Таймири (СИ) - Флоренская Юлия (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Ах, вы просите о невозможном! — сказала та и противно захихикала. Кронвар с Ризомериллом одновременно скосили глаза в ее сторону.
Магическим атрибутом преподаватели именовали в своем кругу индикаторную волшебную палочку из оптоволокна, которая светилась и испускала разноцветные искры во все стороны. Волшебства в ней было, что в варёном яйце. То есть ровным счетом никакого.
— Такрана, покажите-ка палочку нашим ученым господам, чтобы ни у кого не возникло сомнений насчет ее безвредности, — попросила ардикта. И вещица пошла по кругу. Ризомериллу редко приходилось сталкиваться с подобного рода предметами, и он пришел в совершеннейшее изумление:
— И вот с помощью этой штуковины вы проверяете учениц?! Интересно, какие эмоции они испытывают, когда палочка начинает искриться?
— Эммм… сейчас припомню, — замялась Такрана. — В прошлый раз где-то около тридцати процентов обеспокоились за мою судьбу, еще двадцать злорадно ухмыльнулись (я это и без счетчика заметила), у пяти процентов взыграло сердце, а остальные музы пребывали в ожидании, чем же закончится эта комедия.
— Глубоко научный подход! — саркастически отозвался Кронвар. — И, надо полагать, за теми пятью процентами, у которых взыграло сердце, вы теперь неусыпно следите?
— Эти пять процентов, как оказалось, отчаянные музы-камикадзе! И они ежедневно носятся в вашем атомном разделителе в виде корпускул! — сказала Ипва. — Кстати, я собираюсь наведаться к вам с инспекцией, так что проверьте на досуге всякие там генераторы, сепараторы и прочую лабораторную утварь.
Кронвар промакнул платком лоб. Только инспекции ему недоставало! Если Ипва вздумает что-либо проверить, сделает она это со всей въедливостью и дотошностью, и велик риск, что после ее визита тебя лишат кафедры. Потом Кронвар вспомнил, что и сам ужасно въедлив, а главное, изворотлив и умён. Сторговаться с ардиктой для него пустяк.
«Конечно, пустяк. Плёвое дело!» — убеждал себя Кронвар. Коллеги, которые, все без исключения, тихо его ненавидели, с удовольствием отметили, как он побледнел.
Физической лаборатории срочно требовался капитальный ремонт — от покраски стен до замены оборудования, поскольку прежнее оборудование безнадежно устарело. Более или менее исправно работал пока только атомный разделитель. Да и тот в полнолуние барахлил.
— А чего мелочиться-то? — вдруг взбодрилась ардикта. — Я вас каждого по очереди навещу! Не отвертитесь! Поэтому приготовьтесь встречать меня с пирогами, хлебом да солью. Возражения не принимаются!
У Такраны от потрясения задергался глаз, Има-Рин раскашлялся, Ризомерилл съежился, а жилистый азиат, специалист по «Памяти о смерти», который в течение собрания не проронил ни слова, молитвенно сложил руки. Этого узкоглазого преподавателя величали не иначе, как Катори-сан, и его предмет был окружен таким же ореолом таинственности, как и он сам. Поговаривали, будто у него под кроватью хранится ритуальный кинжал, который его дедушка-самурай использовал отнюдь не по назначению: вместо того, чтобы однажды вспороть себе живот в знак верности своему сюзерену, дед Катори рубил этим кинжалом овощи для салата. И с тех пор легло на прославленный род проклятие. Хотя, может, насчет проклятия это всё выдумки, но тогда чего ради японец затачивает своё оружие, причем еженощно в одно и то же время?
Из-за холодящего кровь скрежета, что доносился из его комнаты каждую ночь (а жил Катори-сан прямо над лабораторией Ипвы), у подопытных мышек начиналась паника, и к утру ардикта не раз находила их в плачевном состоянии.
Она предостерегающе посмотрела на самурая, отодвинулась от стола и добавила:
— В общем, готовьтесь. На этой неделе я проведу тщательную проверку, а для провинившихся изобрету какое-нибудь зверское наказание.
***
«Управлять теми, кто тебя до колик боится, проще простого, — думала Ипва, спускаясь в подземелье. — Иное дело Каэтта. Он вроде бы и зависит от меня, но держится наравне. Не замечала, чтобы он заискивал перед Кронваром, как прочие. Хотя Кронвар тот еще негодяй. Не похож Каэтта и на мелочного Ризомерилла. А этот стоик, я знаю, мелочен до невозможности.
Но не стоит тебе лишний раз высовываться, Каэтта! Потому как я в любой момент могу сдать тебя с потрохами. Твой драгоценный свиток перейдет к Терри, и город Цвета Морской Волны падёт».
С грохотом захлопнулась за ардиктой проржавелая железная дверь, дрогнуло пламя свечей на столике с картой.
«Надо сообщить Терри, что дело сделано и горы в этом регионе разобраны по кусочкам», — Она задула свечу-флажок у мастерской счастья Лисса и провела пальцем по карте.
— Не может быть, чтобы я пропустила такое крупное месторождение! Здесь определенно нужна толстая свеча! — воскликнула она, ткнув в точку где-то на юге. Эта точка робко посвечивалась голубым и, казалось, совсем не хотела, чтобы ее нашли. — Хороша была идея использовать заколдованную карту в качестве адуляроискателя, — вслух похвалила себя Ипва. — За информацию я получаю немалые деньги из дворца. Наука в мастерской процветает только благодаря моим стараниям. Что ни говори, но в любом предприятии главное найти себе щедрого спонсора.
Динамо-машина потрескивала и урчала, совсем как живая, — ее чуть ли не распирало от важности, когда Ипва вошла в лабораторию. С ее помощью хозяйка уже столько раз посылала сообщения в столицу, и не просто в столицу, а к достопочтимой подруге Авантигварда! Вот и сегодня отправит очередной радиосигнал…
Однако ардикта решила, что радиосигнал может подождать. Оглядевшись, она с неприятным удивлением обнаружила, в какой свинарник превратилась ее любимая и единственная лаборатория.
— Да-а-а, здесь не помешала бы уборка, — пробормотала Ипва, уперев руки в бока. — Всё-таки я должна подавать хороший пример. Лезу к другим с инспекцией, а у самой грязевые прииски.
С такими словами она схватила тряпку и принялась за работу. Генератор тока разочарованно повздыхал, поискрился, а Ипва тем временем разобрала нагромождения клеток, где бегали и тоненько пищали мышки, освободила полки от старых книг, вымыла склянки и выгребла мусор из углов. Почистила ржавчину везде, где только можно, рассортировала посуду по назначению. В общем, так расстаралась, что под конец уже не помнила, зачем пришла в лабораторию. И от усталости завалилась спать.
***
А за господином Каэтта следили. Затаив дыхание, следили. Когда после собрания он поднимался на смотровую площадку, Минорис едва не задохнулась от волнения. Она не сводила с него глаз.
«Какой же он стал величавый и статный! Как легко колышутся его одежды! А профиль достоин руки живописца. Я была настоящей дурой, когда отказалась от его уроков!» — корила себя Минорис. Раньше она была глупа, потому что не умела зреть в корень. Но отныне с глупостями покончено. В корень смотреть она научилась. Как истинный естествовед, целую четверть часа проторчала на корточках рядом с сухим деревом, присматриваясь к выступающим из-под земли корням. Она сразу заметила: с деревом что-то не так. У самой почвы, среди нормальных тканей корня обнаружились подозрительные голубые прожилки. Как сосуды на руках у немощного старика.
«К дереву Эльтера я еще вернусь, обязательно вернусь, — решила Минорис, когда Каэтта скрылся за поворотом винтовой лестницы. — Вместе с Таймири. Интересно, как она поживает? Если она вечно будет запираться у себя в комнате, я так и не смогу ее осчастливить. Ипва сделает из меня отбивную!»
Мысль об отбивной подгоняла Минорис, как ничто на свете, и придавала ей немыслимое ускорение. Спустя пять минут ноги принесли ее в столовую, где Таймири и тетушка Ария как раз отужинали и собирались уходить.
— О! Вот ты где! — обрадованно вскричала Минорис. — Вы уж извините, — обратилась она к Арии, — мы тут в прятки играем. Таймири прячется, а я ищу.
— Знакомься, — кисло сообщила Таймири. — Моя тетя.
— По-моему, пока я здесь не появилась, у вас обеих был вполне цветущий вид, — проронила Минорис. — Ясно, понятно. Я удаляюсь. Не буду мешать.
