Тайный сыск царя Гороха. (Пенталогия) - Белянин Андрей Олегович (книги онлайн TXT) 📗
Еремеев ждал меня на Колокольной площади, скучающий Митька топтался рядом. В храме он был, все, что мог, выяснил, кому-то, естественно, поугрожал тюремным заключением, но важную информацию выбил – отец Кондрат возвращается. По идее, вообще мог прибыть сегодняшним утром, но, видимо, что-то задержало в дороге. Жаль, его помощь могла бы оказаться неоценимой… В прошлом деле с Черной Мессой этот отважный поп, собрав целый хор местных батюшек, умолил святого Иоанна Воина вступиться за Лукошкино, и тот поразил своим копьем самого Вельзевула. Сейчас небольшое, компактное чудо тоже было бы очень кстати…
– Пора, сыскной воевода.
– Пора, Фома… – Я взглянул на наручные часы. – Давай уточним детали. Где Баба Яга?
– На соляном складе, по ее приказу три подводы солью битой доверху грузят. Будет здесь в аккурат к нашему выходу. Просила напомнить про подружку твою… Дескать, девка неглупая, так что долгих разговоров с ней не веди – раскусит враз!
– За это можете быть спокойны. Где у нас царь?
– Да вон на той крыше сидит, видишь – из-за печной трубы нога в сафьяновом сапоге выглядывает? Он себе самую длинную веревку взял, хочет первым на летучий корабль крюк забросить. Охотнички его, из ловчего отряда, по двое разместились, в шести местах прячутся.
– Правильно, при одновременной атаке мы его возьмем. Главное, чтобы канаты удержали корабль на то время, пока его будут закидывать кусками соли. А где твои?
– Десяток вон в том переулочке, с ведрами наперевес ждет. Еще дюжина с пищалями заряженными на соседней улице скрывается.
– Заряжали солью?
– Только солью, крупной, дробленою. Не сомневайся, участковый, старались, как могли…
– Из лавки точно никто не выходил?
– Ни души.
– Тогда… с Богом! – Я решительно шагнул к воротам, но Еремеев удержал меня за рукав:
– Погодь, Никита Иванович, спросить хочу… Девица твоя, Олена, значит… Точно ли к этому делу причастная? С ней-то как быть?
– Как со всеми… – твердо решил я. – Желательно взять живой, но, как ты понимаешь, ей терять нечего, и ножом она пользоваться умеет.
Фома кивнул, он редко задает много вопросов. По установленному сигналу все наши собрались, приготовившись к активным действиям.
А ничего не подозревающий народ сновал по улицам, толпился на площади. Бегали коробейники, торгуя вразнос всякой мелочевкой, степенно прохаживались торговцы сдобой, обвешанные целыми гирляндами бубликов, кренделей и баранок. Носились неугомонные мальчишки, грудастая цыганка что-то втолковывала молодице с ребенком на руках. Жизнь шла своим чередом. Если бы хоть на секунду можно было предположить, что какая-то мелочь сорвется, продуманный план рухнет и ополоумевший Кощей, размахивая мечом, вырвется за ворота… От таких мыслей становилось холодно спине, и я ускорил шаг. Долго стучать в ставни на этот раз не пришлось, приветливый голос Олены ответил мне почти сразу:
– Никита Иванович? Бегу, бегу, уже открываю.
– Здравия желаю. Простите, что вновь вынуждены побеспокоить, но необходимо подписать кое-какие бумаги. Это относительно несчастного случая с Настасьей…
Калитка у ворот скрипуче отворилась, пропуская нас внутрь. На первый взгляд никаких изменений во дворе кожевенной лавки не было, разве что куча опилок стала вроде бы вдвое больше. Плохо, десяти ведер с водой может не хватить, а устраивать серьезный пожар никак не входило в наши намерения.
– Олена, вы не против, если я пройду в горницу? Все-таки возиться с бумагами удобнее на столе, чем на колене.
– А… я… это… – запнулась она, и мне пришлось, приобняв ее за плечи, почти силой развернуть к дому. – Сотник Еремеев, ждите меня во дворе! Мы с Оленушкой долго не задержимся.
Фома незаметно подмигнул, принимая нарочито равнодушный вид. Мы шагнули на крыльцо и вошли в зажиточный просторный дом. Кожевенная торговля наверняка давала возможность хозяину жить в сытости и достатке. Мебель была добротной, сундуки большими, печь в изразцах, а посуда на столе расписная. Вот только бардак повсюду такой, словно уборку здесь делали в позапрошлом году. Прежде чем опуститься на лавку, мне пришлось шугануть с нее наглых раскормленных тараканов.
– Я же… предупредить хотела, у нас тут…
– Что вы, не стоит! Извиняться должен я, обычно мы предупреждаем граждан о визите участкового заблаговременно или вызываем к нам в отделение. Да вы присядьте, Олена…
– Я постою. Что ж за дело у вас ко мне, Никита Иванович? – Девушка прижимала спиной дверь, и в черных, бархатных глазах уже не было теплоты. Видимо, Яга права, артист из меня никудышный…
– Олена, я хочу услышать правду.
– Какую правду? Про… Настьку Мельникову?
– И про нее тоже, – решился я, отступать было некуда, она знала, зачем я пришел. Но, боже мой, как же мне хотелось, чтобы все это оказалось неправдой… – Следствие располагает неопровержимыми уликами вашего участия в целом ряде преступлений, совершенных на территории города Лукошкино.
– Продолжайте, продолжайте, мне интересно…
– Мы знаем, что вы украли царские чертежи с планами строительства летучего корабля. Знаем, кто заказал это преступление, и знаем, как были ликвидированы все свидетели, видевшие вас в лицо. По счастливому стечению обстоятельств уцелел только дьяк Филимон Груздев. Убрать его вовремя вы не успели и были вынуждены инсценировать нам «драку» с разбойницей Настасьей. На деле она просто открыла вам калитку на условный стук и пыталась помочь скрыться. За это вы хладнокровно закололи ее и вместе упали в чан для замачивания кож. Предыдущие смерти проводились с применением цианистого калия. Скажите, вам что, так нравится убивать?
– Убивать – сладко… – тихо ответила Олена, и от этого ласкового голоса меня невольно бросило в дрожь. – Настырный ты человек, сыскной воевода, коли след берешь – так не теряешь. Сам таким уродился или служба заставила?
– Давайте отложим вопросы, не имеющие отношения к делу, – вежливо попросил я. – Вам придется пройти со мной в отделение, вот ордер на обыск и арест. В доме останется Еремеев, а поисками вашего нанимателя мы займемся завтра.
– Ох ты, страсти какие… И не стыдно будет вам, здоровым мужикам, девицу беззащитную через весь город волочь?
– Собирайтесь.
Я сознательно не назвал имени Кощея Бессмертного, соврав, что «искать его будем завтра»… Мне было нужно тихо, без криков и истерик, убраться со двора. Надеюсь, Фома нашел возможное убежище Кощея, потому что после нашего появления на улице во двор бросятся бабы и стрельцы с ведрами в обеих руках. Эх, не помню, кто из великих полководцев жаловался на мелкие, несущественные детали, легко ломающие самые продуманные планы всех великих сражений… Это очень утешает, когда у тебя самого все вокруг идет наперекосяк. Ну, во-первых, ожидающий во дворе Еремеев явно ничего не нашел. Выражение лица растерянно-виноватое, лежбище Кощея не обнаружено, и на операцию с фальсифицированным пожаром можно времени не тратить.
– Где корабль?
– В сарае стоит, я в щелку углядел. Темновато там, но угадать можно. Хорошие мастера делали, не хуже наших, лукошкинских.
– Ладно, посмотрим. Выводи гражданочку за ворота, а мне кликни Митьку, если пришел. Пока держимся прежнего плана, мы с ним поищем потщательнее…
– Что ж искать-то? – неожиданно подала голос Олена. – Все, что надобно, здесь, во дворе. А если задержаться хотите, так я помогу. Надолго задержитесь…
Словно по мановению волшебной палочки куча стружек и опилок зашевелилась, выпуская на свет Божий двух квадратных молодцов с одинаковыми угрюмыми лицами.
– Ну-ка, Юрка Боров да Борька Свин, покажите гостям незваным мастерство свое плотницкое!
В громадных лапах близнецов сверкнули широкие топоры…
Положение несколько осложнилось. Я говорю «несколько», а насколько конкретно, я понял, лишь когда вышеозначенная Олена выкинула еще один номер. Когда мы выходили из дома, мне даже не пришло в голову связать ей руки. Девушка проиграла, но тем не менее вела себя так достойно, что вызывала невольное уважение, и лезть с веревкой было как-то… неудобно. Ну, это выглядело бы излишней предосторожностью, перестраховкой и даже трусостью с моей стороны. Мне так казалось… Одна из основных заповедей милиционера – никогда не смешивать личное и служебное. Я позволил чувствам взять верх над разумом, и вот…
