Полуостров сокровищ (СИ) - Зимина Татьяна (библиотека электронных книг TXT) 📗
Мы поднялись и пошли к берегу. Свинцово-серые тяжелые волны накатывали на серый прибрежный песок, в их серой масляной глубине отражалось тоскливое серое небо… М-да, поэтом лучше мне не быть.
Тот берег еле виднелся — просто темная полоска скал. Но над ними парило что-то громадное. Я попытался всмотреться, но глаза заслезились.
— А вы были знакомы с князем? — лично меня бы не удивило знакомство Лумумбы даже с чертом. Хотя с чертом, по правде говоря, он действительно знаком.
— Виделись пару раз, в Москве. Мы с Ольгой входили в комиссию по выработке монетарной политики. Игорь лично приезжал на переговоры.
— Так вы знали, что ваша бывшая вновь выскочила замуж? — Маша, хлюпнув, вытерла нос рукавом. Лумумба закатил глаза, и, достав из кармана платок, протянул ей.
— Что за манеры, мадемуазель. Вы же девушка…
— Монстрам обычно по барабану мои манеры. Так что с вашей бывшей?
— Зато мне — нет. А с бывшей… То есть, с Ольгой, — разумеется, знал. Мы же были коллегами. Пока она в Великие Княгини не подалась.
— Ясно. Обиду, значит, всё-таки держите.
— И ничего я не… — Лумумба замолчал, наконец-то сообразив, что Маха его троллит.
— Вы тут стоите, а гроб, то есть, плот, уплывает, — засуетилась птица Гамаюн. — Как блины жрать — так вы первые, а как убийство расследовать…
— Ты же сама верещала, что жрать хочешь! — не выдержал я. Да если б не ты, мы бы уже давно…
— Не ссорьтесь, дети. Щас всё будет, — Лумумба повернулся и критически оглядел меня с ног до головы, бормоча про себя: — Юпитер в доме Сатурна, Стрелец ушел в тень…
— Но-но, — предчувствуя недоброе, я спрятался за Машку. — Вы мне это прекратите. Не люблю. Пусть Гамаюн слетает.
— Она слишком заметная. Тут тонкота нужна…
— Тогда Машку превращайте. А меня после ковра-самолета до сих пор тошнит.
— А вот это… — Лумумба поднял руки, готовясь произнести заклинание. — Совершенно никого не колышет.
ЭРЕК. УЮ. ЧОРС!
В следующий миг в моем теле образовалась необыкновенная легкость. Глаза свободно, не испытывая никакого неудобства, развернулись назад и я увидел собственную спинку, покрытую жесткой черной с прозеленью, щетиной. Меж лопаток расправились и загудели радужные крылышки. Гамаюн, став вдруг железной громадиной, подскочила и уставила на меня круглый бездонный глаз.
Показав ей неприличный жест сразу четырьмя лапками, я поспешно взлетел. Ветер тут же меня подхватил и понес наверх, в сияющее чистое небо.
— Рассмотри там всё хорошенько, — напутствовал Лумумба. — Да побыстрее. Одна лапка здесь… — остальное унес ветер.
Подо мной опрокинулась синяя широкая река, и я сообразил, что это и есть Кольский залив. На берегу, в узкой полосе между тайгой и водой, приютился город — деревянные терема, мощеные дубовыми плашками улицы… В центре, как одинокий палец в неприличном жесте, высилась стальная башня, поблескивающая зеркальными окнами. Венчала башню золотая корона с ослепительными, сверкающими на солнце буквами: МОZК.
…Весь город, как в лукошке, уютно умещался внутри высокой железной стены. Приноравливаясь к ветряным потокам, я понесся над её краем. Перед глазами мелькали то грубые сварные швы, то круглые, похожие на шляпки грибов заклепки, то дула разнокалиберных пушек и пулеметов, направленных на залив…
Наконец, разобравшись с крыльями и воздушными потоками, я нашел казавшийся крохотной точкой погребальный плот и спикировал. Плот состоял из гигантских кедровых стволов — меня окружили запахи душистой смолы и бензина, которым полили бревна. На них возлежало неподвижное, укрытое пеленами тело. Голову охватывает золотой венец, глаза плотно закрыты, но борода упрямо торчит вверх. От тела исходит головокружительный, сладкий и манящий запах тления…
Опустившись на лоб князя, я приступил к осмотру, лапками ощущая восковую плотность кожи, а хоботом, как щупом, фиксируя малейшие нюансы.
Тело было омыто каким-то мылом — остались следы антисептика. Но в глубине ноздрей, среди волосков, сохранились запекшиеся сгустки крови. Я взял кусочек на пробу. Клетки эпителия, мертвые кровяные тельца, чуток сивушных масел, и… всё. Я разочарованно вздохнул: как было бы хорошо обнаружить следы яда, например. Раз, два — и дело закрыто.
Поползав у губ и взяв пробы слюны, не поленившись сползать даже в ухо, я мог уже сказать наверняка: в теле князя посторонних примесей нет. Хотелось над этим поразмыслить, но мушиные инстинкты не позволяли долго оставаться на одном месте.
Скрывшись под покрывалом, я попытался найти следы внешнего воздействия: удары кинжалом, например, или пулевое отверстие… Тоже ничего. Только длинный, грубо схваченный суровой ниткой шов через всю грудину и живот: вскрытие, значит, всё-таки делали. Надо будет запросить результаты… Напоследок проверил ногти на руках: если князь перед смертью дрался, под ними могли сохраниться частички чужой кожи, волос или одежды. Пусто. Или Игорь был дотошным чистюлей, или тот, кто обмывал тело, отличался скрупулезной аккуратностью… Ну ничего. Как говорит бвана, отсутствие результата — тоже результат.
И только под конец… я лихорадочно забегал вокруг одного места на бедре. Всего лишь слабая эманация, след чего-то металлического. Точнее, механического. Может, князь носил оружие? Надо будет уточнить, как пахнет оружейная смазка…
Со стены вновь грохнула пушка. Звук, распугивая птиц, покатился над заливом. Не успел он стихнуть, как в бревно рядом со мной впилась горящая стрела. Рядом с ней воткнулись вторая, третья. Политое бензином дерево занялось сразу, повалил черный удушливый дым. Стрелы посыпались, как огненный дождь, я в панике заметался. Огонь. Опять огонь…
Наконец, почти одурев от угарного газа, я сообразил подняться повыше и вылетел из облака дыма. Плот превратился в гудящий костер. Языки пламени, раздуваемые ветром, возносились на гигантскую высоту и от них в небо поднимался плотный столб жара.
Я, натужно гудя крылышками, устремился к берегу.
Фух, еле долетел. О чем только думал драгоценный учитель? Слабое мушиное тельце не приспособлено для длительных перелетов! Просто повезло, что на полпути оказался сигнальный буй, на нем-то я и передохнул. Но всё равно. К берегу подлетел уже на последнем издыхании, и без сил рухнул на крышу белого тента с золотыми буквами. Нужно подкрепиться. Желательно, чем-нибудь сладеньким… Отдышавшись, нашел в парусине дырочку и переполз на внутреннюю сторону крыши.
За накрытыми белоснежными скатертями столиками, с бокалами в руках, сидело человек двадцать-тридцать. Высота помоста давала им возможность наблюдать как за толпой на берегу, так и за морем, где догорал, удаляясь от берега, погребальный костер.
Бояре, вспомнились слова Лумумбы. Члены какого-то там правления. Что ж, стоит посмотреть на них поближе.
Собирался изящно спикировать на край стола, поближе к тортику, умопомрачительно-ванильный запах которого будоражил мушиное сознание, но промахнулся и с шумом плюхнулся в чей-то бокал. Бокал оказался с шампанским. И, смею сказать, весьма неплохим…
Ух ты! Никогда не принимал ванну из вина. Перевернувшись на спину и праздно заложив верхние лапки за голову, я закачался на янтарной волне. В голове приятно загудело. А жизнь, ребята, таки удалась!
— …если не запустим в ближайшее время — хана компании, — я живо перевернулся и обратился в слух.
— А как же накопления?
— Какие какие накопления? Зарплату шестой месяц не даем, всё в уплату долга идет…
Надо мной нависла громадная рожа. Поры были что твои кратеры, а нос походил на рыхлую, в синих прожилках, картофелину.
— Ерш твою медь, чертова муха! — проревело над головой и меня, вместе с содержимым бокала, плеснуло на пол.
Хорошенько приложившись о доски, я на мгновение отключился. Бр-р-р… Интересно, мухи умеют блевать? Бяк… Оказывается, умеют.
Придя в себя и просушив крылышки, я попытался вновь взлететь на стол, да не тут-то было: то ли ветер крепчал, то ли навигационные навыки после ванны с шампанским сильно ухудшились, но меня отнесло довольно далеко от тента. Пришлось покрутиться, чтобы поймать встречный попутный поток…
