Добрые предзнаменования - Гейман Нил (книги без сокращений txt) 📗
Так что же произойдет? Война. Мор. Глад. Смерть. Кровавые реки. Великие землетрясения. Ядерные ракеты. И есть лишь одна возможность всего этого избежать. Перед тем, как Разрушение придет – перед тем, как по Земле помчатся четыре всадника Апокалипсиса – перед дождем из ядерных ракет, что падет на неверующих – придет Вознесенье.
Что такое Вознесенье. Я слышу, как вы это кричите.
Когда придет Вознесенье, братья и сестры, все Истинно Верующие вознесутся в небо – неважно, что вы делаете, можете сидеть в ванне, можете быть на работе, можете машину свою вести или просто сидеть дома, читая свою Библию. Неожиданно окажетесь вы там, наверху, в небе, в безупречных и неразрушимых телах.
И будете вы в небе, глядя вниз на мир, пока идут годы разрушения.
Спасены будут лишь верующие; лишь те из вас, что были заново рождены, избегут боли, смерти, ужаса и горения. Потом будет великая война между Небесами и Адом, и Небеса уничтожат силы Ада, и Бог вытрет слезы мучеников, и не будет более смерти, или скорби, или криков, или боли, и он будет вечно, вечно славен, сей цветом закруженный…
Он неожиданно остановился.
– Что ж, милая попыточка, – заговорил он совсем другим голосом, – Вот только это вовсе не так будет. Не так совершенно.
В смысле, про огонь и войну вы правы, а вот эта штука, Вознесенье – ну, вы представьте себе всех их на Небесах – повсюду их столпившиеся отряды, так далеко, как может проследовать ваше сознание, и еще дальше, компания за компанией; все это, ну то, что я пытаюсь сказать, у кого будет время выбирать людей и их в небо поднимать, чтобы смеялись над другими людьми, помирающими от лучевой болезни на опаленной и горящей земле под ними? И добавлю, вы считаете это морально хорошим времяпрепровождением?
А насчет того, что Небеса несомненно выиграют… Ну, честно говоря, если б это было точно известно, не было бы Небесной Войны вообще, разве нет? Это пропаганда. Ясно и просто. У нас не больше пятидесяти процентов шанс выиграть. Можете точно также слать деньги на сатанистскую горячую линию, хотя, честно говоря, когда огонь падет и моря крови подымутся, вы и так, и так будете гражданскими жертвами. Воюем мы, вас же всех собираются убить и Богу предоставить разбираться – так?
Вообще, извините, что здесь стою, болтаю, у меня только один маленький вопрос – где я?
Марвин О.Бэгмен постепенно становился пурпурным.
– Это дьявол! Защити меня Господь! Через меня говорит дьявол! – выплюнул он и прервал себя, – О нет, на самом деле совершенно противоположное. Я ангел. А. Должна быть Америка, да? Простите, не могу остаться.
Последовала пауза. Марвин попытался открыть рот, но не смог. То, что было в его голове, огляделось. Поглядело на сотрудников студии, тех, что еще не звонили в полицию и не плакали в углу. Он поглядел на серолицых операторов.
– Ой, – бросил он, – я что, на телесъемках?
Кроули ехал со скоростью сто двадцать миль в час вниз по Оксфорд-стрит.
Он залез в отделение для перчаток, чтобы достать запасную пару темных очков но нашел только кассеты. Раздраженно достал он одну и сунул ее в щель.
Он хотел Баха, но согласен был и на «Путешествующих Вилбури».
Все, что нам надо – Радио Гага, – пел Фредди Меркьюри.
«Все, что мне надо – выбраться», – подумал Кроули.
Он проехал по Объезду Мраморной Арки по встречной полосе со скоростью девяносто миль. Из-за молний небо над Лондоном мерцало, как неисправная флуоресцентная трубка.
«Черно-голубое небо над Лондоном, – подумал Кроули, – и знал я, что близок конец. Кто это написал? Честертон, так ведь? Единственный поэт в двадцатом веке, близко подошедший к Правде».
«Бентли» ехал прочь из Лондона, пока Кроули сидел на водительском месте и листал обгоревшую копию «Прелестных и аккуратных пророчеств Агнес Безумцер».
Поблизости от конца книги он нашел свернутый лист бумаги, покрытый отточенным, словно буквы были напечатаны, почерком Азирафаила. Он его развернул (а в это время переключатель передач «Бентли» сам собой переключился на третью скорость, и машина объехала грузовик с фруктами, который неожиданно выехал из боковой улочки), и еще раз прочитал.
И еще раз прочитал – и во время чтения ему потихоньку становилось все хуже…
Машина неожиданно повернула. Теперь она направлялась в деревню Тадфилд, в Оксфордшире и могла быть там через час, если поспешит.
Все равно ведь больше было ехать некуда.
Кассета закончилась, и включилось машинное радио.
– Время Вопросов Садовников, приходящее для вас из Тадфилдского Садовничьего Клуба. Мы здесь в последний раз были в 1953-м, очень славным летом, и как помнит команда, это богатая почва в Оксфордшире на востоке округа, поднимающаяся на западе и в мел превращающаяся, такое место, я говорю, что не посадишь, замечательно всходит. Так ведь, Фред?
– Ага, – ответил профессор Фред Уиндбрайт, Королевские Ботанические Сады. – Я б не сказал лучше.
– Да – Первый вопрос команде, и задает его мистер Р.П.Тайлер, председатель местной Ассоциации Резидентов, по-моему.
– Кх. Точно. Понимаете, я – усердный выращиватель роз, но моя получавшая призы Молли МакГуайр вчера потеряла пару цветков, во время дождя из, очевидно, рыб. Что по этому поводу рекомендует команда, кроме расставления сетей по саду. В смысле, я в совет писал…
– Не самая обычная проблема, скажу я. Гарри?
– Мистер Тайлер, ответьте на вопрос – это свежая рыба была или консервированная?
– Свежая, по-моему.
– Что ж, мой друг, тогда у вас нет проблем. Я слышал, в вашем районе еще и из крови дожди шли – хотелось бы мне, чтобы они были в Дэльсе, где мой сад. Кучу денег спасло бы, что трачу на удобрения. Итак, вот что вы делаете, вы закапываете их у своих…
– КРОУЛИ?
Кроули ничего не сказал.
– КРОУЛИ. ВОЙНА НАЧАЛАСЬ, КРОУЛИ. МЫ С ИНТЕРЕСОМ ОТМЕТИЛИ, ЧТО ТЕХ, КОГО ПОСЛАЛИ ТЕБЯ ЗАБРАТЬ, ТЫ ИЗБЕЖАЛ.
– Мм, – согласился Кроули.
– КРОУЛИ… МЫ ЭТУ ВОЙНУ ВЫИГРАЕМ. А ЕСЛИ ДАЖЕ И НЕТ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДЛЯ ТЕБЯ, НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ НЕ БУДЕТ. ПОКА В АДУ БУДЕТ ХОТЬ ОДИН ДЕМОН, КРОУЛИ, ТЫ БУДЕШЬ ЖАЛЕТЬ, ЧТО ТЫ НЕ СМЕРТЕН.
Кроули молчал.
– СМЕРТНЫЕ МОГУТ НА СМЕРТЬ НАДЕЯТЬСЯ, ИЛИ НА ИСКУПЛЕНИЕ. ТЫ ЖЕ НАДЕЯТЬСЯ МОЖЕШЬ ЛИШЬ НА МИЛОСЕРДИЕ АДА.
– Да?
– ПРОСТО ШУТОЧКА.
– Нгк, – ответил на это Кроули.
– … итак, как знают усердные садовники, несомненно, хитрый он маленький черт, этот тибетец. Прямо сквозь ваши бегонии туннели роет, словно это никого не касается. Чашка чая его изменит, желательно с протухшим яковым маслом – можете достать в любом хорошем са…
Фьюии. Вжик. Хрусть.
Статика заглушила остаток программы.
Кроули вырубил радио и куснул себя на нижнюю губу. Под пеплом и золой, что слоями покрывали его лицо, он выглядел очень усталым, очень белым и очень испуганным.
И, неожиданно, очень злым. Это из-за того, как они с ним говорили. Словно он был домашним растением, что стало листья на ковер сбрасывать.
А потом он повернул за угол, что должно было его привести на спуск к М25, откуда он свернет на М40, по которому поедет в Оксфордшир.
Но что-то случилось с М25. Что-то, при взгляде на которое болели глаза.
С того, что было лондонским Кольцевым Шоссе М25, исходило низкое пение, шум, сформированный из множества кусков: гудение машин, моторов, сирен, писк мобильных телефонов, и крики маленьких детей, навек попавших в ловушку ремней заднего сидения. «Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров», – вновь и вновь раздавалось пение, на секретном языке Черных жрецов древнего Му.
«Страшный знак Огедра, – подумал Кроули, разворачивая машину и направляясь к Северному Кольцевому. – Я это сделал – это моя вина. Могло быть просто еще одно шоссе. Хорошая работа, согласен, но стоило ли делать? Все неконтролируемо. Небеса и Ад больше ничем не управляют, словно вся планета – страна Третьего Мира, получившая наконец бомбу…»
Потом он начал улыбаться. Щелкнул пальцами. На его глазах материализовалась пара темных очков. С его костюма и кожи исчез пепел.
