Некромант на охоте (СИ) - Лисина Александра (список книг .txt) 📗
Бродя по просторам времени, Каннир не раз видел, как в сравнительно недалеком будущем, в котором некромантам не оставили места, «светлые» повсеместно занимаются «темным» искусством. Те должности, на которые некогда нанимали исключительно некромантов, теперь оказались свободны. Все обязанности по содержанию и охране беспокойных кладбищ, все неприятные профессии и всю работу, которую когда-то выполняли мэтры, тоже пришлось взять на себя мастерам. К чему-то им пришлось, скрепя сердце, привыкать. Какие-то принципы в силу необходимости пересмотреть. От многого отказаться. О чем-то просто забыть, как о несбыточном. От чего-то, брезгливо морща нос, упорно отворачиваться, но все равно делать. Смириться с неизбежным. Просто потому, что мэтров по-настоящему не осталось, а умертвия, зомби, упыри, всевозможная нечисть никуда не делись: естественная нежить как рождалась, так и продолжала рождаться, а искусственной, как это ни парадоксально звучит, стало еще больше. Она просто сменила хозяев и названия, но в сущности глобальных перемен не произошло.
Похоже, давний урок не пошел магам на пользу. Более того, все повторялось, только с еще большим размахом. Потому что если полвека назад, после окончания войны Гильдий, у Совета оставалась возможность переиграть ситуацию, то теперь кто-то тщательно позаботился о том, чтобы возврата к прошлому не было.
Конечно, время от времени на просторах Сазула продолжали рождаться дети с «темным» даром. Но очень редко. Способности их из-за проведенной некогда тотальной чистки становились все слабее и слабее. Так что всего через пару столетий их дар настолько измельчал, что даже при должном обучении эти неполноценные маги уже не могли выполнять функции, которые легко давались простым «светлым».
Возможно, если бы у юных мэтров появился толковый учитель, сумевший возродить старые традиции или до конца освоить высшее искусство, на которое у новых мастеров просто не хватало сил, то у детей появился бы шанс. Но увы — не стало больше ни мэтров, ни традиций, не понятые книги так и пылились в библиотеках бесполезным грузом, а Каннир, раз за разом просматривая будущее, все чаще замечал на его месте пугающую пустоту, от вида которой внутренности скручивались холодным узлом.
Он видел и то, как некоторые «светлые», решив окончательно «потемнеть», с годами превращались в одержимых безумцев. Фанатично преданные изобретенной ими самими бредовой идее, поверившие в собственное всемогущество и стремящиеся доказать давно исчезнувшей касте некромантов свою правоту, они убивали… вернее, еще будут убивать… ради того, чтобы раз за разом показать свое превосходство. Хоть в чем-то… пусть хоть в количестве смертей… превзойти бывших коллег, упорно твердивших о том, что количество далеко не всегда переходит в качество.
Кто-то из них сходил с ума в попытке освоить высшие ступени «темного» искусства и вернуть утраченный безвозвратно секрет бессмертия. Кто-то после жертвоприношений терял себя и превращался в слабое, утратившее веру в истину существо, не интересующееся ничем и ни к чему больше не стремящееся. Кто-то, ища выход из логического тупика, создавал свою религию. Кто-то, слишком поздно поняв ошибку, возвращался к истокам…
Вот только мир уже этого не видел — раздробленный и порушенный на куски, лишенный одного из основополагающих факторов поддержания равновесия, он неумолимо катился в пропасть, раздираемый на части многочисленными противоречиями…
Разумеется, слова «Иммогор», «ЭСЭВ» и многие другие термины были Канниру непонятны, однако основное юный мэтр все же уловил и ужаснулся увиденному. Но кто станет слушать умалишенного паренька, хрипло выкрикивающего какие-то нелепые угрозы? Кому интересно бессвязное бормотания идиота, пророчащего всевозможные беды? Над ним даже не смеялись — просто игнорировали. А он со все возрастающим отчаянием следил за тем, как все четче становятся вехи предсказанного им будущего, и плакал от бессилия.
О том, что «светлые», помимо всего прочего, намереваются создать еще одного такого Оракула, Каннир тоже знал. Но не особенно тревожился, поскольку заранее предвидел, что повторить этот успех у его палачей не получится. Может, потому, что в последние пять лет им стало сложнее разыскивать своих жертв, поскольку из-за объявленной амнистии большинство «темных» попадались на глаза Совету магов до того, как их успевали перехватить. А может, усилия самого Каннира, начавшего из детского упрямства увиливать от прямых ответов, сыграли свою роль. Не исключено, что он просто утешал себя, обманываясь иллюзиями, но, будучи по сути неплохим человеком, он, тем не менее, искренне переживал за своих юных коллег и всеми силами старался прикрыть их от настойчивого внимания заговорщиков.
Не всегда это удавалось — как минимум десятерых молодых мэтров, к сожалению, у него не получилось уберечь. Вопросы об их местонахождении оказались настолько хорошо сформулированными, что увильнуть просто не вышло. Часть из этих детей погибла во время жестоких экспериментов, не сумев вынести издевательств. Кто-то бесследно исчез, и о его судьбе мальчику было не известно — не всегда способность прозревать будущее давала четкие ответы. Но некоторые все же уцелели и прошли почти такой же путь, как сам Каннир, обучившись кое-каким навыкам у посвященных в происходящее «светлых» и впоследствии взявшихся за грязную работу в лабораториях. А еще Каннир знал, что нескольких парней… из тех, кто постарше и особенно безродных… дерзко похитили прямо из Академии, обставив все, как несчастный случай. Неосторожное использование атакующего заклинания, неполноценная защита во время тренировочного поединка… мало ли опасностей подстерегает юных адептов во время практики? К тому же, ради никому не известных парнишек серьезное расследование никто проводить не собирался. Доказательства мнимой «смерти» выглядели убедительно, поэтому руководство Академии не встревожилось. А присмотренные, уже успевшие получить начальное образование мэтры один за другим незаметно исчезли из учебного заведения. Да еще так, что никто и понятия не имел, что на самом деле они очень даже живы.
Каннир по приказу хозяев много раз просматривал линии вероятного будущего, используя момент похищения, как отправную точку. Потом от него потребовали проследить за событиями, которые могли наступить после призыва младшего демона, способного в один присест уничтожить целый город. Он с тяжелым сердцем подчинился и, просмотрев возможные вариации будущего, запаниковал и пришел к выводу, что без вмешательства тех, кто презирает смерть, остановить чудовище будет невозможно.
Его советы, что было редкостью, к сведению все-таки приняли, и будущее, благодаря вмешательству насмов, изменилось. Потом от него требовали смотреть еще и еще, просчитывали с его помощью чуть ли не каждый новый шаг, и за два последних года совершили столько всего, что молодой мэтр безнадежно затосковал. В первую очередь из-за размаха творящихся ужасов и пугающей мысли о том, что даже в знаменитой Академии Всеобщей Магии есть предатели, из-за чего его коллеги нигде не будут в безопасности.
О похищениях, издевательствах, команде молодых мастеров, которых уже со студенческой скамьи стали натаскивать в «темном» искусстве, Каннир тоже сумел узнать… будущее на этот счет, правда, оставалось достаточно туманным и часто менялось, словно линии вероятностей, отвечающие за конечный результат, еще не определились. Но основная тенденция все же прослеживалась четко. И пускай не все преподаватели участвовали, далеко не все «светлые» на деле оказались тварями, но сам факт того, что они НЕ ЗАМЕЧАЛИ или не хотели замечать очевидного, делал их такими же виновными, как те, кто жег его каленым железом или ломал кости на руках и ногах. И истерзанный мальчишка от всего сердца проклинал всех, кого успел мимоходом увидеть в своих озарениях.
Однако в последние несколько месяцев картина будущего начала понемногу меняться: вопреки всем прогнозам и, казалось бы, в пику почти сложившемуся узору, в грядущее вмешался неучтенный фактор, от одного присутствия которого линии вероятности истончались, рвались и частенько путались. Поначалу его влияние не было так заметно — лишь туман сгустился над некоторыми цепочками событий, заслонив недавно прорисовавшуюся картину. Потом оно проявилось четче, распутав сразу несколько сложных узоров и сумев подарить отчаявшемуся Оракулу слабую надежду. А совсем недавно, наконец, сформировалось до того явно, что скрывать его появление было уже невозможно.
