Прячась от света - Эрскин Барбара (читаем книги TXT) 📗
С длинных свечей стекло достаточно воска, чтобы украсить их кружевным узором застывающих капель. Майк как-то рассеянно нахмурился. Откуда дует? Там же нет сквозняка. Сидевший на передней скамье Тони встал за его спиной. Руфь встала на колени у своей скамьи.
«Помоги мне, друг мой. Сегодня – ночь величайшего зла!»
В сознании Майка отчетливо звучал голос Хопкинса.
«Она собирает свою свиту на шабаш! Эти женщины говорили, что не устраивают шабашей. Я им не поверил! Они встречались здесь тайно. Ее бесенята, ее друзья. Они искали нас!»
– Отче наш, иже еси на небесех. – Майк заговорил громко, чтобы заглушить голос, звучавший в глубине его сознания. – Да святится имя Твое...
«Я чувствую, что она близко. Но ее бесенята, эти две кошки, покинули ее – убежали!»
Хопкинс, казалось, задыхался. Резкий звук, похожий на торжествующий смех, раздался в темноте. Майк умолк. Тени под куполом крыши затрепетали, зашевелились, словно живые. Майк сжал руки в кулаки, затем соединил ладони – палец к пальцу.
– Да будет так, – проговорил он.
«Я чувствую ее! Я вижу дьявола за ее плечом!»
– Господи, благослови Эмму. Удержи ее под покровом Твоей любви. Придай ей силы в эту ночь, не покидай ее. Спаси ее, Господи, умоляю Тебя, – Майк перевел дыхание, – спаси всех Твоих верных слуг от зла этой ночи. Защити мой приход Своей любовью. Побори мрак язычества, наполни землю светом. – Он вновь умолк.
Тишина вокруг больше не была безмятежной. Она стала какой-то напряженной, настороженной, наполненной чьим-то присутствием...
За спиной Майка зазвучал уверенный голос Тони:
– О Господи, освети нашу тьму...
Пламя свечей металось, как от сильных порывов ветра.
– Да пребудет Христос со мной, Христос, Ты – во мне...
«Это голос блудницы!»
Хопкинс опять вернулся! Майк уже не понимал – звучит ли этот голос в его сознании, или Хопкинс говорит ему прямо на ухо... Он ощущал дыхание Мэтью рядом с собой. Внезапно воздух вокруг стал неописуемо смрадным и мерзким.
«Ты должен убить ее. Это единственный способ. Ты должен убить ее ради меня! Нее соратников тоже! Вместе мы сможем сделать это. Убей ведьм!»
Майк дрожал. Он вновь сжал кулаки – так, что хрустнули пальцы.
– Тони, помоги мне!
– Будь сильным, Майк. – Тони высоко поднял руку, зажав в ней крест с распятым Христом. – Это дом Божий! Я приказываю, чтобы все злые существа покинули это место! – Он уверенной походкой подошел к алтарю. – Изгони его, Майк! Прикажи ему покинуть тебя!
– Мэтью Хопкинс, ты подпал под влияние того зла, которое так ненавидел. Ты не сможешь воспользоваться моим телом, чтобы бороться с кем-либо из живущих ныне. Я не позволю тебе этого! Предай себя милости Господней! И, во имя Господа, исчезни! – Каким-то образом Майку удалось возвысить свой голос, так что он эхом прогремел по всей церкви.
– Приготовь хлеб и вино, Майк, – несколько мгновений спустя сказал Тони шепотом.
– Он ушел? – спросил Майк, не отрывая взгляда от креста.
– Да. – Тони кивнул. – Ты почувствовал? Ты оказался слишком крепким орешком для Хопкинса, Майк.
Воск капал со свечей и стекал на изношенный алтарный покров. Пламя их уже не колыхалось, как от ветра, четкие двойные тени креста очертились на стенах храма. Майк обонял только запах воска, смрад исчез. Он оглядел церковь. Темно и тихо. В двух шагах от него молилась Руфь, но Майк ничего не видел, кроме круга света, в котором он стоял.
Корзина, приготовленная Руфью, стояла перед хорами. Майк взглянул на нее и, пошатываясь, отошел от алтаря – взять все необходимое для причастия. Он вынул из футляра латунное паникадило, уголь и спички. Запах ладана из маленького паникадила успокоил Майка. Полноте, да уж не почудился ли ему тот отвратительный смрад?.. Майк вздохнул и взглянул на Тони. Тот стоял перед алтарем на коленях и с жаром молился.
Руки Майка все еще немного дрожали, когда он клал уголь в паникадило. Вспыхнула спичка, стайкой полетели искорки, мерцая в полумраке церкви. Запах ладана приятно щекотал ноздри. Майк закрыл крышечку и осторожно, плавно качнул паникадило – взад-вперед. Слабо позвякивала цепочка, курился ладан, очищая древний храм от запаха и самого присутствия зла. Майк немного успокоился, он начинал приходить в себя.
Майк приготовил принадлежности для причастия, достал небольшую чашу и преклонил колени. Здесь, у алтаря, он вновь почувствовал себя сильным – почти как раньше, как когда-то...
Он не видел стоявшей за ним женской фигуры в длинном темном платье. В ее глазах полыхал огонь безумия.
И вдруг... в голове Майка чей-то совсем незнакомый голос!
«Итак, человек Божий, дающий приют отвратительной душе господина Хопкинса, теперь твоя очередь! Да, тело Хопкинса лежит в холодной земле, но его душа странствует, охотясь на невинных женщин, чтобы предать их пыткам. Его душа здесь, с тобой!»
Этот голос был резким и пронзительным – голос какой-то обезумевшей женщины.
«Ты все же нашел человека, в котором смог укрыться, ведь правда, Мэтью?!»
Женщина смеялась. Смеялась!
«Конечно, это было не так уж просто! Забраться в голову другого человека!»
– Тони! – Отчаянный возглас Руфи эхом раскатился по всему храму.
Тони быстро обернулся, сжимая в руке распятие.
– Боже правый, не покидай нас! Майк!
Сара бросилась вперед и встала между ними, дико сверкая глазами.
«Ты хочешь спасти его? – Сара взглянула на Тони. – Ты укрываешься крестом распятого Христа, но это тебе не поможет! Ничто не спасет тебя от слуг Люцифера и от него самого!»
Тони задыхался. Несколько секунд он выдерживал безумный взгляд женщины, но вот его колени медленно подогнулись. Распятие выпало из его рук, и он осел к ногам Майка, держась за грудь.
– Тони! – Крик ужаса, который издала Руфь, оборвался, когда Сара резко повернулась к Майку. Ее лицо было искажено гримасой ненависти.
«Я трижды проклинаю тебя, Мэтью Хопкинс! Ты потонешь в крови собственных больных легких, как утопленные тобой бедные женщины, которых ты жестоко испытывал водой. Ты почувствуешь, как туго сжимается петля вокруг твоей шеи, и адский огонь спалит тебя дотла!»
И женщина с силой толкнула Майка в грудь.
Майк вскрикнул, отшатнувшись от ее руки, и в отчаянии рванул ворот рубашки. Холодный пот волной окатил его с головы до ног, дико заболели глаза – в них словно плеснули жидким огнем!
– Здесь нет никакого Хопкинса! Выслушай меня, поверь! Он ушел! Прочь, Сара Паксман! Здесь, в доме Божьем, тебе не место! Мэтью Хопкинс ушел! Да пребудет со мною Христос!
Его снова окатила волна смрада, но теперь запах стал еще омерзительнее. Майк задыхался. Она не поверила ему, она все еще видела в нем Хопкинса! Сара читала свой ужасный заговор, и Майк почувствовал, как ужасный – чужой! – кашель разрывает ему грудь. Кашель другого человека, жившего в другое время! У него открылась кровавая рвота, и Майк вцепился руками в собственное лицо. В прыгающем свете свечей кровь, текшая между его пальцами, казалась почти черной.
Он судорожно глотнул и в ужасе ощутил отвратительный привкус горячих металлических опилок – вкус собственный крови!
– Во имя Господа нашего Иисуса Христа, сгинь! – Его голос громким эхом отозвался под куполом храма. Майк кое-как вытер рот рукавом. Его сердце как бешеное стучало в груди, дышать было так больно! Майка пронзила острая режущая боль в подреберье. Его рот и нос наполнились тошнотворной теплой кровью...
Руфь упала на колени, дрожащими пальцами ощупывая лицо Тони. Майк ничем не мог ей помочь. Его легкие, переполненные кровью, готовы были разорваться. Нечеловечески красивые, какие-то газельи глаза загадочного привидения смотрели ему прямо в душу. Майк попытался отвести взгляд, но почувствовал, что стремительно падает – во тьму, в бесконечность...
