Дракон Третьего Рейха - Угрюмов Олег (читать книги txt) 📗

Еще одна предпоследняя глава

В тот страшный день, завидев вдалеке курящееся облако желтой пыли, дозорный на башне не закричал, как заведено: «Едут!» – переполошив при этом добрую половину замка. Нет, он скорбно и торжественно преодолел крутой спуск по винтовой башенной лестнице, выбрался на мощенный булыжником двор и сперва огляделся вокруг, словно в последний раз. И уже затем, решительно надвинув шлем поглубже, поправив пояс и утвердив на месте прыгающую челюсть, подошел к пажу, торопившемуся куда-то с поручением.

– Едут, – доверительно сообщил дозорный. – Доложи кому-нибудь.

– Ой, – трагически молвил паж. И поник.

Вскоре весь замок облетела страшная весть. Она пронеслась по нему неслышно, словно ночная птица на мягких крыльях, но произвела невероятное по силе разрушительное воздействие.

Доблестные воины гвардии взялись чистить свои доспехи и делали это столь тщательно, словно готовились к последней битве и именно в этих доспехах намеревались отойти в вечность.

Слуги внезапно кинулись подметать двор и драить его щетками, что было делом уж вовсе бессмысленным, ибо по мокрым камням сновали взад и вперед сотни переполошенных людей.

Кто-то несся с бутылками лучшего вина, кто-то тащил на кухню упирающегося и отчаянного визжащего кабанчика. Кто-то торопливо нес из кухни казаны, кастрюли и какие-то таинственные горшочки – этим великим переселением руководил скорбный повар, еще не окончательно пришедший в себя после славного проведения Мумзьнямского танцевального вечера.

Забаррикадировался в своей башне маг Мулкеба и сообщил, что не выйдет ни за какие коврижки.

Тихо отпаивался настоем для укрепления пошатнувшихся нервов первый министр Марона. Делал он это под чутким руководством дворцового лекаря Мублапа, но то была лишь теория. А практика неопровержимо свидетельствовала о том, что оба почтенных господина тихо наклюкивались крепким зельем с непонятной целью.

Брился, как перед первой брачной ночью, храбрый Сереион.

Вытаскивали из сундуков шальки и пелеринки очаровательные дамы, славные своими пышными бюстами. И эти самые пышные бюсты они и пытались сейчас скрыть под цветастыми тканями.

В пиршественном зале уничтожали следы давешнего празднества и в организованном порядке выносили особо расслабившихся и глубоко отдыхающих в подземелья.

Орал не своим голосом безумный лесоруб Кукс, требуя одновременно свободы, защиты, пощады и тот самый самодельный топорик.

– Что происходит? – тревожно спросил Дитрих у пробегающего мимо человека. – Вас ист дас?

На драконорыцаря – то есть существо, которому буквально поклонялись минуту назад, – сейчас просто никто не обратил внимания.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами Вальтер. – Такое впечатление, что у них наступил конец света и им глубоко плевать, что будет дальше. Просто собираются достойно провести это мероприятие, а затем со спокойной совестью отдать концы.

– Похоже, – хмыкнул Клаус. – Да что это за паника в замке? Что, опять красные варвары одолевают?

– Вы глубоко заблуждаетесь, – вмешался в их беседу вездесущий и всезнающий Хруммса. – К атаке варваров никто и никогда не стал бы готовиться столь тщательно. Ибо в схватке с варварами остается последняя надежда победить и выжить. А здесь это исключено…

– Да что же это за напасть такая? – не выдержал Дитрих.

– Бесполезно, герр майор, – успокоил его Хруммса. – Словами не опишешь. Это надо видеть своими глазами, и вы это увидите. Гарантирую.

Промаршировал извилистым замковым коридором почетный отряд гвардейцев в парадных доспехах. Маршировал он как на казнь, причем казнь собственную. С соответствующим выражением лиц, заторможенными движениями и отрешенным взглядом. Командовал ими доблестный Сереион, похожий в эту минуту на несчастную селедку, которую сперва запугали до полусмерти, а после так и засолили.

– Сереион! – окликнул его Морунген.

– А, да что там! – махнул рукой славный гвардеец. И скрылся за поворотом.

– Не понял, – признался майор.

– Он и сам ничего не понимает, – успокоил его Хруммса. – Будьте снисходительны к человеку, который не знает, сколько минут ему отмерено Душарой в этой юдоли слез и скорбей.

– Что-то я не заметил ни слез, ни скорбей, ни юдоли, – сказал Дитрих.

– Это вчерашние наблюденя. А сегодня все иначе.

– Видимо, это такой всенародный день всеобщего траура, – предположил Вальтер, – после этого самого танцевального вечера.

– Вот-вот, общенациональный, – подтвердил маленький полиглот. – Давайте спустимся во двор. Не то пропустим самое важное.

Во дворе собрался весь цвет Упперталя. И не цвет тоже. Просто в дальнейшем мы о нем не станем упоминать. Ограничимся перечислением только самых известных и знакомых лиц.

Перед гостеприимно распахнутыми воротами, вытянувшись во фрунт, слегка побелев и посинев от нечеловеческого напряжения, стояли король Оттобальт, первый министр Марона, Сереион, человек двести или двести пятьдесят отборных гвардейцев, лекарь Мублап, дворцовый церемониймейстер, министр иностранных дел, казначей, повар, а также прочие персоны, в данный момент не представляющие интереса для нашего повествования.

А в замок тихо взмеилась процессия.

Величественные рыцари на чалых, гнедых и саврасых скакунах, рыцари сплошь в кобальтовом и алом, сопровождали миниатюрную каретку. И в этой каретке, трясшейся и громыхавшей на булыжниках, и ехала знаменитая тетя Гедвига.

Рыцари спешились, положили к ступеням кареты зеленую подушечку, распахнули дверцы…

– Бальтик, маленький мой, здравствуй! – пропела тетя, выкатываясь из кареты.

– Я не маленький! – сказал король.

– А если не маленький, то зачем ты велел открыть ворота настежь? Ты знаешь, что бывает с теми, кто настежь открывает ворота, не спросив: «Кто там?»

– Знаю я, что будет, если ворота загодя не открыть, – буркнул король. – Вы, тетя, всю душу вынете, что я вас видеть не рад и перед закрытыми дверями мариную.

– Я никогда не говорила ничего подобного, – возмутилась Гедвига.

– А в прошлый раз? – сопротивлялся король.

– Что за манеры? Почему ты не сказал тете «добрый день»? Почему ты сутулишься? Немедленно стань ровно.

– Здравствуйте, тетя.

– Так-то лучше. А как я тебя учила улыбаться приятным людям? Улыбнись мне.

Король оскалился, как старый хаббский череп.

– Умница, – расцвела королева. – Тебе жениться пора. Такой представительный и состоятельный мужчина обязательно должен жениться. Особенно в твоем возрасте, пока ты еще можешь иметь наследника. Ты ведь пока еще можешь иметь наследника? – уточнила Гедвига громко. – Как у тебя с ЭТИМ здоровьем?

– Тетя, что вы такое говорите? – прогудел Оттобальт, краснея.

– Дело говорю, – отрезала Гедвига. – Ничего, на сей раз я тебя таки женю.

– Посмотрим, – дипломатично ответил король.

– А как вырос-то, как вырос! Правда, он сильно вырос? – торжествующе обратилась Гедвига к молчаливому строю гвардейцев.

Те кивнули. В том смысле, что похожий на кряжистое дерево король лет эдак двадцать как уже сильно подрос.

– Но выглядишь ты плохо, – вынесла королева окончательный приговор. – Цвет лица никуда не годится – больше всего похоже на половую тряпку. А прическа! Что у тебя с прической? Кто тебя так подстриг?

– Это последняя юккенская мода, – тоскливым шепотом поведал дворцовый церемониймейстер.

– Юккен нам не указ и никогда им не был, – гневно сверкнула очами Гедвига. – Портить собственную голову в угоду юккенскому королевскому дому – это последнее проявление слабости, мой мальчик.

– При чем тут юккенский королевский дом?! – взвыл Оттобальт.

– Ты сам сказал, – удивилась тетя.