Некромант на охоте (СИ) - Лисина Александра (список книг .txt) 📗

Я неопределенно дернул плечом, когда его губы в последний раз дрогнули и застыли. Изношенное сердце еще продолжало биться, но морщинистые веки уже опустились, прикрывая погасшие глаза. На побелевших от старости ресницах снова задрожали слезы, и я медленно стер их, неторопливо размышляя о том, что мне и сегодня, по-видимому, предстоит бессонная ночь.

Ничего не поделать — меня действительно никто не учил прощать. Но, глядя на уходящего старика, я впервые подумал, что, наверное, на будущее этому стоило бы научиться.

Когда он окончательно затих, я так же медленно поднялся и, стараясь не шуметь, вышел в коридор. И только там, прислонившись пылающим лбом к прохладной стене, неожиданно осознал, что для меня мастер Люборас Твишоп только сейчас по-настоящему умер.

Эпилог

Когда первые стрелы рассвета нахально проникли в окно верхнего кабинета, пуская солнечные зайчики и заставляя меня с ворчанием поднять голову от расчетов, несвойственные мне эмоции полностью улеглись и позволили, наконец, мыслить здраво. Я снова был собран. Бодр. Сосредоточен. И готов потратить еще один день своей новой жизни на очередное неотложное дело.

Прикинув про себя время, нужное Модше для подготовки, я неторопливо спустился вниз, отметив на ходу, что огонь в камине почти прогорел. Возле покинутого Логом кресла обнаружил опечаленную неудачной охотой Зубищу, которая, грустно уткнувшись носом в пропахшее добычей сидение, пугала пустой холл тяжелыми вздохами. И, ненадолго задержавшись, сочувствующе потрепал расстроенное чудовище по колючей холке.

— Ничего, милая. Не повезло в этот раз — получится в другой. Хочешь, я его вечером прямо к тебе в лапы отправлю?

Зубища вздохнула еще тяжелее, чем прежде, и печально мотнула головой.

Все ясно — поддавки ей теперь неинтересны. Придется как можно скорее выводить эту красавицу из замка и отпускать резвиться на болотах. Там она хотя бы за упырями погоняется. Или с русалками поплавает… если они там еще остались. А насм, если и надумает когда-нибудь составить ей компанию, вряд ли во второй раз попадется так легко. Но должен же он взять реванш за тот позорный проигрыш?

Кстати, надо будет поговорить с Верзилой: у него в деревне вроде было несколько человек, не испытывающих особой приязни к возне с землей.

Плотники там, каменщики… если изъявят желание, отправлю-ка их на болота вместе с Зубищей. Они и в прятки с ней поиграют на равных, порадовав бедного ребенка, и замок мне заодно восстановят…

— Хозяин? — оторвал меня от размышлений тихонько вошедший Модша. — У меня все готово.

Я встрепенулся. Очень вовремя. Я как раз собирался его звать.

— Хисса не опоздала?

— Нет, хозяин. Даже чуть раньше срока закончила.

— Хорошо. А тело?

— Ранозаживитель уже работает. Через полчаса там вообще не останется каких-либо следов, даже с учетом того, что леди не особенно осторожничала.

Я задумчиво тронул навострившееся ухо Зубищи.

— Я понял. Для меня она ничего не передавала?

— Передавала: бросила на бегу, что на что-то согласна, и тут же умчалась через портал, предупредив, что вернется вечером. Что-то вы ей там обещали.

Алтарь я почти подготовил, амулеты активировал, защиту поставил, тело обмыл… ждем только вас, мэтр. Когда будем начинать?

— Сейчас приду, — кивнул я, жестом отпуская заметно распрямившегося мэтра, в глазах которого теперь горел неугасимый огонь познания.

Модша коротко поклонился и, юркнув за дверь, помчался заканчивать последние приготовления.

— Не слишком ли рано? — осторожно высказал свои сомнения вынырнувший из соседней стены Глюк. — Хозяин, вы же только один раз попробовали на людях. Для полной уверенности надо бы закрепить результат. А то и не один раз. Может, стоить провести второй эксперимент на ком-то менее… важном? Все-таки испортить такое удачное тело было бы ужасно обидно.

Я неопределенно пожал плечами.

— Да. Но Нич больше не может ждать — жизни в нем осталось на несколько часов. Не бойся — то, что получилось один раз, я всегда сумею повторить снова.

Ворг тоже поначалу сопротивлялся, а воля у него была покрепче, чем у этого недоучки. Так что серьезных проблем у нас не будет.

— А сам Нич?

Я тяжело вздохнул.

— Пока еще спит. Я не рискнул его отпустить в таком настроении насовсем, но вряд ли смогу поддерживать жизнь в этом теле после полудня. Так что жди ближе к вечеру грандиозный скандал, но не смей никогда обращаться к нему по старому имени. Мастер Твишоп умер. Совсем. Такого человека никто из нас больше не знает. Теперь в этом доме будет жить ворчливый, упрямый, вечно всем недовольный мастер Лиурой. Которого иногда под хорошее настроение можно будет назвать нам привычным Ничем. Но упаси вас небо хоть раз напомнить ему о прошлом или сделать замечание пробегающему мимо таракану. Первое время наш новоявленный мастер будет несколько… раздраженным. И может не уследить, скажем, за огненным шаром или рукотворной молнией. Накладывать ему ограничения на дар я не буду — и без того наслушаюсь обвинений вдоволь. Так что проявите терпение и не лезьте ему под руку. Ему и так несладко придется, хотя я постарался сделать все, чтобы он как можно скорее вернулся к привычному образу жизни.

— Что же вы тогда сразу обо всем ему не сказали? — удивился Глюк. — Зачем только напомнили о прошлом и совсем не объяснили, зачем переселили его дух в старое тело? Не предупредили, что просто не хотели рисковать новой человеческой оболочкой и провели пробное переселение на той, которую не жалко потерять?

— Когда успокоится, сам все поймет, — отмахнулся я. — Не маленький. В том числе и то, что раскаяние не имеет смысла без прощения. А прощение еще нужно заслужить. Особенно то, которое позволило бы некоторым простить себя самого. Что же касается моих мотивов… не забывай: я все такой же старый, вредный и гадкий некромант, как и раньше. Только теперь — с налетом «светлого» лоска и чисто Гирашевой манерой измываться над ближними.

— Так вы все-таки решили вернуться к прежнему образу Гираша? — обрадованно вскинулся призрак, взмахнув сразу всеми своими лапками.

— Да, — сознался я. — Таким я себе больше нравлюсь.

— Урра! А как же тот некромант… другой, о котором еще граф рассказывал? — спохватилась гусеница и, стимулируя мыслительный процесс, непонимающе поскребла объемистое брюхо когтями.

Я сделал каменное лицо и, решительно направившись в лабораторию, негромко бросил:

— А вот о нем, мой невоспитанный друг, больше никто и никогда не услышит. Потому что его история, хорошо это или плохо, полностью закончилась.

Конец.