Долгое чаепитие - Адамс Дуглас Ноэль (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Она понемногу приходила в себя и, как только голова перестала кружиться, прямо перед собой заметила странное свечение; немного подумав, поняла, что светится море.
От моря исходил призрачный свет. Волны высоко вздымались и с грохотом разбивались о скалы.
Кейт безмолвно наблюдала буйство стихии.
— Я встретил вас в аэропорту, — раздался за спиной прерывистый голос Тора. — Я пытался попасть домой в Норвегию на самолете. — Он показал на море. — Я хотел, чтобы вы увидели, почему я не мог добраться по-другому.
— Где мы? Что это? — настороженно спросила Кейт.
— В вашем мире это Северное море. — Тор повернулся и пошел восвояси, волоча молот.
Кейт поплотнее закуталась в насквозь промокшее пальто и поспешила следом.
— Ладно, но почему вы просто не полетели домой так же, как мы прилетели сейчас, но только — э-э… как вы говорите, в нашем мире?
Ярость утихла, осталось только беспокойство о правильности терминологии в столь необычном разговоре.
— Я пробовал, — откликнулся Тор, продолжая идти.
— Ну и что случилось?
— Я не хочу об этом говорить.
— Но почему?
— Это не тема для дискуссии.
И тут Кейт здорово взбесилась.
— Это что — божественное поведение? — заорала она. — Не отвечать на вопрос, если он вам не по вкусу?
— Тор! Тор! Это ты!
Тоненький голосок еле пробивался сквозь порывы ветра. Кейт внимательно всматривалась в темноту. Вскоре показался раскачивающийся фонарь.
— Это ты, Тор?
Кейт увидела маленькую старушку. Она держала фонарь над головой и взволнованно торопилась в ним.
— Я увидела твой молот. Как я рада тебя видеть! — ласково бормотала она. — Ох плохие только времена настали, ох плохие… Я вот только что горшок на огонь поставила, думала, может, сначала выпью чашечку горячего, а потом уж можно и порешить себя. Но вот тут-то я себе и говорю: погоди еще пару деньков, Тсулива… Тсувила… Свули… — тьфу! — Тсуливаенсис, никогда не могу сразу собственное имя правильно выговорить, когда сама с собой беседую, и от этого еще хуже становится, — ты ведь знаешь, как это бывает, такой сообразительный мальчик, как ты… Я всегда считала тебя умненьким мальчиком, что бы там другие всякие на тебя ни наговаривали, — ну так вот, и говорю я себе — погоди, Тсуливаенсис, может, еще кто и придет, ну а уж коли никто не придет — вот тогда самое время и руки на себя наложить. И вот, смотрите! Ты тут как тут! Ох, как я рада! Ну, добро пожаловать, мой мальчик! Я вижу, с тобой маленькая подружка. Ты мне ее представишь? Здравствуй, миленькая, здравствуй! Меня зовут Тсуливаенсис, но я совсем не обижусь, если ты не сможешь выговорить это без запинки.
— Я… меня — Кейт, — сказала Кейт в полном замешательстве.
— Так, уверена, что с этим будет все в порядке, — сказала старушка. — Ну, чего вы тут стоите, пойдемте ко мне. А если все собрались здесь всю ночь гулять, то я могу вот прямо сейчас пойти и покончить с собой, и тогда уж пейте ваш собственный чай, когда будете совсем готовы. Идемте!
Они последовали за старушкой и уже через несколько ярдов наткнулись на полуразвалившуюся глиняную лачугу, которая только чудом держалась и готова была вот-вот обрушиться окончательно. Кейт посмотрела на Тора, пытаясь понять, как ей держаться в данной ситуации, но Тор полностью погрузился в размышления. Кейт показалось, что он изменился. Все время их недолгого знакомства он постоянно сдерживал ярость, неудержимо рвущуюся наружу. Она чувствовала, что сейчас это прошло. Не навсегда ушло, но на какое-то время. Тор посторонился, пропуская ее в хижину. Сам он вошел следом, смешно пригнувшись.
Внутри все оказалось совсем крошечным. Несколько досок и охапка соломы служили постелью, в горшке над очагом что-то булькало, да в углу вместо стула — обычный ящик.
— А вот и нож, которым я хотела воспользоваться, — сказала Тсуливаенсис, суетясь у очага. — Видишь, я как раз начала его точить. Очень удобно точить об этот камень. Дальше я думала сделать вот что — там в стене есть трещина, туда войдет ручка. Я воткну ее туда получше, в потом навалюсь на острие всем телом. Раз, и брошусь на нож! Понятно? Я вот все думаю, может, лучше воткнуть его сюда, пониже? Как вам кажется, Милочка? Вы разбираетесь в этом?
Кейт сказала, что не разбирается, причем постаралась говорить спокойно.
— Тсуливаенсис, — сказал Тор, — мы не можем здесь остаться, но… Тсули, пожалуйста, убери этот нож.
Тсуливаенсис радостно на них смотрела, а в левой руке сжимала нож с изогнутым лезвием.
— Не обращайте на меня внимания, дорогие мои. Я превосходно себя чувствую. Я могу покончить с этим когда угодно, как только буду готова. Я буду просто счастлива уйти отсюда. В такие времена лучше не жить. Ох нет. А вы идите и будьте счастливы. Я не нарушу ваше счастье своими стонами. Я не произнесу ни звука, но я это сделаю, как только вы уйдете.
Она дрожала, но смотрела вызывающе.
Очень осторожно, почти нежно Тор разжал ее дрожащую руку и отобрал нож. Старушка сразу сникла и покорно удалилась на свой ящик в углу. Тор нагнулся, ласково притянул ее к себе и обнял. И старушка понемногу оживилась, оттолкнула Тора, ворча, что хватит уж ему дурачиться, и стала суетливо оправлять безнадежно рваное платье.
Успокоившись и приведя себя в порядок, она переключилась на Кейт.
— Вы ведь смертны, дорогая?
— Да…
— Я сразу поняла. У вас платье очень нарядное. Теперь-то вы знаете, каков мир с другой стороны? Ну и как он вам?
Кейт смогла только сказать, что не знает пока, что и думать. Тор сидел на полу. Он прислонился к стене и прикрыл глаза. Кейт подумала, что он к чему-то готовится.
— Раньше здесь бывало и по-другому, — продолжала старушка. — Так хорошо все бывало, правда. Ох да еще как хорошо-то. Иногда, конечно, не ладили друг с другом. Ссоры, скандалы, ужасные стычки, но на самом-то деле все шло превосходно. А теперь?
Она глубоко вздохнула и что-то смахнула со стены.
— А теперь все плохо. Все очень плохо. Видите ли, одно влияет на другое. Наш мир влияет на ваш мир, а ваш мир влияет на наш мир. Порой невозможно точно знать, как именно влияет. Очень часто ничего хорошего нет в этом взаимовлиянии. В наши дни все очень тяжко и плохо. Наши миры очень во многом схожи, может, даже слишком во многом. У вас там на этом месте дом, и здесь обязательно какое-нибудь строение. Это может быть глиняная хижина, улей или что-нибудь в этом роде. Впрочем, вполне может оказаться и что-то другое, но обязательно хоть что-нибудь да стоит на этом самом месте. Тор, с тобой все в порядке?
Бог-Громовержец закрыл глаза и кивнул. Он положил локти на колени и лениво привалился к стене. На руке болтались мокрые обрывки повязки, которую он соорудил из ночной рубашки Кейт. Тор как бы нехотя сорвал повязку и отшвырнул прочь.
— И там, где что-то неправильно в вашем мире, — продолжала болтать старушка, — столь же неправильно это проявится и в нашем. Ничто не исчезает. Ни одна преступная тайна. Ни одна невысказанная мысль. Все это может стать новым и могущественным богом в нашем мире или просто мошкой, но обязательно здесь проявится. Могу только добавить, что в наши дни гораздо чаще появляются мошки, чем новые и могущественные боги. Ох, слишком много мошек, а бессмертных богов так мало, как никогда еще не бывало.
— Но как бессмертных богов может стать меньше? — спросила Кейт. — Мне бы не хотелось проявлять излишний педантизм, но…
— Хм, видишь ли, милая, бывает бессмертие и… бессмертие. Если бы мне удалось хорошенько закрепить этот нож и как следует на него навалиться, то мы бы еще посмотрели — кто бессмертен, а кто нет.
— Тсули… — предостерегающе проворчал Тор, но глаза не открыл и не сдвинулся с места.
— Один за другим мы уходим. Это правда, Тор. Ты ведь один из немногих, кто еще держится. Мало осталось тех, кто не погиб от алкоголизма или от онкса.
— Что это? Болезнь? — спросила Кейт.
Она опять начинала злиться. Силком вытащили из дома, заставили совершить перелет через Восточную Англию на ручке молота, а в итоге подсунули старуху, одержимую манией самоубийства. И вот она должна сидеть в этой развалюхе и выслушивать разные бредни, а тот, кто все это ей устроил, сидит преспокойно у стенки с довольным видом и даже не задумывается, как трудно поддерживать подобную беседу.
