Круг - Страндберг Матс (библиотека книг .txt) 📗
Анна-Карин медленно осознает слова Николауса. Снова думает про дедушку.
«Я буду любить тебя, даже если ты оступишься. Даже если сделаешь что-то не так, я все равно буду любить тебя, и если кто-то пожелает тебе зла, я буду защищать тебя до последней капли крови».
– Я боюсь того, что скажут остальные, – почти шепчет Анна-Карин. – Было бы легче, если бы я могла рассказать им каждой по отдельности… Во всяком случае, не всем сразу.
– Начни с того, кому ты больше доверяешь. А потом соберем остальных.
Анна-Карин кивает.
– Я думала об одной вещи в тот вечер, – говорит она. – Тот, кто напал на меня… Густав, или его двойник, или кто он там есть. Он, должно быть, похож на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Голос в голове, который командовал мной. Это похоже на то, что я делала с другими людьми. Тот, кто пытается убить нас, – наверняка ведьма знака земли.
Таунхаус, где живет семья Густава, находится на окраине города. Снежный покров искрится под послеполуденным солнцем. Длинные голые ветки берез покрыты тонким слоем льда и кажутся сделанными из хрупкого стекла. За полем медленно течет черная вода канала. Мину думает, как часто, должно быть, Ребекка ходила этой дорогой к Густаву.
Рядом с Мину на снегу отпечатывается еще один след. Мину и Ванесса притворились больными и не пошли на занятие в парке. Адриана без вопросов проглотила ложь. В последнее время директриса, несмотря на свой острый ум, стала на удивление легковерной.
Девочки сворачивают на последнюю улицу, дальше начинается лес. Стоящие в ряд двухэтажные дома обшиты темно-красными панелями, оконные рамы выкрашены в черный цвет.
Они останавливаются перед дверью Густава.
Зря я взяла с собой Ванессу, думает Мину.
Потому что кто знает, как поведет себя Густав, полагая, что они находятся в комнате одни? Вдруг Ванесса подумает, что Мину вешается на шею убийце Ребекки? И что тогда ей говорить в свое оправдание?
Мину звонит в дверь. Она делает глубокий вдох и чувствует пожатие руки Ванессы. Она не знает, означает ли это: «ну, поехали», «все будет хорошо» или «соберись, ты выглядишь так, как будто сейчас обосрешься».
Густав открывает дверь через несколько секунд. Его мокрые после душа волосы кажутся темнее обычного и обрамляют лицо, делая цвет глаз еще ярче.
– Привет! – говорит он. – Заходи!
Мину снимает ботинки и ставит их на расстеленную газету.
– Я готовлю еду, – добавляет Густав, исчезая в кухне. – Ты любишь тунец?
Мину ненавидит тунец. Это кошачья еда. Вся надежда на то, что ей не придется много есть.
– Да, конечно! – кричит она в ответ.
Она косится на закрытую входную дверь. Где-то там стоит Ванесса и тоже снимает с себя ботинки, складывая их в пакет. Вдруг один ботинок со стуком падает на пол и становится видимым.
– Все в порядке?
Мину оборачивается. В дверях стоит Густав.
– Я просто уронила ботинок, – отвечает Мину, вглядываясь в лицо Густава и проверяя, не заподозрил ли он чего-нибудь.
Вроде нет.
– Я сейчас приду, – говорит она, и Густав возвращается на кухню.
Мину поворачивается и видит, как ботинок исчезает в никуда. Мину делает страшное лицо, обернувшись в сторону, где по ее расчетам, должна стоять Ванесса, потом проходит на кухню.
Густав накрывает на стол, рядом сидит его отец. Увидев Мину, он складывает газету и поднимается со своего стула.
Мину мысленно чертыхается. Все было бы гораздо проще, если бы Густав был дома один. Но она улыбается папе Густава, протягивает руку и представляется.
– Меня зовут Лаге, – говорит папа Густава.
Он немолод, но видно, что в юности он был так же красив, как Густав. У него прямая спина и густые седые, отливающие сталью, волосы. Рукопожатие крепкое, горячее, и такое ощущение, что рука Мину тонет в его руке, хотя у нее самой руки немаленькие.
– Я наслышан о тебе, – добавляет Лаге.
Мину судорожно ищет что сказать. Страх сковывает ей язык, и она не придумывает ничего лучшего, как просто улыбнуться, в надежде, что это будет принято за скромность, а не невежливость. Словно отдавая честь, Лаге подносит к голове скрученную трубочкой газету – сегодняшний номер «Энгельсфорсбладет» и шутливо рапортует:
– Оставляю вас наедине. Если что – я в подвале и занимаюсь новой дорогой.
– Новой дорогой? – переспрашивает Мину, когда Лаге исчезает вниз по лестнице.
– У него там внизу модель железной дороги, – объясняет Густав и ставит на стол два стакана. – Причем довольно крутая. Он построил макет старого Энгельсфорса и провел рельсы точно в тех местах, где они проложены на самом деле. В городе целая куча железнодорожных путей, которые не использовались с тех пор, как закрылись копи и завод.
– Круто, – говорит Мину.
Густав смеется и наливает им обоим кока-колу.
– Не то слово! – отвечает он. – Садись!
Она опускается на стул, и Густав тут же набрасывается на еду. Мину осторожно ковыряет вилкой в тарелке и смотрит на Густава. Интересно, где именно в кухне стоит Ванесса. Положила ли она уже эликсир в его колу? Почувствует ли он посторонний вкус? И что с ним случится? А если его нечеловеческая половина все поймет и начнет реагировать? А что, если он уже знает, что они собираются сделать?
Мину нацеливается на большой салатный лист. Она обстоятельно сворачивает его ножом и вилкой так, что он становится похож на маленький зеленый кулек, натыкает на вилку. Затем подносит вилку ко рту, открывает рот, и – так она и знала! – лист салата разворачивается. Весь подбородок забрызгивается соусом.
Мину кажется, что она слышит, как хихикает Ванесса. Густав улыбается.
– Вечно у меня так, – говорит Мину.
– У меня тоже, – отвечает Густав. – Ты бы видела, как я ем такос.
Он, наверно, говорит это, просто чтобы ее подбодрить. Мину никогда – вообще никогда – не видела, чтобы Густав попадал в неловкую ситуацию.
– Такос не считается, – замечает она. – Это еда создана специально для того, чтобы в нее вляпываться на глазах у окружающих.
Густав смеется.
– Ребекка говорила, что у тебя есть чувство юмора.
Тут Мину замечает едва уловимое движение в стакане Густава.
Ванесса влила эликсир.
– Я так обрадовался, когда ты захотела со мной встретиться, – продолжает Густав. – Ты и я знали Ребекку лучше других. Нам нужно поддерживать отношения. Понимаешь, о чем я?
– Да, – отвечает Мину.
Она заставляет себя не таращиться на стакан Густава.
– Она часто о тебе говорила, – говорит он.
Густав подносит стакан ко рту и делает пару глотков. Мину заставляет себя отпить из своего стакана.
«Не пялься, – думает она. – Не смотри на его стакан, а то все испортишь».
– Тебе не кажется, что у колы какой-то странный вкус? – говорит Густав.
Вот оно. Вот оно.
– Нет.
Мину решительно трясет головой и делает на всякий случай еще пару глотков.
– Я же ее только что открыл, – задумчиво говорит Густав.
Потом пожимает плечами.
– Надеюсь, я не подхватил грипп. Когда я заболеваю, мне всегда кажется, что у еды странный привкус.
И он опустошает стакан.
«Йес!» – чуть не вырывается у Мину.
Она замирает, готовая к тому, что Густав вот-вот свалится со стула, хватаясь руками за шею.
– У меня немного кружится голова, – говорит он.
Мину сглатывает.
– Может, пойдем в твою комнату? – предлагает она.
Густав растерянно смотрит на нее.
– Чтобы ты лег и немного отдохнул, – поясняет Мину.
– Да, наверно, ты права.
Он произносит это безучастно, но поднимается со стула.
О господи, думает Мину. Реакция Иды была совсем другой. А что, если мы всыпали ему слишком много?
Она слышит шаги на лестнице, ведущей в подвал. Тяжелые, быстрые. Мину начинает лихорадочно соображать: где проще всего спрятаться двойнику Густава, как не в подвале? Лучше места, чем там, не найти, и папа Лаге, возможно, в курсе происходящего или вообще сам все это затеял, а вдруг произошло ужасное недоразумение, и папа Лаге с Густавом ни в чем не виноваты, но Мину уже, к несчастью, угостила Густава смертельной дозой волшебного эликсира, и скоро он умрет.
