Знамение. Трилогия (СИ) - Ильясов Тимур (читаем книги .txt) 📗
– Суки! Не дождетесь! – злобно процедил я сквозь зубы и двинулся дальше.
Я вернулся в нашу квартиру, когда верхние края обоев на стенах гостинной принялись тлеть и дымиться, от чего погруженная в темноту комната казалась украшенной новогодними гирляндами. А дым стал таким густым, что дыхание становилось тяжелым и затруднительным, а в носоглотке и легких жгло и саднило.
Супруга с детьми ждали меня на оговоренном месте. Возле холодильника и двери, ведущей в детскую комнату.
– Как вы? – спросил я жену, которая опустившись на корточки, возилась с девочками, прилаживая к их лицам маски, которыми мы когда‑то пользовались во времена эпидемии «ковида». На ее лице также была надета маска, закрывающая нижнюю половину лица, от чего ее большие миндалевидные глаза под домиком вздернутых бровей казались еще больше и трагичнее.
– Быстрее, уходим отсюда! Пожалуйста!!! – всхлипнула она, умоляюще посмотрев на меня снизу вверх, – тут нечем дышать! Страшно за детей… Я смочила маски водой и для тебя приготовила! – она выпрямилась и достала из кармана четвертую маску.
– Да! Да!! Да!!! Сейчас же уходим. Я готов!!! – успокоил ее я, тряхнув рюкзаком за спиной, натянув на лицо предложенную влажную маску и смахнув со лба капли пота, которые то и дело попадали в глаза, заставляя их слезиться еще сильнее, усугубляя раздражение от едкого дыма, окутавшего квартиру.
БАМ‑БАМ‑БАМ!!! – оглушительно грохотали барабаны, отсчитывая последние секунды таймера обратного отсчета до того, как космическая станция с «чужим» на борту разорвется на миллионы частиц, чтобы на короткий миг осветить пустую черноту безжизненного космоса ярким цветком ослепительной плазменной вспышки…
Единорожка
Зацепив ружье за ремнем и схватив за руки девочек, я направился через детскую комнату по направлению к лоджии. Супруга, замешкавшись, провозившись с лямками своего рюкзака, двинулась за нами последней. Когда мы проходили мимо кровати, то младшая принялась дергать меня за руку.
– Что такое, детка? – сдерживая раздражение за очередную задержку, спросил я дочь.
Она тянула меня в сторону кровати, которой никто из детей никогда не пользовался по прямому назначению, а которая служила лишь местом для хранения детских вещей: игрушек, альбомов, книжек и других принадлежностей.
– Ендддошка…, ‑ обиженным голоском произнесла кроха, хлопая круглыми глазками‑пуговками поверх маски. Ей только исполнилось пять и она все еще не умела полноценно выговаривать сложные и длинные слова. К тому же нарастающий гул огня, проникающий сквозь потолочное перекрытие, а также маска, закрывавшая рот девочки, усложняли задачу расслышать ее просьбу.
– Что такое? Почему остановились? – истерично взвизгнула супруга, испуганно переводя взгляд с меня на детей.
– София что‑то хочет… Я не знаю… Не понимаю, что она говорит. Не важно! Времени нет! Идем! – я пожал плечами и дернул дочь вперед, ощутив ее сопротивление.
– Ендддо‑о‑о‑о‑ошка!!! – протяжно захныкала та, готовясь зарыдать. И из ее глазок, как по команде, брызнули первые слезы.
– Да что такое!!! – выкрикнула супруга, схватив младшую дочь за вторую руку и потянув ее в сторону выхода на лоджию, от чего та окончательно разразилась плачем и капризно плюхнулась на пол.
– Только этого сейчас не хватало! София!!! – еще громче и истеричнее закричала супруга, безуспешно дергая дочь за руку.
– Ляля, что ты хочешь? Скажи мне…, ‑ мягким нежным голоском спросила сестренку старшая, опустившись на пол и по родительски приобняв ту за хрупкие тонкие плечики.
– Ендддо‑о‑о‑о‑о‑о‑о‑о‑ошка‑а‑а‑а‑а‑ааа!!! – повторила та для сестры, заливаясь горькими и обиженными рыданиями.
– Папа! Мама! Ну что вам не понятно?!! – отчитавающим учительским тоном обратилась к нам старшая, поднявшись на ноги, – она хочет взять свою единорожку! Единорожку!!!
Я нервно хмыкнул, пристыженный своей недогадливостью и вместе с тем гордый за старшую дочь, которая в свои семь лет все чаще проявляла самостоятельный и решительный характер. Потом подошел к кровати и вытянул из плотного ряда плюшевых зверят и кукол, выставленных в линеечку, словно на сцене, перламутро‑розового единорога, любимого мультипликационного персонажа младшей дочери.
– Держи родная! Прости, что сразу не понял. Но носить его будешь сама, – вверил я игрушку дочери, которая вмиг перестала рыдать, вытерла тыльной стороной ладони слезы и поднялась на ноги.
Я взглянул на пустое пространство в плотном ряду плюшевых игрушек, больше не занятое розовым единорогом. Оглядел остальных. И мне на долю секунды показалось, что пластиковые глазки двух великолепных принцесс, собачек, кошечек, зайчат и слоников осмысленно смотрели на меня с обидой, за то, что я оставляю их на погибель сгореть в надвигающемся пламени. Потом я осмотрел всю детскую комнату, взглянул в сторону гостинной, и сердце мое екнуло от осознания, что я прощаюсь со своим домом, где наша семья провела шесть счастливых лет жизни.
– Все! Идем!!! – громко выкрикнул я семье, не желая, чтобы предательская ностальгия ослабила мою решимость.
Я подошел к балконной двери, откинул плотные шторы… И невольно отвернулся, ослепленный ярким пламенем огня, который освятил нас сквозь обнаженные стекла. Полыхала вся верхняя часть лоджии. Пластиковые перекрытия, которыми был обшит «остекленный» балкон горели, словно свечи. И огонь, брызжа химическими испарениями, подбирался по ним все ниже, плавясь по пути жирными тяжелыми каплями. Огонь еще успел подобраться к большой картонной коробке, брошенной мною ранее в левом углу, на крышке которой плясал ансамбль огненных язычков, оставляя за собой скукоженные черные горелые ошметки, и к чемодану рядом, который пока еще упрямо дымился, сопротивляясь натиску стихии, но который был готов в любой момент сдаться, позволив огню спалить его в серый пепел.
Супруга громко ахнула и отпрянула от окна. Обернувшись, я увидел, что в ее наполненных ужасом немигающих глазах отражается пламя. Она хотела было что‑то мне сказать, но не смогла, а лишь тесно сжала мою ладонь.
– Все держимся за руки. Идем как можно ниже! Согнувшись. Капюшоны не снимать! Маски не снимать! Я иду первый. За мною будешь ты, поняла? – обратился я к старшей дочери. Она послушно кивнула в ответ и натянула на голову капюшон. – Потом София, – я перевел глаза на младшую, которая стояла возле нас будто потерянный котенок, прижимая к груди плюшевого единорожку, и смотрела на нас круглыми глазками‑пуговками, – и последняя – мама!!! – выдал я указания семье, и повторил, – держимся за руки! Не отпускаем!!!
Глубоко вдохнув через маску кислый от дыма воздух квартиры, который вероятно покажется нам сладким, после того, как мы окажемся на охваченной огнем лоджии, я повернул ручку двери вниз, разблокировав замок, и дернул ее на себя.
БАМ‑БАМ‑БАМ!!! – барабаны отстукивали неистовое и безумное стокатто, заставляя мое сердце биться с ними в унисон. Таймер на обреченной космической станции отсчитывал последние секунды. Героиня завела двигатели спасательной шлюпки и всем телом нажимала на рычаг газа, разгоняя аппарат, чтобы в последний момент вырваться из смертельной западни.
Стоило двери лоджии распахнуться, как нас обдало яростным жаром, будто мифологический огнедышащий дракон дохнул на нас огнем из разъяренной пасти, решив показать нам свою устрашающую силу.
Я было дернулся в секундной панике, испугавшись, что мы не сможем пробиться через охваченную огнем и дымом лоджию, но быстро взял себя в руки. Согнувшись в коленях и сгорбив спину, стараясь держаться как можно ниже, я прошел внутрь, ведя семью за собой.
Стоило мне оказаться внутри лоджии, как жар с усиленной втрое мощностью атаковал мои кожные рецепторы, без труда проникая сквозь плотную ткань костюма и капюшона. Как я и предполагал, воздух в лоджии был словно кипяток, обжигающий, как бывает, когда неосторожно отпиваешь глоток горячего чая, к тому же удушающе горький из‑за испарений горящих пластиковых перекрытий. Глаза же нестерпимо резало от яркого огня и плотного едкого дыма, так что веки приходилось держать сжатыми, оставляя лишь тонкие щели, для того чтобы ориентироваться в пространстве.
