Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме (СИ) - Чернышова Алиса (читать книги .TXT) 📗
— Риа — мой домашний питомец, — говорит демон, — Если она что-то хочет — будь то золото или чья-то жизнь — то может брать. Не пожалею же я любимому зверьку новой игрушки? И ты знаешь договор, Одивиэль — там есть статья о питомцах. Они моя собственность, а значит — неприкосновенны…
— Но она — человек!
— А покажи мне, где указано, что питомец не может быть человеком? — веселится Мэрдо, — По мне, так те же звери.
— Ты… скверна!
— Тоже мне новость, — усмехается мой хозяин, — Я — ваше настоящее лицо, порождение вашего ханжества и жажды власти. Я был вечно и вовек пребуду. Мне не покинуть темницы — но и вам от меня не избавиться, все по договору, дед умирает, внук рождается, и это всегда я. Но вы не сделаете ничего, ведь мы оба знаем, что с давних пор все, что даёт этому городу силу и вашей власти опору, есмь Я!
Стою, вытирваю кровь, из носу текущую, морщусь от пафоса. Вот любят, любят эти твари из бездны красивые слова, и хоть поварёшкой бей по маковке! У тяти в пентаграмме тоже каждый первый графом назывался, а каждый второй — герцогом, а треитй вещал, что он, дескать, Легион (до жути занудный был парень, но по-своему милый, и истории рассказывал интересные). Одного, правда, не отнять — статус "скверны" лишь высшим даётся, тем, что напрямую от древней расы произошли.
— Тс-с, — прошептал кто-то слева, — Ставки делать будете?
Смотрю, это плющ оживший до меня с ближайшего дерева свесился и заговорщицки усом ведёт.
— Эй, дамочка! Не стойте столбом, почему бы не сыграть в азартные игры, пока мы снова живы! Вы за зло или за добро? — вопрошает деловито.
— А кто у нас кто? — уточняю, а то мало ли.
— Умная, — хихикает плющ, — А почти все местные попадаются, потому что не уточняют условия.
— Добро и зло есть понятие субъективные, построенное на индивидуальных моральных ценностях, — тятю цитирую, — Что добро для одного, зло для другого.
— Не люблю таких вот умных. На вас не заработаешь!
Только руками развела — тут уж ничего не поделаешь. Плющ ещё что-то сказать хотел, но тут ойкнул испуганно и исчез, а передо мной Мэрдо возник, а меня лапищи знакомые подхватили — Бонни тоже подтянулся. Эх, а красивая была арочка…
— Домой, — бросил демон коротко, и мы зашагали в нужном направлении.
— Элле, я могу идти…
— Молчать.
Ладно, ладно…
— Чем ты думала? — вопрошет демон грозно, — Как тебе пришло в голову брать что-то у этой куклы?
— Она попросила, элле…
— Да кто она тебе, что ты по её поручениям бегать решила!.. Ладно это, но вот ты мне скажи: я зачем Бонни к тебе приставил?
— Зачем, элле?
— Чтобы он за тобой, идиоткой, следил! Могла бы и сама догадаться: если ему куда-то ходу нет, то и тебе, дуре, туда не надо!
— Не надо, — киваю. Попробуйте не покивать, когда вас высший демон в частичной трансформации отчитывает, а я на вас посмотрю. Желательно, со стороны. Может, с во-он того дальнего холма за рекой полюбуюсь. Эх, давно же я там не бывала…
— Ты меня вообще слушаешь?
— Да, элле, — ещё бы не услышать, если от твоего голоска стены дрожат.
Сижу в кресле у себя на чердаке, вокруг, стрекоча крыльями, копошатся перепуганные домовые — раны обрабатывают, Ли и Лу, не будь дураки, схоронились где-то — я бы тоже схоронилась, да кто ж мне даст? У демона за спиной тьма вьётся, глаза так полыхают, что никаких болотных огней не надо, тени чёрные в воздухе мельтешат.
— Слушай, зверёк, — рычит демон, — Спасители всегда, во всех мирах и историях плохо заканчивают! А знаешь, почему? Лезут потому что не в свое дело! Спасать надо в первую очередь себя, а если кого-то, то того, кто пытается идти, а не стонет, заламывая руки, в шаге от дороги!
Молчу; знаю, прав он по-своему.
— У тебя почему кровь ещё не остановилась? — вдруг успокоившись, вопросил Мэрдо.
— Я же человек, — говорю, — У нас регенерация не очень.
Хмурится, а мне аж не по себе — такая работа мысли на этом лице отразилась.
— Нет регенерации, человеческое тело… Ладно, — бормочет, — Надо подумать, что с этим можно сделать… Пойду, пожалуй, с невестушкой пообщаюсь.
— Элле, не убивайте её, ладно? Она просто приревновала.
Он хмыкнул:
— Вот вроде бы ты не дура… И участь, которую она тебе уготовала, ужасна. Откуда эта неуместная жалость?
— Не хочу, чтобы она была, как Ноэль — призраком невесты над оврагом. Им там холодно и страшно, навсегда, а не на какой-то миг. Несопоставимоя цена, элле.
— Вот как… И кто она, эта Ноэль?
— Моя лучшая подруга.
— Она ею стала до того, как её убил жених, или после?
— После, — бурчу, — Как бы я до того с ней познакомилась? У меня никогда не было живых друзей.
— У меня тоже.
Молчим, домовые крыльями шелестят, в открытое окно шепот сада просачивается ядовитой змеёй. И вдруг так хорошо на душе стало — от того, что рядом тот, кто понимает. И пусть он странный — я-то не лучше.
— Хорошо, — говорит демон, — Она не будет витать над оврагом. А ты, зверёк, не выходи с чердака до вечера — еду принесут домовые. Поняла?
Что уж тут не понять-то… Легла на кровать, печать сквозь ткань платья ладонью накрыв, вздыхаю тихонько.
В тятиных умных книжках говорится, что прошлое — отрезок времени, которого больше не существует, а значит, вполне вероятно, не существовало в принципе; есть память, но она неминуемо лжёт. Именно потому вспоминать о былом — глупая и опасная ловушка, но иногда… Тятя, тётушка, Ноэль… Мне хватает ума понять, почему Незрячий приказал маг-контролю сжечь наш дом и все, что в нём, кроме самых интересных лично для него экземпляров — иномирных кристаллов, нескольких редких книг, тятиного дневника и, вот, меня. Это логично, объяснимо, но от разумных доводов боль никогда никуда не уходит, к сожалению. А Ноэль… Она единственная не боялась меня, ещё когда я была… до тяти, в общем. Я всегда общалась с ней, а теперь туда и не вернуться — територия опечатана, сунусь — сразу почует Незрячий. А как жаль…
И вот кто бы мне подсказал, как дружить с живыми, как понимать их? Они такие странные, совсем другие, но так… притягательны. Их страсти, их порывы, их страхи и мысли, любовь, опять же… Я, я всегда так отчаянно хотела быть одной из них…
Словно в ответ на мою тоску, где-то в глубине дома запела, застонала на разные лады скрипка — Ноэль была скрипачкой, и это она, её любимая мелодия, та, что она мне напевала и мечтала, так отчаянно мечтала ещё раз сыграть… Я прикрыла глаза, чувствуя слёзы на щеках. Говоришь, не выходить сегодня из комнаты? Не буду, Мэрдо. Я знаю правила.
Глава 7. О садовниках и безумии
— На что мне безумцы? — сказала Алиса.
— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не
в своем уме — и ты, и я.
— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
— Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
"Алиса в Стране Чудес"
— Простите, давайте попробуем ещё раз: вам нужен кто? — директор приюта для скорбных умом поглядел на меня с профессиональным интересом.
— Садовник.
— А что вас сподвигло обратиться именно ко мне?
— У нас сад, как бы так сказать… необычный. Хозяин дома просто колдун, потому в саду может быть… ну, вообще все: говорящие деревья, шепчущая трава, статуи оживают, лабиринт опять же…
— Понимаю-понимаю… Милочка, а что если мы спокойненько с вами пройдём в мой кабинет и обсудим эти феномены подробней?
Вздохнула. Ну, этого следовало ожидать!
— Не спешите звать помощников, — говорю, — Бонни, иди сюда!
Размотала платки. Врач немного полюбовался на зомби, кашлянул и отозвался:
— Я понял, уважаемая. Давайте для начала определимся: вашему хозяину нужен садовник, или, все же, подопытный? Если последнее, завалялось у меня парочка агрессивных экземплярчиков, которых по закону в лабораторию отдать вроде бы и нельзя, но, вы не поверите — безумно хочется.
