродом греться?! Так ты смотри, я ж скоро возбуждаться начну…
Ей-богу, в тот момент каким-то седьмым характерническим чувством я понял, что он не врёт. А стало быть, ситуация выходила из-под контроля.
Нет, ничего такого он мне не причинит, честь не опозорит, но даже если какой дрянью штаны испачкает, так и уже радости мало. Не хочу рисковать…
— Так… Значит, сейчас я резко встаю, и мы оба бросаемся за твоим ружьём, кто первый добежит, тот и стреляет!
— Договорились, — согласно просипел бес. — Вот тока слезь, и посмотрим, кто кого.
— В каком смысле? Никакого «кто кого» и наоборот, я говорю, за ружьём побежим!
— Да слезь же наконец, болтун лампасовый, раздавил всё что надо и не надо…
Я подтянул колени к груди, обхватил руками, пару раз качнулся туда-сюда, вроде как «для разбега», и, бодро вскочив на ноги, схватился рукой за дуло старого турецкого ружья. Юркий бес буквально секундой позже вцепился уже в узкий изогнутый приклад, радостно завопив:
— Ага, хорунжий, проиграл?! Нашего брата по скорости нипочём не обскачешь!
— Возможно…
— Да точно, точно! Моя победа, я первый успел! А ты, дурак, к дулу кинулся, а курок-то вот, мне тока пальчиком пошевелить и…
— И что будет? — невинно полюбопытствовал я, крепко держа ствол под мышкой.
— Чё будет, чё будет… Пальну и… — Бедный охранник так ещё и не понял, в чём суть. — Ты это… дуло-то отпусти, мне так палить несподручно. Я ж не попаду!
— Был бы рад помочь, но мне пора. Хозяйка ждёт. — Я ловко развернулся на каблуках, перехватив ствол ружья под другую руку.
Бес упёрся ножками, надулся, покраснел, но всё равно поехал за мной, скользя копытцами по гравию.
— Ты чё?! Ты куда? У меня ж пост! Ты чё творишь ваще, беззаконие полное?! Я ж тя… пальну ведь, как бог свят, пальну!
— В стену или в потолок? Да валяй, мне-то с того…
— Иловайский, стой! Ты мне по традиции ружьё испортить должен, а не в город на буксире тащить! Стой, те говорю, так нечестно!
Я не останавливался. Бес вопил, верещал, ругался, грозил, матерился, проклинал, увещевал, обещал, клялся и льстил, не умолкая ни на минуту…
— Меня же уволят! Со службы попрут коленом взад, пятачком по чернозёму — праздник первой борозды! Мать твою, грешницу, да вот уже и стены городские… Стой, человеческим языком прошу, псих в папахе с мозгами набекрень! Нельзя мне туда-а-а… Смилуйся, чё хочешь сделаю-у!..
— А ладно, — пошёл я навстречу его пожеланиям. — В конце концов, мы оба люди военные. Давай сюда ружьё, сейчас что-нибудь сломаю по-быстрому, и беги на службу со спокойным сердцем…
— Ты настоящий друг, хорунжий, — с чувством подтвердил маленький усатый кавалергард, козыряя и отходя в сторону. — Кремень вывинти, и довольно, чё совсем-то казённое имущество гробить…
— Логично. — Легко вытащил из замка чёрный кусочек кремня и вернул оружие бесу. Тот церемонно принял его на плечо и, красиво развернувшись, строевым высоким шагом пошёл восвояси.
Я пожал плечами и прикинул, сколько же мне ещё топать до ближайших ворот. Минут пятнадцать, не меньше, странно, что Катенька ещё никого не послала меня встретить. Обычно она в волшебной книге всё видит, незаметно через арку к Оборотному городу не подойти…
— Эй, хорунжий! — торжествующе раздалось сзади. — А у меня этих кремней в кармане штук пять. Я уж всё починил!
— А, ну как же, — не оборачиваясь, бросил я.
— Дык пальну же!
— Ну и пали, если ружья не жалко!
— Не понял… — Видимо, бес начал лихорадочно осматривать табельное оружие. — Ты чё, ещё какую хитрость учудил? Песок в ствол насыпал, а? Вроде нет… Затвор покорёжил? А где? Дак целое всё вроде… А-а, поди, камушек под курок загнал! Угадал, да?!
Я шёл себе и шёл, даже на миг не заморачиваясь на его вопли. Бесы-охранники особым умом никогда не отличались, но самомнение у них выше облака, а храбрость круче суворовских Альп! Главное, он сам поверил, будто бы с ружьём что-то не так.
— Ты чё сделал-то?! Скажи, будь человеком…
Вот такой крик души уже нельзя было не удостоить вниманием. Я обернулся. Маленький кавалергард, сидя на камушке, лихорадочно копался отвёрткой в ружейном замке. Ну и ладушки, пусть развлекается, какое-никакое, а занятие по душе…
А в воротах на меня с плотоядной нежностью вытаращились трое грушеобразных упырей с перепачканными дёгтем и жиром плоскими рожами под личинами добропорядочных купцов третьей гильдии.
— Человек? Живой! Глазам не верим, хватай его, братц… тц… тц… А вы, извиняемся, часом, не Иловайский ли будете-с? Хорунжий Всевеликого войска донского…
— Я. А что?
— Да ничего-с… — Упыри с готовностью начали засучивать рукава. — Правила знаем-с, сей же час мордобитием оскоромимся. Вы тока не серчайте и Хозяйке ни слова, а?
— Добро, договорились, — улыбнулся я, протискиваясь мимо. — Только вы тоже метельтесь не по-девчоночьи, а не то, сами знаете…
— Знаем, — сурово вздохнули все трое. — Небось зубы заговоришь, обманешь да ни с того ни с сего меж собой драться заставишь. Уж лучше мы сами…
— И правильно.
Я шагнул на обманно-чистенькие мостовые Оборотного города, неуверенно размышляя, что почему-то вечно приношу сюда раздор и смуту. Раньше тут людей просто ели, да и сейчас едят, но вот с моим лично появлением устоялась новая городская традиция — увидел казака, дай в морду соседу! Не казаку, а своему же городскому товарищу! Лучше сам дай или он тебе, а не то обоим худо будет. Вообще-то мне оно до сих пор непривычно, вроде как приличные гости себя так не ведут. Но я ж не виноват, не я это предложил…
— Попробую исправиться.
Чисто ради эксперимента мне взбрело в голову козырнуть семейке вампиров — высокому блондину в европейском платье и его четверым разномастным детям. Он с готовностью обернулся и приветливо кивнул, сияя от простенького бриолина, словно празднично прилизанная причёска прожженного приказчика или полового. (Хм, а забавно складывать в предложение столько слов на одну букву…)
— Здорово дневали!
— Здравствуйте, здравствуйте, — слаженным хором вежливо откликнулось вампирское семейство, все кисло улыбнулись друг другу, и папочка первым отвесил чадам по родительскому подзатыльнику. — Вы идите себе, хорунжий, вас ждут, мы сами подерёмся, обещаем!
— Да я ж не настаиваю…
— Увы, дорогой друг, такие традиции без чьего-либо желания входят в моду и становятся привычкой. Дети, быстренько побейте друг друга, и марш в школу!
Молодёжь послушно оскалила клыки и принялась душить друг друга, причём девчонки отнюдь не уступали мальчикам. Клочья волос, обрывки одежды и лишние зубы так и полетели во все стороны, папа скромно гордился семейством, изредка пиная упавших…
Короче, к Катенькиному дворцу я дошёл мрачный, как гнев Господень. Ни разу никого не тронул, ни с кем не заговорил, никого не спровоцировал — но весь мой неблизкий путь был обильно отмечен неслабыми потасовками. Нечисть молилась, чтоб мою светлость понесло другой улицей, ибо несчастные жители того квартала, на который уже ступила моя нога в коротком казачьем сапоге, милости от судьбы не ждали, сами выходили во двор и начинали молча мутузить друг друга.
Спасения не было никому, скидки на пол и возраст не принимались, Оборотный город снова лихорадило — Иловайский пришёл, здрасте всем! «Покатился колобок, въехал мишке прямо в бок, стукнул зайку меж ушей, волку крепко дал взашей, а приветливой лисе выбил зубы сразу все»… Это прохоровское, но очень подходит по теме, так что к медным воротам я выкатился почти тем же колобком: потным, злым и без малейшего настроения. Хотя там меня ждали друзья.
— Здорово, Иловайский! — распахнул было объятия Шлёма, но Моня бдительно хлопнул его по шее. — Ты куда пасть раззявил, деревня? Али традицию новую законодательную прямо при свидетелях порушить решил?! Так меня на расчленёнку не подписывай, я в сторонке почешусь…
— Забыл, забыл, — виновато опомнился кудрявый добрый молодец (личина!), а на деле упырь с патриотическим сдвигом по всей фазе. — Погодь, хорунжий, исправим!
