Истории, рассказанные у камина (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан (прочитать книгу .TXT) 📗
– Ты кто такой? – спросил он. – Говори или мы сами тебе язык развяжем.
– Я племянник мистера Стивена Мейпла, приехал его навестить.
– Вот как! Ну что ж, надеюсь, ты приятно проведешь время со своим дядюшкой. Поторапливайтесь, ребята, нам до утра нужно быть на борту. Что сделаем со старым псом?
– Подвесить его, как у янки принято, и всыпать шесть дюжин, – предложил один из моряков.
– Ты слышишь, чертов ворюга? Мы из тебя дух вышибем, если не вернешь то, что украл. Где они? Я знаю, что ты всегда их при себе держишь.
Дядя поджал губы и покачал головой с лицом, на котором боролись страх и ослиное упрямство.
– Ах, не скажешь! Ну что ж, посмотрим. Готовь его, Джим!
Один из моряков подскочил к дяде и стянул с него куртку и рубашку через голову. Складки жира на грузном белом теле дяди колыхались и подрагивали от холода и страха.
– Тащите его к тем крюкам.
На стене был ряд крючьев, на которых когда-то вывешивали копченое мясо. К двум из них моряки привязали дядю за руки платками. Один из моряков снял с себя кожаный ремень.
– Давай пряжкой, Джим, – приказал капитан. – Так он быстрее заговорит.
– Трусы! – закричал я. – Избивать старого человека!
– Молодой у нас второй на очереди, – сказал он, бросив злобный взгляд в мой угол. – Давай, Джим, спусти с него шкуру.
– Дай ему еще один шанс! – выкрикнул тут один из моряков.
– Да, да, – поддержала пара хриплых голосов. – Дай этому салаге еще один шанс.
– Что за телячьи нежности, так вы ничего не получите, – отрезал капитан. – Или одно, или другое! Нужно выбить из него правду, или вам придется навсегда забыть о том, что вы же сами добывали с таким трудом, что превратит вас в джентльменов до конца ваших дней… Всех вас! Другого пути нет. Так что вы выбираете?
– Всыпать ему! – свирепо загорланили они.
– Тогда разойдись! – Пряжка с хищным свистом рассекла воздух, когда Джим замахнулся ремнем, но прежде, чем он успел ударить, подал голос дядя.
– Я не могу! – взвизгнул он. – Я этого не выдержу! Снимите меня.
– Где они?
– Я покажу, если снимете.
Они развязали платки, и дядя натянул рубашку на жирные округлые плечи. Моряки обступили его со всех сторон. Глаза возбужденно и алчно горели на их смуглых лицах.
– И без шуток! – крикнул веснушчатый. – Если попробуешь нас одурачить, мы тебе все суставы переломаем по очереди! Ну, выкладывай! Где они?
– У меня в спальне.
– Это где?
– Комната наверху.
– Где именно в спальне?
– В дубовом сундуке у кровати. На дне, в углу.
Моряки разом ринулись к лестнице, но капитан остановил их.
– Этого старого лиса нельзя здесь оставлять. Ха, не ожидал, да? Черт побери, да ты, я вижу, решил сняться с якоря! Ребята, берите его на буксир и тащите за собой.
Беспорядочно грохоча башмаками, они поволокли дядю наверх. Я остался один. Руки у меня были связаны, но ноги-то оставались свободными! Если я сумею пройти через болота, может быть, мне удастся найти полицейский участок и перехватить этих негодяев по дороге к морю. На секунду меня охватило сомнение, могу ли я оставить дядю в таком положении. Но я принесу ему больше пользы, если убегу, чем если останусь, а случись худшее, сумею распорядиться его собственностью. Я бросился к двери, но, как только я распахнул ее, над моей головой раздался вопль, звон разбитого стекла и прямо передо мной под возбужденные хриплые крики сверху с глухим ударом грузно шлепнулось что-то тяжелое. До конца моих дней этот жуткий звук будет стоять у меня в ушах. У моих ног в желтой полосе льющегося из открытой двери света лежал мой несчастный дядя. Голова его была прижата к плечу, как у цыпленка со свернутой шеей. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что у него сломан хребет и что он умер.
Банда моряков так быстро сбежала вниз, что они обступили меня плотным кольцом еще до того, как я успел сообразить, что произошло.
– Это не мы, приятель, – сказал мне один из них. – Он сам в окно бросился, правда! На нас не думай.
– Он решил, что сможет уйти от нас, если выскочит на улицу, – сказал другой. – Да только башкой вперед полетел вот и свернул свою чертову шею.
– И облегчил мне работу! – воскликнул их предводитель. – Я бы сам это сделал, если бы он меня не опередил. Только не надейтесь, что уйдете чистыми. Люди решат, что это убийство, и мы все в этом замешаны. Теперь только один выход – держаться вместе, если, как говорится, не хотите болтаться на виселице поодиночке. Правда, у нас тут свидетель имеется…
Он обратил на меня свои маленькие злые глаза, и я заметил, что у него за пазухой под бушлатом что-то блеснуло, то ли нож, то ли револьвер. Двое моряков вклинились между нами.
– Помедленнее, капитан Элиас, – сказал один из них. – Если этот старый дурень отдал концы, то не по нашей вине. Мы-то хотели ему всего-навсего спустить шкуру со спины, не больше. Ну, а против этого парнишки мы ведь ничего не имеем…
– Болваны! Вы против него ничего не имеете, но он имеет что-то против вас! Он вас при первой же возможности сдаст, если ему не заткнуть рот. Выбирайте, что вам дороже, его жизнь или ваша, только смотрите, не ошибитесь.
– Да, да, у шкипера голова поумнее наших будет. Лучше сделать так, как он говорит! – воскликнул второй матрос.
Но мой защитник (тот самый матрос с серьгами) закрыл меня своей широченной спиной и, сопровождая свои слова бранью, закричал, что не даст никому меня пальцем тронуть. Остальные тоже разделились, и, похоже, назревала ссора, но тут неожиданно их капитан издал радостный и удивленный вопль, а за ним принялись кричать и все остальные. Я повернулся в ту сторону, куда они смотрели и указывали пальцами, и вот что я увидел.
Дядя мой лежал, раскинув ноги, и та, что короче, была от нас дальше. Вокруг его ступни лежала дюжина маленьких сверкающих предметов, которые переливались и искрились в желтом свете, идущем из коридора через открытую дверь. Капитан взял лампу и поднес ее к дяде. Огромная деревянная подошва на его башмаке при падении раскололась, и стало видно, что внутри нее была пустота, в которой он прятал свои драгоценности. Теперь же драгоценные камни высыпались на тропинку. Мне было видно три просто огромных камня и еще, думаю, не меньше сорока камней размером поменьше. Моряки бросились на землю и принялись ползать вокруг дяди, жадно собирая камни, когда мой друг с серьгами дернул меня за рукав.
– Это твой шанс, приятель, – шепнул он. – Пока не поздно, делай ноги.
Надо сказать, что совет этот был очень своевременный, и я тут же им воспользовался. Несколько осторожных шагов в сторону – и я незаметно вышел из круга света. Оказавшись в тени, я пустился наутек. Я бежал, спотыкался и падал, поднимался, продолжал бежать и снова падал. Тот, кто не испытывал подобного, даже не догадывается, как трудно бежать с завязанными руками по неровной местности. Я бежал и бежал, пока силы не покинули меня окончательно, и от нехватки дыхания я уже был не в силах переставлять ноги. Однако оказалось, что нужды в такой спешке не было, потому что прошел я достаточно большое расстояние, но, когда все-таки остановился, чтобы отдышаться, и посмотрел назад, я увидел, что темные фигуры все еще копошатся в свете фонаря, который превратился в маленькую точку на фоне бесконечной темноты. Потом и эта точка неожиданно исчезла, и огромные окружающие меня со всех сторон торфяные болота погрузились в кромешный мрак.
Руки мои были связаны так крепко, что я потратил полчаса времени и лишился половины зуба, прежде чем мне удалось освободиться. Я собирался выйти к ферме Перселла, но под этим смоляным небом совершенно невозможно было определить, где север, а где юг. Я, не понимая, куда иду, много часов бродил между овечьими стадами, которые с шумом разбегались передо мной в стороны. Но наконец восток озарился сероватым светом, который обрисовал на горизонте невысокие призрачные холмы, и я понял, что нахожусь недалеко от фермы Перселла и, к своему удивлению, заметил впереди себя человека, идущего в том же направлении. Сначала я стал осторожно догонять его, чтобы рассмотреть получше, но уже через пару минут по согнутой спине и шаткой походке понял, что это Енох, старый слуга, и как же рад я был видеть его живым! Эти бандиты его избили, забрали плащ и шляпу, а он всю ночь, как и я, бродил по болотам в поисках помощи. Когда я рассказал ему о смерти его хозяина, верный слуга расплакался. Он сидел среди камней, сотрясаясь всем телом от икоты и по-стариковски хриплых сухих всхлипов.
