Сказание об истинно народном контролере - Курков Андрей Юрьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— А Катя тоже там? — спросил он у дезертира.
— Училка? Да, давно уже. Сидит, книгу читает. Поднялись наверх. Там звучали зычные мужские голоса и происходило не совсем понятное перемещение народа в одном месте.
Главный дезертир подозвал стоявшего рядом под невысоким деревцем мужичка и спросил его:
— Чего тут такое?
— Да красноармейцы строют всех, чтобы маршем идти — так, говорят, быстрее будет! — ответил мужик.
Дезертир на минутку задумался, а потом, повернувшись к ангелу, произнес:
— Эт дело, наверно. По-военному оно всегда быстрее…
— Архипка! Где Архипка? — снова, крича на ходу, появился рядом с ними мужичок в грязном ватнике.
— Тут, тут он! — ответил ему кто-то, и поспешил мужичок на этот голос.
— Готовсь! — перекрыл всякий шум еще один, совершенно незнакомый голос.
Народ затих в ожидании.
— За Архипкой левой ать!!! — снова взгремел этот голос, и тут же затопали сотни ног, выбивая из земли пыль и из соки трав.
Только главный дезертир, ангел да еще некоторые стояли неподвижно, ожидая узнать направление пути.
Построенные военным образом люди тронулись в путь, и шли они так медленно, натыкаясь друг на друга, что ангел и главный дезертир без спешки обогнали их и поравнялись с Архипкой, рядом с которым шагало еще несколько человек, в том числе и малорослый горбун, неизвестно откуда появившийся.
Увидев товарищей по побегу, беглый колхозник Архипка-Степан кивнул им, но ни слова не сказал, так как сразу возвратил свой взгляд на небо, где мельтешили слабыми огнями звезды и звездочки, и всякая на свой манер куда-то звала.
Городок остался позади. Шли они как раз между полем и лесом. Шли и разговаривали вполголоса о том, что нынче и есть седьмая ночь, а значит сегодня они придут к заветной цели. Некоторые с коровьих морд повязки поснимали, и оттого время от времени тоскливо, но так по-человечески мычала какая-нибудь корова.
Луна, еще не полная, имевшая как бы только надрезанный краешек, забиралась на звездное небо, светила желтушным светом.
И кони ржали — отряд по поимке беглых сельских учителей замыкал шествие, и, видимо, поэтому непривыкшие к такой малой скорости, к отсутствию азарта погони, выражали кавалерийские кони свое неудовольствие.
Ангел пару раз отставал, разыскивая среди идущих сельскую учительницу Катю, чтобы забрать у нее тяжелую стопку книг и самому ее нести, но этой светловолосой девчушки нигде видно не было.
И вдруг загромыхало что-то, будто гром, и земля закачалась под ногами у ангела и остальных. Бабы заверещали. Малорослый горбун подпрыгнул к дереву и залез на нижнюю ветку, остальные рассыпались по земле: кто в поле побежал, кто в лес. И ничего понятно не было, только звучали частые глухие удары, и от них земля вздрагивала, словно каждый удар заставал ее в испуге.
Ангел тоже пробежал назад, все еще пытаясь разглядеть среди начавшейся суматохи учительницу Катю, но там его кто-то сбил с ног, а потом кто-то другой, и тоже ненарочно, а из-за испуга, на бегу наступил ангелу на ногу, и услышал ангел, как негромко хрустнула его косточка.
А грохот продолжался, и совсем радом пронеслась молча обезумевшая корова.
Захотел ангел привстать, но боль в ноге держала его на земле, и снова он лег на спину.
Грохот все еще продолжался, но через некоторое время все стихло и наступила такая тишина, что стало ангелу страшно — ведь знал он, что тут где-то рядом сотни людей, кони, коровы, и даже не верилось, что все это живое скопление может так затаиться от испуга.
Боль в ноге, казалось, поутихла. Ангел попробовал согнуть ногу, и это ему удалось. Только между коленом и щиколоткой сильно болело.
Привстал и, хромая, стараясь как можно быстрее переступать с правой на левую ногу, вернулся он на дорогу и осмотрелся по сторонам.
Желтушное свечение луны было достаточно ярким, чтобы разглядеть ночной пейзаж: всюду лежали люди, припавшие к земле, вжавшиеся в нее, обнявшиеся с ней. По полю бродили кони и коровы, а за ними что-то возвышалось, похожее на маленькую гору, что-то, чего до этого грохота в поле не было.
Люди зашевелились, стали подниматься. Зазвучало в темной тишине оханье, кряхтенье, тихое бабье взывание к Богу. На дорогу стали выходить мужики, но в то же время с земли поднимались далеко не все. Многие продолжали лежать, и ангел, сделав несколько трудных шагов к ближайшему лежавшему на земле человеку, нагнулся и дотронулся до его плеча. Однако лежавший даже не пошевелился.
Где-то рядом вдруг завопила какая-то баба, и тут же на нее кто-то прикрикнул, и она, должно быть, сама заткнула себе рот рукою, продолжая при этом выть.
Мужик, лежавший на земле перед ангелом, был мертв. Рядом с ним лежал округлый черный камень, как раз размером почти что с голову мужика. Видно, этим камнем его и убило.
— Архипка! Архипка! — кричал кто-то, расхаживавший между лежащих и поднимавшихся.
— Ну что? — прозвучал в ответ голос беглого колхозника.
— Живой!!! — радостно завопил кто-то, и крик этот прозвучал довольно зловеще на фоне усиливающегося плача.
«Что это было?» — думал ангел, стоя над мертвым человеком.
— Ну ты как? — спросил подошедший к ангелу главный дезертир. — А?
— Живой, — ответил ангел.
— Федьку убило, — скорбно сообщил дезертир.
— Кого?!
— Ну того, что с нами с машины прыгал, ружье еще обломал…
— напомнил дезертир.
У ангела нога заболела сильнее, и он опустился на землю.
— Ты чего? — спросил дезертир. — Тоже задело?! Ангел кивнул.
— Ну отдохни пока, я там сейчас разберусь, — забормотал главный дезертир.
— Надо ж дальше идти, а то не успеем.
Ангел снова остался один. Хорошо освещенная луною ночь не скрывала происходящего в ней, и видел ангел, как люди поднимали лежавших на земле и сносили их в одно место, как строители-стахановцы стали рыть большую яму у самой дороги, как какая-то баба бросалась на одного лежавшего на земле и не давала двум красноармейцам поднять его, чтобы отнести к остальным лежавшим. Все видел ангел, но понять причину обрушившегося на них бедствия не мог. Не могла это быть карающая рука Божия потому, что Господь милостив. Не мог это быть и дьявол, потому как ударяет он выборочно. Нет, не мог понять ангел: откуда взялся этот каменный дождь, остановивший их шествие, словно бы нарочно не желавший их вхождения в Новые Палестины.
А ночь тем временем отступала. Из заземных глубин всплывали первые лучи. И звезды тускнели, и будто небо втягивало их в себя, в свою синюю ткань, пропадали они совсем, и на их месте ничего не оставалось.
Ветерок поглаживал кроны леса, шелестя листьями. Пели птицы. Плакали, уже почти беззвучно, женщины и , старухи, сидевшие на земле рядом с мертвецами. Уставшие, дрыхли на опушках лесных оставшиеся в живых и среди них — АрхипкаСтепан.
Все было хорошо на земле, и с природной точки зрения — красиво. Посреди поля возвышался черный камень-скала с пообтесанными боками — пришелец из миров потусторонних и непонятных. Может быть — осколок потухшей и застывшей звезды, может быть, что-нибудь другое. А вокруг него большими градинами лежали сотни таких же черных округлых камешей размерами от детского кулака до медвежьей головы.
Восходило солнце, и лучи, уткнувшись в эти каменные градины, заставляли рождаться новые и совершенно незначительные тени, и только тень от камня-скалы ложилась на землю широко и могла бы укрыть собою до двух десятков человек — положи ты их там в рядок, а то и в два ряда.
Ангел спал, но боль от ушибленной ноги пробиралась и в сон; и вот уже снилось ему как ноет нога и как он, пытаясь идти куда-то — наверно, в те самые Новые Палестины, мучается и оплачивает страшной болью каждый шаг, сделанный в желанном направлении. И не видит он из-за этой боли ничего и никого вокруг, думая и беспокоясь лишь об одном: как бы не отстать от других, как бы не потеряться. А на деле идет он в полном одиночестве и единственная спутница его — боль — страшна и мучительна, но никак не отделаться ангелу от ее присутствия.
