Таран и Недобитый Скальд - Завозова Анастасия Михайловна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— Эй, хватит, хватит! — завопила я, видя, что у него в роду еще много всяких Эриков Мохнатых Мухоморов. — Я же только твое имя спросила! Это что, у вас такой обычай — всех предков перечислять? Типа, чтобы помнили?
Ула терпеливо объяснил:
— Это чтобы было понятно, откуда ты и кто твоя семья. В мое время не наблюдалось большого разнообразия имен, на одном тинге могли собраться сразу десять Торбьернов или Таральдов…
— А-а, это чтобы не было путаницы, — сообразила я, и опять мое живое воображение подсунуло мне веселенькую картинку: через толпу людей пробивается могучий рыжебородый викинг и орет: “А ну-ка, где тут Торкиль Лопатобородый, тот самый, чей отец Свейн Синемордый, чей брат…” и так далее. Теперь я поняла, откуда пошел старинный обычай поминать в горячем споре всех родственников, особенно по женской линии… — А почему тебя прозвали Недобитым Скальдом?
— Это грустная и долгая история, — потупился мой провожатый. — С детства у меня проявлялось полное отсутствие храбрости, поэтому я не смог стать воином. Не помогали даже мухоморы. Обрабатывать землю я тоже не мог, так как у меня было четыре старших брата, а у нашего отца только один двор. В общем, когда я увидел, как мои братья после смерти отца делят на четверых две коровы…
— Порезали коровок? — жалостливо спросила я.
— Нет, братьев, — невозмутимо отозвался Ула. — После дележки их осталось двое… Так вот, после этого я решил стать скальдом. Я сочинил хвалебную песню в честь хевдинга Харальда и спел ее у него на пиру. Но я был в некотором роде новатором и поэтому начал перечислять имена славных предков хевдинга в начале песни, а не в конце, как положено… В общем, на восьмом колене старый берсеркер Ульм Кривой Рог запустил в меня глиняным горшком и вырубил на десять дней… После этого я получил прозвище Недобитый Скальд.
— Грустная история, — посочувствовала я. — А когда тебя добили совсем?
Серо-голубые глаза бывшего викинга затуманились:
— Это была прекрасная смерть!
— Неужто ты пал с арфой на поле боя? — подивилась я, оглядывая могучую фигуру Улы. Воображение послушно нарисовало мне умирающего рыжеволосого скальда, затоптанного лошадями и сжимающего в руках арфу, или на чем у них там играли…
Ула нахмурился:
— Нет, совсем нет. Я пел на тризне по старому Вестейну Бычьему Сердцу. От моего пения стало плохо сперва его брату, потом его сыну… В общем, когда число покойников на тризне достигло пяти, дочь покойного, Мудрая Гудрун, удавила меня моей же струной.
— Мудрая Гудрун, — пробормотала я. Наверное, та русская баба, что коня на скаку остановит и в горящую избу кого угодно внесет, была из той же породы.
Ула пригорюнился, вспомнив, наверное, как трепыхался в мощных объятиях Гудрун. Чтобы разговор не завял, я поспешно сменила тему:
— Ты, кажется, говорил о нестабильной политической ситуации. Что же творится в старой доброй Англии?
Викинг-Помощник почесал рыжую макушку:
— С историей у меня плоховато, так что подробностей вспомнить не могу. В то время я был далеко отсюда — опекал одного арабского мудреца в Басре…
— Арабского?! — поразилась я — В Басре?! Но ведь у них Аллах, а не…
— Ради бога! — всплеснул руками мой Помощник. — Так ты тоже думаешь, что небо поделено на сферы влияния?!
— Но… — поразилась я, — а что там?
— Много будешь знать — жестко будет спать, — бормотнул мой Помощник, и по его виду я поняла, что он решительно отказывается говорить на эту тему.
— Так что там с политической ситуацией? — напомнила я.
— Король Генрих Первый умрет через несколько месяцев. Прямых наследников, кроме дочери, императрицы Матильды, у него нет. Еще в 1127 году он заставил всех прелатов и баронов присягнуть ей на верность. Видно, предвидел, что не всем понравится, если на престоле воцарится женщина. Но как только он умрет, в Англии разгорится гражданская война между сторонниками императрицы Матильды и сторонниками ее кузена, короля Стефана. Тот высадится в Лондоне, в то время как императрица будет далеко в Нормандии, и коронует себя. Половина баронов и прелатов переметнется на его сторону, нарушив клятву… В общем, война будет вестись несколько лет с переменным успехом.
— И чем все кончится?
— Стефан воцарится на престоле, но Матильда заключит с ним соглашение, по которому Стефан признает наследником престола ее сына, — закончил свое невеселое повествование Ула. — Видишь, женщине всегда было трудно пробиваться в жизни.
— Ничего, Клара Цеткин за всех отомстит, — кровожадно произнесла я. Ула вздрогнул. Наверное, образ Мудрой Гудрун опять встал перед его глазами.
Что ж, в свете будущих событий становится ясно, что осада какого-то захудалого замка на границе с Уэльсом вряд ли взволнует короля или его дочь.
— А почему этот граф, как его там… Вусмертский…
— Вустерский, — невозмутимо поправил меня Ула. — Джеффри Вустерский.
— Почему он осаждает замок? — я споткнулась о какую-то корягу, и поэтому Джеффри был помянут нехорошим словом.
— Замок раньше принадлежал ему, — кратко ответил Ула и хотел еще что-то добавить, но тут — о чудо! — я заметила просвет между деревьями и ломанулась вперед как танк. Сзади я слышала легкий свист воздуха — это Ула летел за мной на первой реактивной скорости.
На опушке я притормозила и спикировала в кусты. Оттуда прекрасно была видна вся местность.
— Смотри, рыжий, там люди! — обрадованно тыкала я пальчиком по направлению к группе мрачных мужиков, засевших в лощине вокруг разведенного костерчика.
Скальд высунулся из-за моей спины, прищурился и вдруг взвыл:
— Воткни макушку в коленки!
— Я тебе не акробатка! — засопела я, пытаясь пристроить свою новую голову, значительно утяжеленную кудрями, куда-то в район подола. — Чего издеваешься?
Ула бесплотным паром раскатался рядом и зачем-то прикрыл руками свою голову:
— Сиди и не высовывайся! — прошипел он. — Если можешь — организованно отползай куда подальше. Это же те самые разбойники, что пришибли двух твоих провожатых. Хочешь, чтоб они и тебя развесили по частям на ближайшем дубу?
— Какие мы нервные! — фыркнула я, пытаясь последовать совету Улы и отползти…
После третьей попытки сдвинуться с места задом вперед я поняла, что это гиблое дело. Даже рак-пенсионер, находясь в глубоком запое вперемежку с последней стадией прогрессирующего маразма, управился бы изящнее. Я же добилась только того, что разбойники похватали свое нехитрое бандитское вооружение (пара ножей и топор без ручки) и со страхом уставились на кусты, в которых я пряталась. По их бледным небритым личикам и закаченным глазам можно было подумать, что в кустах затаилась сидящая на диете беременная медведица.
Я постаралась влипнуть в землю и затихнуть. Может, это сообразительные ребята? Доверчивые? Может, поверят, что в кустах сидит большая, голодная медведица, любимая пища которой — вот такие небритые урки? Я еще и рычать могу… Имитирую звуки голодного желудка моего брата…
Я покосилась на Помощника, бледной кучкой скорчившегося рядом. И вправду, трусоват парнишка. По-моему, он уже сейчас дошел до состояния медвежьей болезни. И это с учетом того, что пацан уже лет девятьсот как помер. Что же с ним творилось при жизни? Небось братки-викинги не успевали его из-под столов вытаскивать. Воображение мое опять развеселилось и нарисовало мне такую картинку: очень живое пиршество в духе горячих скандинавских парней, викинги уже дошли до того состояния, когда рогатые зеленые крокодильчики лезут изо всех щелей, и поэтому голову соседа очень трудно отличить от досок стола. Ну тут, конечно, парни достают заветные топорики, начинают послеобеденную разминку на черепах лучших друзей, а мой рыжик с абсолютно белым лицом ползет под столом, прижимая к пузу заветную арфу, и лепечет себе под нос: “Господи, помоги! Ты же знаешь, не состоял, не привлекался… жертвоприношения аккуратно, по пятницам… Дочка соседа? Чистое баловство по малолетству, Боженька! Пощади идиота неразумного!… Ой, ой, это чей-то, топор?! Ладно, уговорил, женюсь!”
