Звездная карусель - Браун Фредерик (читаем книги бесплатно txt) 📗
— Я про звезды. Они же куда-то движутся! А вот куда? То есть если они на самом деле движутся, как вы говорили.
— Точно этого определить нельзя, Майк.
— А они двинутся по прямой? То есть каждая из них?
Именитый ученый заколебался.
— Ну... и да и нет, Майк. Спектрографический анализ показывает, что все они сохраняют прежнее расстояние от нас, все до единой. И следовательно, каждая из них — если они действительно движутся — описывает круг с нами в центре. А потому они движутся как бы по прямой, не приближаясь к нам и не удаляясь.
— А изобразить эти круги вы можете?
— Да. На звездном глобусе. Это уже сделано. Впечатление такое, будто все они направляются к определенному участку неба, но не в одну какую-то точку. Другими словами, их пути пока не пересекаются.
— А к какому же это участку?
— Он находится примерно где-то между Большой Медведицей и Львом. Те, что дальше, движутся быстрее, те, что ближе, — медленнее. Да ну вас к черту, Майк! Я пришел сюда, чтобы забыть о звездах, а не разговаривать о них. Налейте мне еще.
— Минуточку, профессор. А когда они туда доберутся, они что — остановятся или поползут дальше?
— А я откуда знаю, Майк? Они начали двигаться внезапно в одну и ту же минуту и, так сказать, с полной скоростью — то есть их скорость с первого же момента была такой, какой остается сейчас, они ее, так сказать, не набирали. И значит, остановиться они тоже могут сразу, без предупреждения...
Он сам остановился с внезапностью, какой могла бы позавидовать любая звезда, и уставился на свое отражение в зеркале за стойкой так, словно никогда прежде себя не видел.
— Что с вами, профессор?
— Майк!
— Что?
— Майк, вы — гений!
— Я? Что это вы?
Профессор Хейл испустил легкий стон.
— Майк, мне придется сейчас же отправиться в университет. Чтобы под рукой были справочники и звездные карты. Вы вернули меня на путь истины, Майк. Но дайте-ка мне с собой бутылочку этого виски.
— "Тартанового пледа"? Большую?
— Большую. И побыстрее. Мне нужно поговорить с одним человеком про собачью звезду.
— Вы это серьезно, профессор?
Доктор Хейл испустил вздох.
— Это вы виноваты, Майк. Собачьей звездой называют Сириус. И зачем только я пришел сюда, Майк! В первый раз за три месяца удалось вырваться, и надо же вам было все испортить.
Он взял такси, отправился в университет, отпер свой кабинет и зажег лампы там и в библиотеке. Потом сделал хороший глоток «Тартанового пледа» и взялся за работу.
Для начала после некоторых пререканий с дежурным по коммутатору ему удалось добиться, чтобы его соединили с директором Коулской обсерватории.
— Это Хейл, — сказал он. — Армбрестер, у меня есть идея. Но прежде, чем заняться ею, я хотел бы уточнить данные. Насколько мне известно, новое собственное движение продемонстрировали четыреста шестьдесят восемь звезд. Это число по-прежнему верно?
— Да, Милтон. Движутся только они.
— Отлично. У меня есть их список. А скорость движения остается неизменной?
— Да. Как это ни невероятно, она постоянна. А в чем заключается ваша идея?
— Сначала я хочу ее проверить. Если что-нибудь получится, я вам позвоню.
Но позвонить он забыл.
Это была долгая и кропотливая работа. Взяв карту звездного неба с участком между Большой Медведицей и Львом, он нанес на нее 468 линий, которые обозначили траектории взбесившихся звезд. На полях карты у начала каждой линии он записал видимую скорость звезды, но не в световых годах в час, а в градусах в час с точностью до пятого знака.
Потом он принялся рассуждать.
— Исходя из предпосылки, что эти звезды начали двигаться одновременно, — бормотал он себе под нос, — предположим, что и остановятся они одновременно. Когда? Скажем, завтра в десять вечера.
Он проверил это предположение, нанеся на карту соответствующие позиции звезд. Нет, не то!
Час ночи? Уже что-то похожее на дело.
Полночь?
Вот оно! Во всяком случае, достаточно близко. Несколько минут разницы в ту или иную сторону значения не имели, так что тратить время на точные вычисления не стоило. Теперь он знает все. Невероятно, но факт!
Профессор Хейл еще раз приложился к бутылке и мрачно уставился на карту. Потом прошел в библиотеку, взял справочник и получил нужную информацию. Адрес.
С этого момента начинается эпопея странствий профессора Хейла. Правда, как оказалось, бесполезных, но все же в чем-то сравнимых со странствиями Одиссея.
Начал он с того, что сделал еще глоток. Затем ограбил сейф в кабинете ректора, благо комбинация цифр была ему известна. Записка, которую он оставил в сейфе, могла служить образцом лаконичности:
«Взял деньги. Объясню потом».
После этого он сделал еще глоток, сунул бутылку в карман, вышел на улицу и подозвал такси.
— Куда, сэр? — спросил шофер, когда пассажир сел.
Профессор Хейл назвал адрес.
— Фремонт-стрит? Простите, сэр, но я не знаю, где эта улица.
— В Бостоне, — сказал Хейл. — Ах да! Я же вам этого не сказал! В Бостоне.
— Это что — в штате Массачусетс? Пожалуй, далековато отсюда.
— Тем более нет оснований тратить время на пустые пререкания, — рассудительно сказал профессор Хейл.
Короткие переговоры под шуршание бумажек, изъятых из ректорского сейфа, рассеяли опасения шофера, и они покатили.
Ночь для марта выдалась на редкость холодная, а обогреватель в такси работал не слишком хорошо. Зато «Тартановый плед» отлично согревал и профессора, и шофера, так что через Нью-Хейвен они промчались, распевая старинные ковбойские песни:
— "Мы несемся, мы несемся в дикий голубой простор!"
По слухам, которые, впрочем, могут и не соответствовать действительности, в Хартфорде профессор Хейл якобы одарил сияющей улыбкой даму, которая ждала последнего трамвая, и осведомился, не в Бостон ли ей надо. Но, по-видимому, она ехала не в Бостон, потому что в пять часов утра, когда такси остановилось перед домом номер 614 по Фремонт-стрит в Бостоне, в нем сидели только профессор Хейл и шофер.
Профессор Хейл вылез и поглядел на дом. Это был типичный особняк миллионера, окруженный высокой чугунной оградой с колючей проволокой поверху. Ворота и калитка были заперты, а звонка, во-видимому, не имелось.
Но дом находился от тротуара не дальше чем на бросок камня, и профессор Хейл не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он бросил камень. Потом еще один. В конце концов ему удалось разбить окно.
Вскоре в образовавшуюся дыру просунулась чья-то голова. Дворецкий, решил профессор Хейл.
— Я профессор Милтон Хейл! — крикнул он. — Мне нужно немедленно увидеть мистера Резерфорда Снивели. По крайне важному делу!
— Мистер Снивели в отъезде, сэр, — сказал дворецкий. — А вот окно...
— К черту окно! — объяснил профессор Хейл. — Где Снивели?
— Ловит рыбу.
— Где?
— Я получил распоряжение не давать этих сведений.
Быть может, профессор Хейл был несколько навеселе.
— Нет, вы их дадите! — крикнул он. — По приказу президента Соединенных Штатов!
Дворецкий засмеялся.
— Я его что-то не вижу.
— Так увидите! — сказал Хейл и снова влез в такси. Шофер спал, и профессор потряс его за плечо.
— В Белый дом, — сказал профессор Хейл.
— А?
— В Белый дом в Вашингтоне, — пояснил профессор Хейл. — И поживее!
Он вытащил стодолларовую бумажку. Шофер посмотрел на нее и испустил стон. Но сунул ее в карман и включил мотор.
Пошел легкий снег.
Когда такси скрылось за углом, Резерфорд Р.Снивели, ухмыляясь, втянул голову в комнату. Мистер Снивели не держал дворецкого.
Если бы профессор Хейл был блике знаком с привычками эксцентричного мистера Снивели, он знал бы, что вся прислуга в доме номер 614 по Фремонт-стрит приходящая и уже в двенадцать часов дня покидает особняк, куда приходит в десять. Если не считать этих двух часов, мистер Снивели постоянно пребывал в величественном одиночестве. Ни друзей, ни светских знакомых у него не было. Все свободное время, которое у него оставалось от управления делами одной из ведущих галантерейных фирм страны, он проводил в своей домашней мастерской за изготовлением всевозможных занятных приспособлений и аппаратов.
