Тайный сыск царя Гороха. (Пенталогия) - Белянин Андрей Олегович (книги онлайн TXT) 📗
– Спасибо, что пришли. Мне требуется помощь и совет специалиста.
Бабка недоверчиво вытаращилась на меня, не зная, как себя вести… Я тоже не находил нужных слов, а вот ненужных, как всегда, оказалось в избытке:
– Мне пришлось произвести несанкционированный обыск в комнате гражданки Мумумбы. Разумеется, в присутствии царя и двух свидетелей… Были обнаружены странные восковые куколки, очень схожие с претендентками на престол.
– Никитушка, – тихо прервала меня бабка, – стрельцы болтают, будто бы ты из отделения уходить собрался?
– Не совсем…
– Это на время, что ль?
– Это… непринципиальный вопрос, – окончательно запутался я. Говорить правду почему-то совершенно не хотелось, как, впрочем, и врать. Враньё Яга сразу видит… даже не чувствует, а именно видит, для неё оно материально. – Сейчас гораздо более важно разобраться в том, что произошло в гороховском тереме на самом деле. Кто и для чего «убирает» невест? Версия борьбы за царское ложе меня лично не устраивает. Всё слишком просто, слишком понятно и слишком предсказуемо.
– А я-то пирогов напекла… – дрогнувшим голоском вновь затянула бабка. – Думаю, ты, поди, голодный придёшь, усталый… С морозцу-то и откушаешь!
– Какие пироги?! Тут люди гибнут…
– Рыбные, – совсем уж тихо произнесла Яга, – из осетринки с капустною тушёной, да с лучком, да с яичком… Может, пойдёшь, а? Горячие покуда…
Баба Яга теребила пальцами уголки платка и, не поднимая глаз, продолжала что-то бурчать себе под нос, пока я наконец не понял… Она просила прощения! Вернее, она таким образом извинялась за всё, что натворила, признавала свою вину и хваталась за любой повод её загладить. А я-то тут перед ней дурью маюсь… Можно подумать, я меньше её мириться хочу?!
– Рыбные, говорите? Ну, тогда отказать не могу, идём.
Бабулька, зардевшись как мак, подцепила меня под локоток. На душе стало легко и прозрачно. Все обиды сгорели в один миг.
– Это что ж, коли не рыбные пироги, так и не пошёл бы? – стыдливо хихикала Яга. – Уж я-то на тебя смотрю, участковый, больно весело ты сегодня разрумянился. Вона как винищем подпольным от тебя ароматизирует… Аж у самой ноги заплетаются!
– Да бросьте вы… Принял одну рюмочку у государя. Так за хорошее дело, из царёвых рук и для борьбы с простудными заболеваниями. Это уставом не возбраняется…
– А ктой-то сегодня поутру кабак на Перевозкой улице разгромил? – уже едва ли не во весь щербатый рот хохотала счастливая Яга, и прохожие шарахались от её оскала. – Вона мало не трёх, четырёх стрельцов еремеевских девки в отделение на санках привезли. Вроде они твою милость от бадьи с водкой оторвать пыталися. Грозен же ты во пьяном духе-то! Ить во всём кабаке скамеечки целой не оставил, мужички зубы веничком сметали, кому какой рядили…
– Поклёп! Вот честное милицейское…
Нам не дали договорить. И пообедать толком тоже не дали, хотя время давно шло к ужину, но суть не в этом. Мы от царских ворот отошли хорошо если метров на сто, как сзади раздался топот и крики. К нам, задыхаясь и поскальзываясь на бегу, спешил почтенный боярин Кашкин:
– Остановись, сыскной воевода… Поворачивай назад!
– Что-то случилось?
– Канарейка… у царя, любимая, случилось вот…
– Опять?! – дружно ахнули мы с Ягой. – Которая?
– Ой, и не спрашивай, участковый… – схватился за голову столбовой боярин. – Не поверишь ведь… африканская!
Бездыханное тело, накрытое простыночкой, навытяжку покоилось на длинной скамье в предбаннике. Половинку зелёного яблока нашли там же. В отличие от предыдущих жертв принцесса Тамтамба успела съесть большую часть. Видимо, организм африканской девушки, выросшей в первобытных условиях саванн и джунглей, оказался куда менее восприимчив к яду. Думаю, всё дело в здоровом образе жизни и в том, что яд, несомненно, европейского производства.
– С чего ж ты так решил, Никитушка? – шёпотом полюбопытствовала Яга. То ли она мысли читает, то ли я незаметно для самого себя начал рассуждать вслух.
– Хм, ну… это элементарно вообще-то… – прокашлявшись, начал я. – Американок и австралиек среди приехавших невест нет. Все, кроме потерпевшей, относятся к различным европейским. Отсюда вывод…
– Не бесспорный… – сощурилась бабка.
– Пожалуй, да… Яд мог быть доставлен из любой страны мира, а опробован и применён именно здесь.
Мы находились в царской бане. Именно сюда, по утверждению свидетелей, направилась темнокожая красавица после обеда. То, что она пропадала в бане больше четырёх часов, в принципе никого не насторожило. Мало ли чем там могла заняться незамужняя девушка, кроме самого мытья: попить чаю в предбанничке, постирушку устроить, маникюр с педикюром навести, вздремнуть на лавочке, к примеру… В те времена это считалось практически нормой. Да что говорить, вспомните-ка, сколько времени до сих пор в современном мире проводят в саунах расслабляющиеся мужики? Тревогу подняла престарелая тётка-банщица, когда в очередной раз принесла негритянке поспевший самовар. Она же и уложила валяющуюся на полу девицу на длинную лавку, и прикрыла простынёй, после чего побежала докладывать охране. Я попросил Ягу побеседовать с ней отдельно, а также передать мою милицейскую благодарность за оперативную смекалку и разумные действия. Другая бы ещё панику подняла…
Осмотр места происшествия ничего особенного для следствия не прибавил. Всё, как всегда: яблоко плюс тело. Констатация смерти невозможна по тем же самым причинам. Жертва ни жива, ни мертва, а пребывает в неком подобии летаргического сна. Действенных способов лечения современная наука (в лице эксперта-криминалиста Бабы Яги) пока не знает. После двух неудачных опытов с оживляющими поцелуями экспериментировать уже как-то не хотелось. Хотя, положа руку на сердце, должен признать – даже «мёртвая» африканочка выглядела чертовски соблазнительно. Словно уснула на лавочке, едва прикрытая тонкой простынёй, и недаром подоспевший царь в первую очередь испустил вздох мужского восхищения. Это уж мгновением позже он осознал глубину произошедшей трагедии…
– Чей-то с ним? – осторожно пихнула меня локотком бабка, кивая в сторону рухнувшего царя.
– Обычное дело – симуляция обморока, – хладнокровно констатировал я, пытаясь поднять Гороха с пола. Не вышло, тяжёлый он, килограммов под девяносто. Пришлось звать дежурившего за дверьми Кашкина. Вдвоём мы кое-как усадили кренящегося набок государя и побрызгали холодненькой водичкой в лицо.
– Ох ты ж горе-то како-о-е-е…
– Вы это о чём, ваше величество?
Очнувшийся царь скорчил кислую мину, отвернулся, полностью переключившись на Ягу. Нашёл сентиментальную слушательницу…
– Ох, и за что ж мне, горемычному, такие испытания?! За что наказуемы, Господи? По воле твоей муки душевные принимаю, а телесных жду, аки избавления… Несу крест помазанника Божьего без ропота и гордыни, откель же такие напасти несоизмеримые на главу мою валятся?! Ить не заради сладости телесной, а токмо народной благодати алкающи, к венцу законному поспешаю… За что ж третью зазнобу яблоками травить дозволяешь, Господи?!
– Вам это ничего не напоминает? – нетерпеливо влез я.
– Окстись, Никитушка, государь страдать изволит, а тут ты со сравнениями…
– Бабуль, да ведь он нам тут Митьку вживую пародирует.
– Помолчал бы, барсук несострадательный! – обиженно рявкнул государь. – Горе моё велико и безмерно, понял? А как послы иноземные обо всём проведают, так ещё и бунт мне учинят. Ноты во все страны разошлют, прямо не выходя из терема. Ну, нешто нет у меня причины для стенаний?
– Есть, конечно… – Я сел рядом с ним на лавочку и, достав планшетку, указал карандашиком на тело пострадавшей: – Это уже третья по счёту. Что можете сказать в своё оправдание?
Горох призадумался. Возмущённый моим диктатом Кашкин делал тайные знаки: дескать, не царское это дело – отчёт давать! Пущай участковый свои вопросы каверзные да загадки мудрёные другим задаёт. Царь, он на то и царь, чтоб всем – цыц! Отметьте, и это самый прогрессивный боярин. Что уж там говорить об остальных…
