Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей (читать книги полные TXT) 📗

– Отвали от меня.

Плохие парни рассмеялись. Но никто из нас. Нас, включая Гидеона и Томаса, что удивительно. Что общего у них было с Падмой? Какая цепь случайностей связала их с ним? Если все мы останемся в живых, возможно, у меня будет шанс спросить, но сомневаюсь. Если мы убьем Падму, они, скорее всего, тоже погибнут. Если Падма убьет нас… ну, дальше все понятно.

В облаке пурпурного одеяния Странник двинулся ко мне.

– Что приводит нас к тебе, Анита.

Его новое тело возвышалось надо мной почти на фут, но, знаете, ко всему можно привыкнуть.

– Что? – спросила я, глядя на него снизу вверх.

Он снова рассмеялся. Он был так чертовски счастлив. Я поняла, что это было – вечерняя заря. Они с Бальтазарам явно чистили семейные драгоценности.

Я посмотрела прямо в его улыбающееся лицо и язвительно поинтересовалась:

– Это что, новое тело такое ловкое, или Бальтазару просто понравилась смена блюд?

Смех растаял, словно солнце скрылось за горизонтом. В глазах осталось что-то такое холодное и далекое, с чем нельзя было говорить.

Похоже, я и правда слишком много болтаю.

Жан-Клод взял меня за плечи и потянул назад. Он хотел встать передо мной, но я его остановила.

– Я его вывела. Не защищай меня от него.

Жан-Клод остался у меня за спиной, но я почувствовала, как по невидимому сигналу, остальная наша свита придвинулась, окружая и закрывая нам спины.

Из прохода показались Иветт с Уорриком и Лив.

– Вы все очень аппетитно смотритесь, – и Иветт рассмеялась над своей собственной шуткой.

На ней было простое белое платье. Обнаженные плечи казались белее ткани. Бросив на нее один только взгляд, я поняла, что сегодня она еще не пила. Несоединенные с платьем рукава обтягивали ее руки от подмышек до запястий. Тесный корсаж переходил в широкую белую юбку с такими же отворотами, как на рукавах. Белые волосы лежали заплетенными колечками, обрамляя бледное лицо.

Для Иветт не существовало костюмов эпох, только последний крик моды. Макияж смотрелся только чуть темнее бумажной белизны ее кожи, но трудно достичь недосказанности, когда так хочется есть.

На Уоррике был белый костюм с одним из тех высоких воротничков, под которые не надевают галстук. Прекрасный костюм так подходил к наряду Иветт, что они выглядели, как фигурки, которые сбежали со свадебного торта.

Иветт смотрелась в платье так, будто оно было сделано именно для нее. А Уоррику явно было не по себе.

Лив нетерпеливо ела нас глазами. На ней было голубое платье, сшитое на женщину с более мягкими чертами и не такую мускулистую. Его явно подшивали по ней, и смотрелась она так себе.

Это была наша первая встречал с Лив с того момента, когда я узнала, что она помогала мучить Сильви. Я думала, что буду жалеть о том, что не убила ее, когда представился такой случай. Но у нее в глазах появилась неуверенность, в теле – напряженность, которые говорили, что, скорее всего, она с тех пор познала и другие стороны совета. Она была напугана. А я была этому рада.

– Ты выглядишь так, будто тебе одолжили одежку, Лив, – сказала я. – Как кое-чья бедная родственница.

– Странник отдал тебя в горничные к Иветт? – спросил Жан-Клод. – Он так быстро тебя выкинул?

– Иветт просто помогла мне одеться, – ответила она, высоко подняв голову, но ее руки непроизвольно разглаживали платье. Это не помогало.

– У тебя в гардеробе полно нарядов намного более привлекательных, – заметил Жан-Клод.

– Но не платьев, – сказала Иветт. – На официальном мероприятии женщина должна быть в платье.

Она сладко улыбнулась. Это заставило меня пожалеть, что я надела платье.

– Я знаю, что ты сделала с Сильви, Лив. И жалею, что не вышибла тебе и мозги, когда вышибала коленные чашечки. Хотя, знаешь, Лив, несколько лет с советом, и ты об этом тоже пожалеешь.

– Я ни о чем не жалею, – сказала она.

Но ее лицо напряглось, в прекрасных глазах мелькнуло какое-то новое выражение.

Привидение ее самой, доброй и правильной. Часть меня хотела знать, что они с ней делали, но мне достаточно было видеть, как она испугана.

– Я рада, что ты собой довольна, Лив, – сказала я.

И в этот момент на сцене появился Ашер. Волосы были заплетены в тугую косу. Они были того же цвета, как металлические нити скатерти, неземной цвет, даже если бы он был человеком. Убранные волосы подчеркивали шрамы у него на лице. И было очень трудно не смотреть на них, не разглядывать. И остальной его вид делал задачу еще сложнее.

Обнаженный торс был чудом контрастов. Как и его лицо, он был наполовину ангельской красоты, а наполовину – растекшийся кошмар. На нем были узкие черные кожаные брюки, оставлявшие по бокам полосы обнаженной кожи, от бедра до середины икры, где начинались сапоги. Плоть, сверкавшая на фоне черной кожи на правой ноге, пугала. Шрамы шли примерно до середины бедра. Это поднимало большущий вопрос. Превратили ли его мучители в евнуха, или оставили мужчиной? Как в случае с автокатастрофой. Мне хотелось спросить, но я не спрашивала.

– Жан-Клод, Анита, как мило с вашей стороны к нам присоединиться.

Он смог заставить учтивую фразу звучать издевательски, наполняя слова шипящим теплом угрозы.

– Твое присутствие по обыкновению доставляет то же удовольствие, – ответил Жан-Клод.

Его слова были пусты, нейтральны, и на выбор слушателя содержали комплимент или ехидство.

Ашер скользнул к нам, изгибая совершенные губы в улыбке. Обе стороны рта работали одинаково.

Мускулы под шрамами остались в целости. Приблизившись, он остановился прямо передо мной. Он был примерно на два шага ближе, чем мне было бы удобно, но я не стала отступать или жаловаться. Я просто ответила на его улыбку своей улыбкой. Ни его, ни моя не тронула глаз.

– Тебе нравится мой наряд, Анита?

– Слегка агрессивно, не находишь?

Кончиками пальцев он провел по кружеву у меня на талии. Пальцы скользнули через открытые участки, коснувшись обнаженной кожи. У меня перехватило дыхание.

– Ты тоже можешь дотронуться до меня, везде, где пожелаешь, – сказал он.

Я отстранила от себя его руку.

– Не могу ответить тем же, прости.

– Думаю, можешь, – сказал Странник.

Я коротко взглянула на него.

– Нет, – ответила я резко, – не могу.

– Жан-Клод определился с правилами, – сказал Странник. – Ашеру нужна кровь. И в рамках правил будет испить из тебя, Анита. Он бы предпочел вонзить в тебя кое-что другое, но ему придется ограничиться только клыками.

Я покачала головой.

– Я так не думаю.

– Ma petite, – тихо сказал Жан-Клод.

Мне не понравилось то, как он меня позвал. Я обернулась, и одного взгляда было достаточно.

– Ты что, шутишь?

Он подступил ко мне совсем близко, притянув к себе.

– В твоих указаниях действительно ничего не говорилось о том, чтобы разделить кровь.

Я пристально смотрела на него.

– Ты действительно хочешь, чтобы он из меня "испил"?

Он покачал головой.

– Дело не в том, хочу ли я этого, ma petite. Но если они не могут пытать или подвергнуть нас насилию, мы оставили им кое-что другое.

– Если хочешь вернуть мне одного из моих верлеопардов, – вмешался Падма, – может быть, Вивиан, то я гарантирую вам возможность свободно уйти за возвращение моей сладкой Вивиан.

Как обычно, словно ожидая нужной реплики, в комнату вошел Фернандо. Он был слегка синий, но ходил. Какая жалость. На нем был украшенный драгоценностями жилет и что-то вроде восточных шароваров. Прямо "Тысяча и одна ночь", если не сам магараджа.

– Фернандо сказал, что изнасиловал ее?

– Я знаю, что сделал мой сын.

– Это не испортило ее для тебя? – спросила я.

Падма посмотрел на меня.

– То, что я сделаю с ней, когда она снова будет моей, вас, людей, не касается.

– Ни за что, – сказала я.

– Тогда у тебя нет выбора. От тебя должен испить один из нас. Если среди нас есть кто-то, кто удовлетворит тебя больше, кто-то… менее безобразный, мы можем что-нибудь придумать. Возможно, я мог бы сам тебя взять. Среди нас самих только Иветт находит Ашера привлекательным, но ее вкусы всегда были более, чем странными и необычными.