Приятно тебя общать (СИ) - Кикина Ирина (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
«Нет, нет, нет! На самом деле никто не скребётся. Это просто ветка. Просто ветка. А шуршит ветер. Я все эти ужасы сам выдумал, потому что я трус. Но я больше не буду бояться. Я не хочу быть слюнтяем, я должен стать мужиком! Вот сейчас встану и посмотрю за окно. И там будет просто дерево. И я больше не буду трястись и засну. Как мужик!» — героически думал мальчик, стуча зубами. Было бы легче, если бы папа не забрал вчера ночник.
Серёжа собрался с духом, встал с кровати и, таща за собой одеяло, сделал несколько неуверенных босых шажков к окну. Сначала ему показалось, что это отражение смотрит на него испуганными глазами, но через секунду он понял, что там не отражение, а жуткое крылатое существо, вцепившееся в подоконник снаружи.
— Впусти! — просипело оно и загнутыми когтями скрежетнуло по стеклу.
Серёжа зажал себе рот, задвинул плотную штору, оборвав пару хлипких крючков, на которых она висела, и бросился обратно в постель. Как можно плотнее завернулся в одеяло, заткнул себе уши, чтобы ничего не слышать, но вскоре пальцы устали, а воздух в укрытии стал невыносимо жарким и душным, так что пришлось сделать щёлку. Свежесть просачивалась в неё, но просачивались и звуки — кошмарные звуки, которые издавало это неведомое существо за окном. Мальчик прикусил губу и запоздало подумал, что надо было сначала закрыть форточку, а то вдруг ещё пролезет. Ведь оно на самом деле не такое уж большое и довольно тощее. Наверное, выползло из мира ужасов, что за шкафом, погуляло и теперь ему надо вернуться назад. Да, если оно пробралось сквозь лаз, то в форточку шмыгуть ему раз плюнуть. Надо её срочно закрыть.
Серёжа осторожно отогнул угол одеяла. В комнате было совершенно черно, и от этого хрипы и клокотание, которые издавало крылатое существо, казались ещё более зловещими. Если не видишь, где опасность, звуки всегда становятся страшнее, потому что не знаешь, когда она на тебя кинется.
А кто знает, может, в этой темноте тоже кто-то притаился и только ждёт, чтобы Серёжа слез с постели? А вдруг коварное создание беззвучно проскользнуло в окно? Чернота обступала и давила настолько, что от отчаяния мальчик всё-таки решился: спрыгнул на пол, отдёрнул штору, взлетел на стол и захлопнул форточку, быстро повернув задвижку. Он хотел было уже юркнуть назад, но поймал тоскливый взгляд хилого летуна. Существо было не выше его самого, кожа гладкая, серая, на спине чуть темнее, большая голова, огромные, но совсем человеческие глаза. От рук отходили похожие на плащ Дракулы тонкие крылья без перьев. Птеродактиль. Нет, Голлум с крыльями, только не такой гадкий, как в фильме.
Странное создание скрючилось на узеньком наружном подоконнике и умоляюще глядело Серёже в глаза.
— Пусти!
— Ты кто? — прошептал мальчик, не зная, слышит ли его птеродактиль.
— Я Валера. Я заблудился. Я впервые летел над городом, а фонари такие яркие! Мне страшно, они бьют по глазам. И машины, и эти жуткие звуки и запахи! Впусти, у тебя темно, нестрашно…
— Наоборот, у меня тут очень страшно. Темно, и тихо, и лестница в мир ужасов… постой, ты ж сам ужас!
— Я Валера. Пусти меня, пожалуйста!
Серёжа немножко помучился со старыми шпингалетами и открыл окно.
— Ты мог и в форточку пролезть.
— Да как-то неудобно… — Чудик неуверенно шагнул в комнату.
— Неудобно на потолке спать, одеяло падает, — вспомнил Серёжа папины слова.
— Ой, что ты, на потолке спать очень удобно. А что такое одеяло?
Серёжа показал. Потом, с разрешения Валеры пощупал крылья — и хвост. Совсем не противные, чуть более шероховатые, чем человеческая кожа. Нежданный гость забился в самый тёмный угол и попросил задвинуть штору, хотя отсюда фонаря почти не было видно.
— Дело не в фонаре. Скоро рассвет, а это самое кошмарное. Солнце жжёт и ослепляет, от него на коже волдыри. А ещё под солнцем ходят люди.
— Люди? — Серёжа еле сдержал смешок.
— Ага. Такие большие, страшные. У них нет крыльев, как у тебя, зато есть жуткие вонючие машины. И фонари понатыкали тоже они. Ты чего смеёшься?
— Потому что люди — это мы. Я человек, только маленький.
Валера метнулся к окну и попытался когтями открыть шпингалет, но у него ничего не получилось.
— Да что ты боишься? Я тебя не обижу, честно. Я сам тебя сначала боялся. Можешь у меня пока пожить. Мы тебя спрячем в шкаф, ты будешь сторожить, чтобы никто не вылез из мира ужасов.
— Нет, там мира ужасов нет. Иначе всё было бы намного проще, и я бы вернулся домой. Ой, какая жёрдочка замечательная!
Валера раздвинул вешалки. Некоторые, шурша одёжками, повалились. Серёжа не очень понял, как чудик это сделал, но уже через секунду гость висел в шкафу на перекладине, уцепившись когтями ног и завернувшись в крылья.
— Я у тебя тут днём посплю, а ночью полечу искать стаю.
— Постой, а фонари?
— Не знаю, — насупился Валера. Серёжа не хотел, чтобы ужастик заплакал, и быстро сказал:
— Я что-нибудь придумаю.
На следующий день Серёжа сказался больным. Мама, как всегда, пожалела сына и разрешила остаться дома, а папа, как всегда, начал ворчать про слюнтяя и мужика. Их обоих, конечно, порадовало то, что мальчик перестал бояться темноты, но в воскресенье, когда мама проводила уборку, это достижение не спасло его от наказания за оторванные карнизные крючки и бардак в шкафу. А солнечных очков мама хватилась только через неделю, но так и не узнала, куда они подевались.
Приятно тебя общать
Яна засмеялась и тыкнула пальчиком в желеобразный шар, поблёскивающий, как авантюрин.
— А как эта штуковина работает?
— Нет трогать! Нет можно! Шковина управи грылмгор! — быстро сказал Масик. Когда он волновался, по фону речи шёл противный тоненький писк — это Яна уже запомнила.
Девушка убрала руки за спину.
— Секрет, что ли?
— Штуковина сложный техника, я-оно объяснить, ты не понять.
Это уже Роки, он к языку способнее. Чтобы различать, Яна назвала своих новых знакомцев в честь любимых крыс, Маасдама и Рокфора.
— Не очень-то и хотелось, — надула губки Яна и продолжила совершенствовать навыки полётов в невесомости.
Как ей рассказали Роки и Масик, грылмгор мог создавать почти любые условия. Сейчас он подстроил состав воздуха, чтобы Яна могла дышать, а гравитацию убрал, просто потому что так ей было приятнее. Инопланетяне сидели в масках и, наверное, как раз поэтому особого страха не внушали.
Эти двое были абсолютно одинаковые. Тело — как свёкла корнем вверх, шея и голова — как немного погнутая ложка, над дыхательной маской чёрная матовая полоса (девушка сочла, что это глаза, но уточнять тактично не стала) и подвижные маленькие отростки-капельки. Конечности по всему телу, вынимаются из кожистых карманов. Много разных открывающихся и закрывающихся дырочек непонятного назначения. В общем, типичные инопланетяне.
— Цель трогать, когда не хочи? — осведомился Масик.
Яна вздохнула и попыталась объяснить такую простую человеческую реакцию, как обида. Этим существам (себя они называли угвыр, но когда девушка пыталась произнести это слово, у инопланетян недоумённо закрывались все дырочки-щёлочки) эмоции и особенности общения землян были очень интересны и непонятны. Масик даже сказал, что пытался изобрести прибор, который сразу определял бы пол, возраст, физическое и эмоциональное состояние человека, но пока без особого успеха.
Яна с охотой рассказывала и объясняла, попутно много чего узнавала и сама. Например, что угвыр неведома ложь. Поэтому она совсем успокоилась, когда Масик сказал:
— Я-оно человеки брать, общать, дальше всегда верни место-время.
Им очень нравилось слушать о том, что люди напридумывали про контакты с пришельцами. Когда Яна вспоминала сенсационные газетные утки и параноидальные голливудские фильмы, кожа инопланетян изнутри расцвечивалась крупными загогулистыми узорами: у Роки бледно-розовыми, у Масика — изумрудными. Они сказали, что цвет зависит от возраста и ещё нескольких факторов. Тут щёлочки по всему телу существ начали быстро-быстро открываться и закрываться, и Яна, успевшая без всяких приборов изучить реакции угвыр лучше, чем они — человеческие эмоции, поняла, что факторы эти довольно деликатного свойства. Девушка осторожненько спросила, новые знакомые засмущались ещё больше, потом посоветовались и всё-таки попытались объяснить, но так засыпали девушку словами своего уродливого языка, что она вконец запуталась.
