Сказание об истинно народном контролере - Курков Андрей Юрьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
А тем временем солнце вставало все выше, укорачивая тени. И стали один за другим просыпаться оставшиеся в живых: и красноармейцы, и крестьяне, и строители. И стали они собираться вместе и говорить о трагическом происшествии, пытаясь найти причины или каким-либо иным способом объяснить смерть товарищей. И не могли они этого сделать так, чтобы все были согласны с объяснением.
А ангел все спал. Тень от высокой ели, укрывавшая его, еще не была подрезана солнцем.
— Архипка! Где Архипка? — спрашивал громко мужичок в грязном, замазанном высохшей глиной ватнике.
— Ну что? — ответил Архипка-Степан осипшим голосом, видимо простудила его охладившаяся ночная земля, на которой он спал.
— Пошли! — сказал мужичок. — Там тебя требуют. Надо решать, как там хоронить наших и что дальше делать. Архипка-Степан подошел.
— Вот он, пропустите Архипку! — звонким голосом перекрыл разговаривавших людей малорослый горбун. — Пусть он решает!
Архипку пропустили в середину и тут же стали засыпать вопросами, но хор вопросов был настолько спутанным, что беглый колхозник, знавший путь в Новые Палестины, озадачился и ни слова не говорил.
— Вы вот что, по одному давайте! — сказал он, когда хор затих.
— Хоронить как? С ружейным залпом или искать попа для отпевания? — быстро проговорил один из красноармейцев.
Архипка-Степан задумался глубоко. Потом сказал:
— Надо и с залпом, и с отпеванием, чтобы все было по-людски.
— А закапывать? Всех разом или построим здесь кладбище? — прозвучал следующий вопрос.
Понял Архипка-Степан, что нелегкое это дело —пользоваться уважением у сограждан. Будь он простым беглым колхозником, никто бы не задавал ему таких трудных вопросов и уж тем более не требовал на них обязательных ответов.
— Давайте я помогать ему буду! — вдруг предложил толпе малорослый горбун, продвигаясь поближе к Архипке.
— А ты кто ему такой? Брат, что ли?! — недружески спросил один из строителей-стахановцев.
— Я счетоводом был, — ответил горбун с неподдельной гордостью за свое прошлое.
— Ну пусть Архипка решает — хочет он тебя в помощники али нет! — уже покладистее сказал кто-то из красноармейцев.
— Пускай, пускай будет! — с радостью ответил Архипка-Степан;
— Ну так давай, помогай живее! — сказали после этого горбуну-счетоводу.
— А что там за вопрос был? Про то, как закапывать? — переспросил горбун. — Ну так я думаю вот что: надо рассортировать покойников на три ямы, так чтоб красноармейцы к красноармейцам, строители к строителям, а колхозники к колхозникам. Потом пересчитать их и закопать в общих, чтоб было понятно, кто где лежит.
— Дело говорит! — поддакнул кто-то из колхозников.
— А баб? — спросил кто-то. — Баб куда закапывать? Они ж все крестьянские…
— Да нет там баб! — ответил кто-то другой.
— Как нет? Что, ни одной не убило?! — удивился вслух кто-то третий.
Красноармеец сходил к мертвецам, проверил и, возвратившись, подтвердил:
— Не, нет там баб, одни мужики. Народ пожал плечами от удивления.
— Ну че, копать будем?! — призывно спросил горбун-счетовод.
Строители взяли в руки лопаты и привычно, будто под фундамент яму начали рыть, взялись за работу.
Ямы углублялись прямо на глазах. Земля была мягка и податлива, да и до удивления легка, из чего строители сделали вывод, что совсем недалеко уже осталось до Новых Палестин.
Проснулся ангел. Встал. Огляделся вокруг и, увидев работающих строителей, подошел к ним.
— А ты где был? — окликнул его главный дезертир, тоже наблюдавший за рождением братских могил.
— Спал, — ответил ангел.
— Счас похороним, закопаем этих, тогда можно будет еще поспать до темноты, а ночью уж наверняка на место придем. Как думаешь?
— Придем! — ответил ангел уверенно по причине того, что сам твердо верил в достижимость Новых Палестин.
Ямы вскоре выкопали и все разом пошли сортировать мертвецов.
И тут выяснилась еще одна озадачившая всех вещь — среди убитых не оказалось ни одного колхозника. Было это красноармейцам и строителям как-то неприятно, и косились они на крестьян с явно выраженным во взглядах неудовольствием.
— А может, они своих ночью закопали, по-людски? — предположил вдруг красноармеец Трофим, тяжко переживавший гибель своего товарища Федьки, — Да нет, не хоронили мы никого,.. — отвечал кто-то из крестьян.
— А над кем же ваши бабы всю ночь выли? — тут же спросил, как к стенке поставил, другой красноармеец.
— Да над вашими и выли! — ответил кто-то из крестьян. — Вы ж без баб пошли, над вами ведь и повыть некому, случись что!
Этим словам, казалось, поверили, и зависла над полем тишина тягостная, какая возникает порою на осенних кладбищах.
В этой тишине рассортированных мертвецов поднесли к двум ямам, и выяснилось, что красноармейцев погибло одинадцать человек, а строителей восемь, и в числе этих восьми был и бригадир, знавший письменные секреты строительства коровников и жилых домов.
— Надо бы митинг провести, как положено… — неуверенно, но очень упрямым голосом сказал красноармеец Трофим. — Чтоб боль нашу высказать.
Красноармейцы зашумели негромко и одобрительно. Крестьяне промолчали, так как не знали они о природе митингов ничего. Собрания были им известны, а митингов в колхозах еще не проводилось.
— Ну тогда я начну! — осмелевшим голосом заявил красноармеец Трофим, и тут же народ отодвинулся от него, образовав круг, в центре которого и остался красноармеец. — Я говорить не мастак… Трудно мне говорить, но очень жаль мне товарища своего Федьку, погибшего прошлой ночью за правое дело… И хоть не знаем мы, кто наших товарищей убил, но я от имени Красной Армии перед лицом народа клянусь найти и отомстить врагу, сделавшему это грязное дело.
Договорив, Трофим ушел из середины человеческого круга, и осталась эта середина пустая. А люди траурно молчали, думая о погибших.
— Пусть кто из строителей скажет! — негромко произнес мальчишкакрасноармеец, на гимнастерке которого блестел орден.
В середину человеческого круга медленно вышел немолодой рабочий.
— Я… я красиво говорить не обучен… Но только до слез жалко мне наших товарищей, и хочу поэтому назвать их поименно, чтобы все знали, кого мы сегодня хороним: это Прохоров Степан, Кирилл Путильцев, Сафронов Павел, Рыжков Иван, Богодухов Иван, Стрельцов Григорий, Кузнецов Максим, бригадир Шубин Борис… мы, конечно, присоединяемся к словам красноармейца и, как сами будучи только строителями, просим Красную Армию отомстить врагам и за наших товарищей, незаслуженно погибших. А сами обещаем, как только придем в Новые Палестины, поставить там памятник нашим товарищам, строителям и красноармейцам так, чтобы стоял этот памятник века, и выбьем на нем имена всех товарищей, которых мы закапываем сегодня здесь…
Досказав, строитель вернулся на свое место, и снова осталась середина круга пустой, а люди стояли немо и чувствовали, как нарастает скорбь в мире, окружающем их, и как ветер притих, чтобы не нарушить человеческое горе шелестом трав и листьев.
— Эх, был бы поп, чтоб как бы отпеть их! — громко вздохнул один из крестьян.
— А ангел, ангел подойдет? — спросил главный дезертир. — С нами ж ангел есть!
И все закрутили удивленно головами по сторонам. Не знали ведь они, что ангел с ними идет.
А главный дезертир подошел к ангелу, вытолкнул его в середину круга, говоря: «Ну давай, говори чего-нибудь!» Стал ангел, посмотрел на людей, его окружавших. Подумал чуть-чуть. И решился он говорить, надеясь на разумность слушающих и на их стремление к справедливости.
— Радостно мне быть среди вас, — говорил он вполголоса, но слышали его все, притихнув. — Ведь там, на небе, эту страну страшно грешной считают… Непонятно им, почему люди из этой страны после смерти в Рай не попадают. Непонятно это и мне. Ведь вижу я, как вы стремитесь к справедливой жизни, как на этом тернистом пути теряете вы своих братьев… Я уверен, что пройду этот нелегкий путь с вами вместе до конца, и мы вместе, прожив безгрешно и справедливо, войдем в ворота Рая, и тогда я буду прощен за то, что ушел оттуда, а вы будете приняты, как самые дорогие небесные новожители…
