Васка да Ковь (СИ) - Эйта Аноним (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
- Хочешь сказать, что русалки - неисправимые романтичные дурочки?
- Заметь, не я это сказал.
Кирочка закатила глаза.
- и этот человек только что загибал мне про птичек! Ну тебя. Все равно меня не остановишь.
- Главное, помни, как он метает ножи! - Крикнул Васка в ее стремительно удаляющуюся спину.
Удержать ее он не пытался.
Попробуй, запрети что-то ребенку, даже если формально это уже и не совсем ребенок. Ну нет, это верный способ раззадорить ее еще больше. Пусть делает что хочет, вдруг и правда узнает что-нибудь полезное? А он, если что, сделает вид, что он тут не при чем.
И правда, может сработать.
Почему бы не попробовать?
Уже пять дней Ковь валялась и поплевывала себе в потолок.
Оказывается, если ты бедная, несчастная, завалила упыря и очень переживаешь по этому поводу, то у всех остальных разом просыпается совесть. И Кирочка комнату прибирает - любо-дорого, и Фыль вон яблок где-то натырил целый мешок. И даже Васка как-то внезапно освоил готовку, хотя сколько Ковь его помнила, все делал вид, что не умеет, а при попытках Кови научить его хоть кашу варить бесстыже жег крупу... а уж как у него взрывались яйца - это просто песня была... Сначала медленно, гулко: бах, бах, бах, а потом остальные друг за дружкой бахбахбабабах! Ковь как будто снова выпихнули на полигон к боевикам, она чуть не поседела - а это Васка яйца в чугунок закинул и на огонь повесил. И, главное, потом смотрел такой хитрющими своими карими глазами и тянул: "Я все сделал как ты сказала.... Что? Вода была нужна? А я не зна-а-ал... Ну, не дается мне готовка, не мужско-о-ое это дело". Ничего, в замке ему, видимо, родные стены помогли: с третьего раза и суп неплохо вышел, а кашу этот гад наверняка еще в Кьяксоне освоил. Все те три вида, которые воины в походах едят. Там-то баб не было.
А обе неудачные попытки супа Ковь прямо в окошко и выливала, она в растрепанных чувствах, что чужие жалеть, из вежливости давиться? У Васки на то чужие дети есть - не свои, не жалко.
А Ковь держалась на яблоках. Хорошие яблоки, хоть и мелковаты, да и надоели до оскомины... К тому же, Васка их как-то, забывшись, ранетками назвал, и Ковь заподозрила, что объедает Шалого. Как-то даже не определилась, как к этому относиться - Фыль же от чистого сердца, все-таки...
А еще Васка у Кови еще вечером первого дня тактично отобрал, мол, что-то у тебя, бедная, ручки дрожат, давай-ка я подержу, а так потом Кирочке передал и теперь они ее по очереди пеленают. В основном, конечно, Фыль - Кирочка из него веревки вьет. А Эха даже не протестовала - предательница!
И Ковь никто не трогал.
Может, и рады бы потрогать, но она что, дура, что ли, из комнаты выходить? Ей и так хорошо.
Вот и сидела Ковь в комнате пятый день. И было скучно. И никто ее не вытаскивал. Пробовали уже. На третий. Она тогда свое отражение в бадье с водой увидела и чуть не спалила те жалкие остатки волос, что у нее остались. Смешное дело: вот, думала же совсем недавно, что неудобно, отросли слишком, даже в хвостик, как Васка когда-то делал, не соберешь пока, в глаза лезут, резать надо... спалила, очень теперь удобно, вообще ничего никуда не лезет. Нечему лезть-то.
И сразу так обидно стало почему-то. У всех нормальных баб в ее возрасте четыре косы, дом да дети, а она что? Головешка обгорелая, вот что! С чужими детьми и краденой козой таскается по дорогам, в чужом замке живет... Даже у Ложки... да что так у Ложки, даже у Васки коса есть! Ковь как вспомнила его рыжую косицу, так это и стало последней каплей, чуть не разревелась...
Вот так Ковь Киру и шибанула с расстройства электричеством немножко, она-то не хотела, случайно вышло, пол был мокрый, и Кирочка мокрая, ну и... с тех пор никто Ковь и не дергал. И еду Кирочка носила, она мертвая, ей-то ничего не грозит. Глазик подергается немножко и пройдет.
У Кови всегда после перенапряжения с огнем начинались проблемы с огнем бездымным. Как икота после истерики. А тут еще и все остальное навалилось...
А разве ж она виновата? С чем не родилась, то дали. Она что, о силе просила? Да ни разу, она что, дура, что ли? Много силы - много печали, хуже только знания, от них в голове совсем уж лишние мысли заводятся. Вот, сеструха ее, она тогда без огня вернулась. Когда Ковь ее в последний раз ее видела - нянчила третьего, четвертого носила, мужа строила... Чем не счастье? А что Кови недоступно - так тем желаннее. Но кому вообще нужна магичка? Для своих, деревенских - она выскочка непонятная, опасная и заумная. Может и прижилась бы, вернись она сразу после Академии, лишь иногда просыпалась бы среди ночи и по городской жизни тосковала, но прижилась бы, и стала бы как сеструха... А сейчас... Непонятно чего хочет и о чем думает. Где шлялась столько, что делала, что у нее за душой... Нет, дома-то ее примут, но и только. Будет век при матери старой девой жить. Да и что уж тут - сама Ковь уже в деревне не уживется. Тесно там, скучно, это хуже, чем пятый день в комнате сидеть, силу усмиряя, потому что на всю жизнь.
А для таких, как Ложка, она деревенщина неотесанная, подумаешь, магичить умеет... Кость широкая, кожа солнцем пропеченная, для работы рожденная, и под обгрызенными ногтями земля!
Да и люди сытые да безбедные магичку не примут, кем бы они ни были. Магия от Ха, магия заносит в жизнь хаос, как срамную болезнь, и уж не выведешь: не зря же Отец-Солнце заповедовал с магией не вязаться. С магиком поведешься - бед наберешься. И только... А те, что в беде, с бедой справятся и забудут и беду, и вытащившую магичку с легким сердцем. Зачем плохое помнить?
Вот к чему был этот бум свадеб на последних годах обучения. Ковь помнила, как спросила подругу, зачем той замуж так рано, да еще и за боевика контуженного и услышала вполне логичное: "А куда еще?" Тогда Ковь, дура романтичная, не поняла вопроса. Попыталась что-то про любовь сказать, подруга же боевика своего любить не любила... а та только грустно смеялась. Просто раньше все поняла - вот и все. А Ковь понять не успела...
Так и болтается теперь где-то между, с отщепенцами, которые и сами не знают, кто они, откуда и чего хотят. И куда бредут, и зачем - того не понимают, наугад выбирают и кривая сама выводит. Навроде Васки. Это он с ней не путешествовал, это он так домой кружным путем возвращался, и Ковь знала, знала, знала, что кончится все его замком, и этого боялась...
И вот. Сбылось.
И от осознания волосы так и трещали, и искры так и сыпались во все стороны. Васку-то вывело, и что же, Ковь одна останется? Не жить же вечно приживалкой в чужом замке?
Так что Ковь не просто так из комнаты не вылезала. Она спасала всех остальных от собственного общества. Очень полезное занятие.
Только вот с него выть хочется.
И скучно.
Кирочка вроде книжек принесла, целую огромную стопку, но по своему вкусу: все какую-то ерунду про призраков и восставших мертвецов. Кто бы ей сказал, что после того, как одного упокоил, про других читать совершенно не хочется... Ковь вот сказала и весьма витиевато, но Кирочка, вместо того, чтобы устыдиться, обиделась, глазом нервно потикала, развернулась и так с Ковью разговаривать и перестала.
В общем, почти единственным полезным развлечением было пропускать между пальцами тоненькие ниточки-молнии. Когда с пальцев срываться перестанут - можно будет и выйти. А что в комнате грозой пахло - так Ковь окно открыла, и сразу запахло еще и гнилыми осенними листьями, и сырой землей... осенью.
С осенней прохладой Ковь боролась радикально: сидела в старых, вытертых на коленях, зато очень теплых и удобных штанах поверх других штанов, модных таких, в облипочку, которые она в Академии когда-то носила, и которые на ней теперь болтались, как на вешалке, и Васкиной куртке поверх рубахи.
Чтоб она еще раз доверила Васке купить себе куртку! В ней Ковь могла только сидеть, потому как стоило ей встать, и куртка тянула ее плечи книзу, как будто на спину Кови взгромоздились все грехи Мира одновременно, да еще и друзей позвали. В кожаной куртке должно быть меньше железа, как бы еще Васке это объяснить и на крик не сорваться...
