Остров Русь - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
— Некуда нам, братья, и бежать-то, выходит, — сказал Илья после долгого молчания. — Да и негоже нам, богатырям русским, словно татям ночным во степи хорониться. В Киев вертаться надобно, челом князю бить. Какой ни есть, а владыка отечества. Пущай решает — казнить аль миловать... Да и вовсе бежать нам не следовало. С горяча это мы, не подумавши.
На том и порешили.
...Вот входят богатыри в стольный Киев-град, головы понуривши. Смерть лютую чают. Что за диво?! Народ по обочинам стоит, славу им поет, шапочки в небо подкидывает. А глашатай князев вдоль дороги бежит, выкрикивает периодически:
— Внимание, внимание! Слава русским богатырям да дураку Ивану — за компанию!
— Видать совсем обнаглел собака-князь, — нахмурился Илья. — Указ издал, что б встречали нас с почестями. Заманивает.
Когда глашатай в очередной раз пробегал мимо богатырей, Илья изловчился и поймал его за шкирку.
— Признавайся, злыдень, издал князь указ? — спросил он грозно, придвинув лицо глашатая к своему, нос к носу.
— Издал, — прохрипел тот.
— И о чем сей указ?
— О том, чтоб вас, как в Киев воротитесь, встречать с почестями.
— Так я и думал, — с торжеством и обреченностью одновременно произнес Илья, отпуская глашатая. Тот быстренько отполз в сторону — от копыт подальше.
— Слыхали? — обернулся Илья к остальным.
Алеша печально кивнул. А Добрыня изрек:
— Сказал бы я, что о князе нашем думаю, да благородство не позволяет.
Алеша, соглашаясь, вновь печально кивнул.
«Ну, снова про политику начали, — подумал Иван. — Опять беды не миновать...» И предпринял попытку отвратить неминуемое:
— Братцы, мы ж с повинной идем!..
— Молчи, сопляк! — осадил его Илья решительно. — Я передумал. С боем к князю пойду.
— Один за всех! — обрадованно вскричал Алеша.
— И все за одного, — отозвались богатыри и пришпорили коней.
Иван, не зная, что и думать, помчался следом. Не казнят, так на Несмеяне поженят. Хрен редьки не слаще...
А народ все шапки кидал.
...В терем княжеский влетели они, не слезая с коней. Вмиг сени миновали и ворвались в гридни столовые. А там — пир горой! Гостей да собутыльничков — видимо-невидимо!
Как узрел Владимир Красно Солнышко богатырей с мечами наголо, потемнел челом. Но сдержался, встал с кубком в руках и таковы слова молвил:
И, сказав сие, опрокинул князь чашу, а затем поклон богатырям отвесил.
Богатыри стояли потупясь. Правду князь говорит али ерничает?
Тишина над столом воцарилася.
«Ерничает, — решил все же Илья, — издевается». И открыл было рот, чтобы как-нибудь пообиднее князя оскорбить, но тут же и закрыл. Только выдавил:
— О-о!.. — и пальцем на Емелю указал.
Богатыри и Иван уставились в указанном направлении.
А Емеля начал было под стол сползать, но понял, что это его не спасет и закричал истошно:
— Ребята?! Приехали?! А мы тут пьем за вас, ей богу! Садитесь! Ну че вы как не родные-то, а?!
Иван-дурак вмиг прослезился. И тоже закричал:
— Емеля! Брат! А мы уж думали, погиб ты! А ты, значит... ты значит... — И тут до него дошло: — А ты убег, значит? И трофеи, ирод, прихватил?!!
— Да ты что, Ваня! Как ты мог подумать? — очень правдоподобно оскорбился Емеля. — Не убег я, а о подвиге вашем князю сообщить поспешил. А трофеи захватил, как вещественное доказательство.
— Ну, не так, зятек, все было, положим, — тихонько сказал ему князь. А во всеуслышание продолжил: — Ты, Иван, говори, говори, да не заговаривайся! Емеля со дня на день зятем моим будет!
— Зятем?! — обрадовался Иван. — Добился, значит, своего! Выходит, князь, за меня ты свою дочку отдавать не станешь уже?
— За тебя? — презрительно фыркнул Владимир, словно такого разговора никогда и не было. — Ну, ты, Иван, загнул! Ты, спору нет, герой, конечно... Однако ж, если б я за каждого героя дочь свою отдавал... Она б у меня давно б уж сама матерью-героиней стала!
Тут сидящие за столом громогласно заржали, и обстановка окончательно разрядилась. Богатыри сунув мечи в ножны и соскочив с коней, коих дворовые сейчас же из гридней вывели, уселись за стол подле князя и присоединились к общему веселью.
Лишь Добрыня Никитич невесел был. И Ивану ясна была грусть его. Знать, опять он хотел у Владимира сватать деву Забаву Путятишну. Думал, князь не откажет на радости... Да Ивану услышал он отповедь и просить не решился зазнобушки. Убоялся облома позорного.
А веселье катилось своей чередой. Вот уже Емеля через стол полез с дураком целоваться, вот Алеша свой коронный тост — «за прелестных дам» — произносит... Вот, невесть откуда взявшийся, боян Лапкин славу трем богатырям кричит. Вот Владимир-князь, с Ильей обнявшись, признается клятвенно: «Да, прав ты, Илюша, собака я!» А тот в ответ: «Да ведь и сам я, князь, собака!..» И пьют они на брудершафт, икрой заморской, баклажановой, закусывая...
Тут было выполз Иван-дурак из-за стола — к Марье-искуснице потянуло, да остановил его князь гневным окриком:
— Куда это ты, добрый молодец, намылился?! Аль не сладко тебе мое кушанье?
— Сладко, княже, — принялся оправдываться Иван, — да дел по горло...
— Нет уж, ты постой! И у меня к тебе дело есть! Подь-ка сюда!
Приблизился Иван к князю опасливо.
— А ну-ка, молодец, примерь сей шелом на буйную свою головушку, — протянул князь ему богатырский головной убор.
Одел Иван шлем, тут Владимир невесть откуда булаву трехпудовую выхватил и ударил его по головушке. Засверкали в глазах дурака звездочки.
— Будь же богатырем княжеским отныне! — воскликнул Владимир. Иван, ошеломленный, под гогот сотоварищей, шатаясь, двинулся к выходу. Не понял еще счастья своего богатырского.
И лишь снаружи, на воздухе, опомнился: «Богатырь! Я — богатырь! Сбылось повеление отцовское! Сбылась мечта моя заветная!..» И с мыслею этой кинулся он со всех ног к месту своего проживания.
— Маша! Маша! Богатырь я! — закричал он с порога.
Словно солнышко ясное выглянуло. То Марья-искусница из светелки своей выплыла:
— Здравствуй, здравствуй, мой милый Иванушка. Люб ты был мне еще в добрых молодцах, а теперь — просто словом не вымолвишь. — И раскрыла девичьи объятия.
Шагнул Иван через порог, руки пошире расставив, да запнулся и рухнул, до объятий не дойдя.
— Ужель ты, Ванюша, во хмелю ко мне явился?! — воскликнула Марья, склонясь перед ним и принюхиваясь.
— Во хмелю, — покаялся Иван-дурак.
— А скажи-ка мне честно, Иванушка, — продолжала она подозрительно, — в ванне долго сидеть ты не любишь ли?
— Вот этого за мной, ей богу, не водится! — обрадовался Иван. — Я совсем в этом толку не ведаю: в детстве сажа мне в кожу так въелася, что отмыть все равно не сумею я!
— Слава богу, а то испугалась я, — вновь расцвела Марья, — а что черненький, даже мне нравится.
Сказав сие, наклонилась Марья пониже, тут и облобызал Иван ее в губы жаркие.
Вдруг взгрустнула Марья:
— Вот и с Черномором у меня все так же хорошо начиналось...
— Эх, Маша, нам ли быть в печали! — воскликнул Иван, поднимаясь: — Я теперь — богатырь, ты — вдова богатырская! Был бы жив Черномор, он бы за тебя порадовался!
Он уселся на табурет, а Марья, хоть и усомнилась в верности последних слов его, но промолчала благоразумно, достала из кармана пригоршню семечек и принялись они их лузгать, друг другу в глаза заглядывая, улыбаясь и жмурясь от удовольствия.
