Мир-Цирк - Лонгиер Барри Брукс (читать книги полные .TXT) 📗
Стоявший поодаль бывший лейтенант пехоты пожал плечами:
– Если разведывательные прогнозы, которыми снабдил тебя генерал Казн, верны, то Десятый Квадрант использует для вторжения наемников, – возможно, арваниан – под предлогом, который даст Объединенным Квадрантам формальный повод отказаться от вмешательства. Вопрос только во времени, но можно не сомневаться, что это будет скоро.
Алленби потер подбородок:
– Размер арванианского отряда?
– Не больше батальона. На что-то большее ОК пришлось бы обратить внимание. Но… – Пейнтер опустил глаза. – Этого должно хватить. Они будут вооружены шквальными лучеметами в качестве легкого оружия и, возможно, импульсными излучателями и дезинтеграторами для тяжеловооруженной роты. К тому же арваниане – крутые ребята.
– Ну а наши Егеря? Ведь их на Момусе около двухсот?
Пейнтер кивнул:
– Примерно половина из них – технический персонал: техники, медики, электрики и компьютерщики не более годятся для боя, чем клоуны… – Пейнтер заметил, что Великий Камера, мастер тарзакских клоунов, глянул на него, подняв бровь. – Не обижайся, Великий Камера. – Лейтенант снова повернулся к Алленби. – За вычетом их и тех, кто негоден по возрасту, мы имеем, возможно, дюжину строевых солдат, экипированных разве что голыми руками.
–И?..
– И будь это задачей в офицерской школе, я бы вспомнил, осторожность – мать доблести, – и не получил бы неуд.
– Невозможно.
– Знаю.
– Ну и какова же альтернатива, Пейнтер?
– Герилья. Партизанская война. Избегать прямых столкновений, использовать тактику булавочных уколов, утомлять их… превратить для арваниан жизнь на Момусе в ад… – Пей-нтер опустил глаза и покачал головой.
– Что такое? Что ты собирался сказать?
Пейнтер скривил губы, потом поднял глаза:
– Чтобы превратить планету в ад для арваниан, нам необходимо будет превратить ее в ад и для нас самих. Такая война – это противоборство духа… мужества. Чтобы увеличить для арваниан цену завоевания, народу Момуса придется и самому заплатить дорогую цену. Возможно, на это уйдут годы. Они могут измотать нас первыми…
– Ха! – Все повернулись к Доруму, силачу и мастеру тарзакских уродцев. – Пейнтер. Ты полагаешь, момусиане лишены силы духа? – Остальные одобрительно кивнули.
Пейнтер потер глаза, потом опустил руку.
– Я видел такую войну раньше, Дорум. Шесть лет назад, во время восстания на Хессифе. У меня на глазах командира роты разорвало на куски… маленькая девочка попросила воды… она обмоталась проволокой, превратившись в ходячую бомбу. – Он отошел от стены. – Хватит у тебя духу превратить себя в бомбу, Дорум? Или превратить в бомбу жену или дочь? У хессифиан на это хватило духу, и этого оказалось недостаточно. Мы разбили их. Егеря подавили восстание.
Воцарилась мертвая тишина. Алленби видел, как углубляются морщины на лицах.
– Есть другие предложения? – Никто не шелохнулся. – Прекрасно. Пейнтер, с чего начнем?
Наавон Дор, командир арванианских наемников, забыл о линейном крейсере «Меч», несущемся к планете Момус: его стило порхало по экрану, закрывавшему одну из переборок каюты, движения художника были быстрыми и уверенными. На экране появились изображения суровых гор Арвана и резких ветров, сгибающих тонкие растения. Экран Наавона мог бы оживить рисунок: серые облака скользят за горами, деревья диа раскачиваются под ветром, – но он предпочитал достигать этого эффекта рисованием. На переднем плане появился утес, а на обрыве – вихрь линий и теней, который скоро превратился в подобие его самого: высокая фигура, приплющенная голова гордо вскинута, черные, как ночь, глаза пристально смотрят из-под выступающих надбровий на далекие горы. Наавон мгновение помедлил, всматриваясь в портрет. На герое была старомодная одежда: стоячий воротник и скрещенные ремни, как у старых арванианских наемников. Наавон нахмурился, потом узнал воина. Отец, почему я сейчас думаю о тебе?
– Наавон? – Старший офицер отвернулся от экрана. В люк просунулся его заместитель.
Наавон выключил экран, стирая изображение, и бросил стило на прикроватный столик.
– В чем дело, Госс?
– Многопалый прилетел с командного корабля и желает видеть тебя.
– Этим некорректным в расовом отношении словечком ты, полагаю, обозначаешь адмирала Садисса.
– Его самого.
– Возможно, Госс, тебе интересно будет узнать, что Са-дисс как ворлианец не более виноват в том, что у него четырнадцать пальцев, чем мы, арваниане, в том, что у нас десять.
– Да, Наавон. – Госс, старый солдат и верный друг старшего офицера, потупился, изображая конфуз, в уголках рта обозначились озорные морщинки. – Хотя не знаю. Виноват он или нет, а, бьюсь об заклад, бучу поднять может.
Наавон покачал головой:
– Чего хочет представитель нашего патрона?
Госс ухмыльнулся:
– Он желает предъявить кому-то обвинение.
Старший офицер вскинул брови и кивнул:
– Ладно, Госс. Пожалуйста, пригласи адмирала.
Госс повернул голову и крикнул:
– Эй, ты! Давай сюда! – А потом вошел в каюту, сел напротив Наавона и стал ждать появления ворлианского адмирала.
Садисс вошел. Арванианский командир с интересом наблюдал, как приземистый гуманоид, одетый в черный костюм и плащ, осматривает каюту, высматривая, куда сесть. Наавон указал на табурет:
– Это лучшее, что я могу предложить, адмирал.
Садисс бросил злобный взгляд на сидящего Госса, потом повернулся к Наавону:
– Я лучше постою.
– Как хотите. – Госс поднял ногу в ботинке, положил ее на табурет, сверху закинул другую ногу. У Наавона мелькнула мысль, не следует ли ему объяснить ворлианцу, что Госс так же ведет себя и с арванианскими офицерами. Он покачал головой и снова повернулся к Садиссу. – Ну и что вам нужно, адмирал?
– Солдата из вашей третьей роты, Т'Дулна. Я официально обвиняю его в измене. Наавон кивнул:
– Ясно. Что он натворил?
– Пораженчество. Он пренебрежительно высказывался о нашей славной миссии.
– Хм-м-м. Это серьезно. И что он сказал?
– Он назвал нашу освободительную миссию вторжением и намекнул, что выставлять современную армию против того, что он назвал «невинным обществом клоунов и жонглеров», трусость.
Наавон кивнул:
– И вы слышали, как Т'Дулна говорил это?
Садисс повернулся к открытой двери и махнул рукой:
– Эмис, Юст, сюда! – Два арванианских солдата вошли в каюту и вытянулись рядом с адмиралом по стойке «смирно». – Эти двое слышали его и доложили мне об измене.
Наавон откинулся на койку и сцепил пальцы на животе:
– Ясно. – Старший офицер внимательно оглядел солдата Эмиса, потом солдата Юста. Кивнув, он повернулся к Госсу. – Этих двоих уволить из части и вышвырнуть с моего корабля. Если адмирал не возьмет их на свой корабль, выбрось за борт, и пусть идут пешком.
Госс встал и потер руки:
– Да, Наавон, с удовольствием. – Госс подошел к солдатам, схватил обоих за руки и потащил из каюты. Тот, кого звали Эмисом, перед тем, как вывалиться в коридор, умоляюще посмотрел на Садисса.
Садисс уставился на Наавона:
– Что это все означает, старший офицер?
– Вторжение на Момус – действительно трусость, Садисс, и на моем корабле говорить правду – не измена.
– Это проявление недостатка лояльности к Десятому Квадранту!
– Верно, – кивнул Наавон. – Совершенно верно. Но и это на моем корабле не преступление. Люди в этом батальоне обязаны быть лояльны мне и друг другу. Никакой другой лояльности не требуется, вот почему вы можете забрать своих шпионов. Я не желаю, чтобы из-за них нижние чины перестали доверять друг другу.
– И что мне с ними делать?
– Добавьте их к тому сборищу преступников, которое вы называете Освободительной Армией Момуса.
– Преступников? Старший офицер Дор, это представители угнетенного народа Момуса, которые обратились к Десятому Квадранту за помощью, чтобы свергнуть…
– Заткнитесь, Садисс! Скармливайте ваши байки Объединенным Квадрантам, а не мне. Ваша освободительная армия – не что иное, как убийцы, воры и мошенники, изгнанные из момусианского общества, и предлог высадить войска на Момус без вмешательства ОК. Ведь так?
