Добрые предзнаменования - Гейман Нил (книги без сокращений txt) 📗

Что за черт. Если надо уйти, почему бы не сделать это стильно?

Тихонько насвистывая, он вел машину.

Они промчались по дорожке сбоку шоссе, как ангелы разрушения – что ж, разумно.

По их меркам, они ехали не так уж и быстро. Четверо ехали с постоянной скоростью 105 миль в час, так, словно были уверены, что шоу не могло начаться, пока они не доберутся до места. Оно и не могло. У них в распоряжении было все мировое время – все небольшое оставшееся количество.

Прямо позади них ехали четыре других наездника: Большой Тед, Барано, Жирег и Сказз.

Они гордились тем, с кем едут. Теперь они были настоящими «Адскими Ангелами», и они ехали молча.

Вокруг них, знали они, были рев грозы, гром движения, хлестали ветер и дождь. Но рядом со Всадниками было молчание, чистое и мертвое. Почти чистое, по крайней мере. И, точно, мертвое.

Прервал его Барано, хрипло прокричавший Большому Теду:

– И кем ты тогда будешь?

– Что?

– Я сказал, кем ты…

– Слышал я, че ты сказал. Дело не в том, че ты сказал. Все слыхали, че ты сказал. Че ты имел в виду, вот че мне интересненько?

Барано думал, что лучше бы он больше внимания уделил Книге Откровений. Если б он знал, что он очутится в ней, более внимательно бы читал.

– Я имею в виду, они – Четыре Всадника Апокалипсиса, так?

– Байкера, – поправил Жирег.

– Ага. Четыре Байкера Апокалипсиса. Война, Глад, Смерть, и – и другой.

– Загрязнение.

– Да? Ну и?

– Ну и они сказали, можем мы с ними поехать, нормально будет – так?

– Ну и?

– Ну и мы другие Четыре Вс…. э, Байкера Апокалипсиса. Так кто мы такие?

Последовала пауза. Огни проходящих машин мчались навстречу им по противоположной полосе дороги, молнии раз за разом освещали облака, и почти полной была тишина.

– Могу я тоже Войной быть? – спросил Большой Тед.

– Понятно, ты не можешь Войной быть. Как ты можешь Войной быть? Война – она. Ты должен чем-то другим быть.

Большой Тед искривил лицо, мучительно думая.

– С.Т.П., – проговорил он наконец. – Я – Серьезные Телесные Повреждения. Эт' я. Вот. А вы кем будете?

– Можно, Мусором буду? – спросил Сказз. – Или Смущающими Личными Проблемами?

– Мусором ты быть не можешь, – отозвался Серьезные Телесные Повреждения. Этим он занимается, Загрязнение. А вот вторым можешь быть.

Они ехали в тиши и темноте, задние красные огни Четырех опережали их на несколько сот ярдов.

Серьезные Телесные Повреждения, Смущающие Личные Проблемы, Барано и Жирег.

– Я хочу быть Жестоким Обращением с Животными, – заявил Жирег.

Барано задумался, он за него был или против. Не то что б это было по-настоящему важно.

А потом настал черед Барано.

– Я, э… я думаю, буду этими, автоответчиками. Они здорово плохи, – объявил он.

– Не можешь ты автоответчиками быть. Что это за Байкер Апокалипсиса – автоответчики? Это глупо, вот как.

– Нет! – возразил раздраженный Барано. – Это как Война, Глад и прочее. Жизненная проблема – или нет? Ненавижу проклятые автоответчики!

– Я тоже автоответчики ненавижу, – кивнул Жестокое Обращение с Животными.

– Заткнись, – велел С.Т.П.

– Можно мое изменить? – спросил Смущающие Личные Проблемы, который целеустремленно думал с тех пор, как в последний раз говорил. – Я хочу быть Вещами, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь.

– Ладно, можешь поменять. Но ты автоответчиками быть не можешь, Барано. Придумай чего еще.

Барано задумался. Хотелось ему, чтоб он этот вопрос вообще никогда не поднимал. Это было как те карьерные интервью, что у него были в школе. Он раздумывал.

– По-настоящему Крутые Люди, – наконец проговорил он.

– По-настоящему Крутые Люди? – спросил Вещи, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь.

– Да. Вы ж знаете. Такие, каких вы по телику видите, с тупыми прическами, только они на них тупо не глядится, ведь это они. Они носят мешковатые костюмы, и никому не разрешается говорить, что это кучка тупиц. В смысле, если говорить только про меня, то всегда хочу, когда одного из них вижу, очень медленно протолкнуть его через забор с колючей проволокой. И я думаю вот что. – Он глубоко вздохнул. Он был уверен, что это была длиннейшая речь, произнесенная им в жизни [66]. – И я думаю вот что. Если уж они так меня раздражают, вероятно, и всех остальных тоже.

— Да, – согласился Жестокое Обращение с Животными. – И все они темные очки носят, даже когда не надо.

– Поедание такого плавленого сыра, который течет, и это проклятое, тупое Безалкогольное Пиво, – бросил Вещи, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь. – Ненавижу его. Что за смысл в выпивании этой штуки, если потом не блюешь? Эй, только что подумал. Можно опять поменять, так чтоб я был Безалкогольным Пивом.

– Нет, конечно, ты не можешь, – ответил Серьезные Телесные Повреждения. – Уже раз менял.

– В общем, – закончил Барано. – Вот почему хочу быть По-Настоящему Крутыми Людьми.

– Ладно, – согласился его лидер.

– Не пойму, почему я Безалкогольным Пивом быть не могу, если хочу…

– Заткни пасть.

Смерть, Глад, Война и Загрязнение продолжали на своих мотоциклах ехать к Тадфилду.

И Серьезные Телесные Повреждения, Жестокое Обращение с Животными, Вещи, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь (Но Тайно Безалкогольное Пиво) и По-Настоящему Крутые Люди ехали с ними.

Был мокрый и ветреный субботний день, и мадам Трейси себя очень оккультно чувствовала.

На ней было ее свободное платье, на плите стояла кастрюля, полная брюссельской капусты. Комнату освещал свет свечей, каждая из которых была аккуратно помещена в горлышке покрытой воском бутылки из-под вина, каковые стояли в четырех углах ее гостиной.

На ее сеансе присутствовали еще три человека. Миссис Ормерод из Белзайз Парка, в темно-зеленой шляпе, что вполне могла в прошлой жизни быть цветочным горшком; мистер Скроджи, худой и изможденный, с бесцветными глазами на выкате: а также Джулия Петли из «Волосы сегодня» [67], парикмахерской на Хай-стрит, только вышедшая из школы и уверенная, что она-то весьма, весьма оккультна. Чтобы усилить свои оккультные аспекты, Джулия стала носить слишком уж много превосходно сделанных серебряных украшений и слишком уж интенсивно подкрашивать глаза зеленым. Ей казалось, что выглядит она мистической, мрачной и романтичной, и так бы и было, снизь она свой вес еще на тридцать фунтов. Она была убеждена, что у нее анорексия, поскольку каждый раз, когда глядела в зеркало, и вправду видела толстушку.

— Можете соединить руки? – попросила мадам Трейси. – И должно стоять полное молчание. Мир духов очень чувствителен к вибрациям.

– Спросите, там ли мой Рон, – бросила миссис Ормерод. У нее челюсть была как кирпич.

– Обязательно, дорогая, но пока я контакт устанавливаю, вы должны молчать.

Последовало молчание, прерванное урчанием живота мистера Скроджи.

– Простите, дамы, – пробормотал он.

Мадам Трейси за годы Приоткрывания Вуали и Исследования Тайн узнала, что две минуты – правильная длина времени сидения в молчании, ожидая контакта со стороны Мира Духов. Больше, и они начинали беспокоиться, меньше – и они считали, что это не стоит заплаченных денег.

Она составляла в голове список покупок.

Яйца. Латук. Унция сыра для готовки. Четыре помидора. Масло. Упаковка туалетной бумаги. Не забыть, у нас почти кончилась. И такой славный кусочек печенки для мистера Шедвелла, бедный старичок, жаль…

Время.

Мадам Трейси отбросила голову назад, позволила ей упасть на одно из плеч, затем опять подняла – медленно. Глаза ее были почти закрыты.

– Теперь она опускается, – услышала она шепот миссис Ормерод Джулии Петли. – Ничего необычного, волноваться не надо. Она просто для себя Мост На Другую Сторону делает. Скоро подойдет ее дух-проводник.