Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник) - Масси Элизабет (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Любой профессиональный психиатр мог бы, указывая своей трубкой на излишне роскошный кабинет, проквакать:
«Суррогат!» И был бы прав. Но Джонатан наслаждался чувством единоличного обладания, которое испытывал, с топотом расхаживая по пустому дому после ухода прислуги. Он прекрасно знал, какими шутками обменивались коллеги, обсуждая его новуюжизнь, и старался не думать о них. Обычные завистники! Развод с Дженис остался в прошлом, теперь он свободен.
«Когда Хэскелл Хаммер видел меня в последний раз, я намеревался стать успешным психиатром…» Держа в одной руке книгу ценой в тысячу долларов, а в другой — бокал с «Гран Марнье», Джонатан не отрываясь смотрел на заплаканные дождем стекла. «Будешь лечить больных на голову деточек кинозвезд, — дразнил он меня и толкал локтем в бок. — Ха-ха! Я-то как раз стал тем, кем хотел стать».
…Приятная мелодия дверного звонка после нескольких повторов начала раздражать. Прислуга закончила свою работу и ушла еще днем. В конце концов Джонатану пришлось спуститься и открыть самому. Он уже приготовился гнать прочь свихнувшихся «свидетелей Иеговы» или ходивших по домам сайентологов. Но вместо них обнаружил на пороге своего старого приятеля — Хэскелла Хаммера, прислонившегося к сверкающей кнопке звонка. Он выглядел так, словно автобус по ошибке завез его в ад и, чтобы вернуться в Голливуд, ему пришлось тащиться через мили серных полей.
Приветственные слова Хэскелла показались Джонатану удручающе мелодраматичными: «Это единственное место, куда я мог пойти… Ты один способен меня понять… Они отрезали мне все пути к отступлению… и идутза мной…»
После нескольких секунд искреннего шока к Джонатану вернулось обычное профессиональное спокойствие. Все личное — эмоции, реакционные аспекты души — отступило за бастион его «персоны». [35]Эго подавляет подсознание, в диплом завернут камень.
Хэскелл чуть не рухнул ему на руки без чувств. За этим, как в плохом фильме, последовал бодрящий глоток крепкого алкоголя и внезапное появление блеска в глазах Хэскелла, означавшее возвращение в реальный мир. Разумеется, у него есть история. И он расскажет ее, когда выйдет из ванной в гостевой комнате, где уже полчаса принимает душ.
Далеко на юге молнии били в Сенчури-Сити. [36]Земля вновь задрожала, и капли дождя заструились по стеклам в направлении с запада на восток. Джонатан рассматривал свое отражение, словно портрет: профессионал в спокойной обстановке, разумный эрудированный человек с книгой в кожаном переплете в одной руке и шарообразным бокалом с безумно дорогим напитком счастья — в другой.
Весь день небо пугало зловещим оттенком старой газетной бумаги. Теперь оно стало плотным и темным, как свинцовые переплеты окон дома…
Джонатан налил в бокал еще немного ликера и вернул бесценный том «Моби Дика», выпущенный «Арион Пресс», на отведенное ему место на дубовой полке. Мелвилл был тем устрашающим классиком, произведения которого не станет листать на досуге богатый светский человек. В средних школах Мелвилла, беднягу, не любили. Джонатан брал книгу в руки, лишь когда хотел пощупать свою тысячу баксов. Все остальное время она пылилась на полке.
Трезубец молнии вновь осветил небо, на этот раз совсем близко. В стекле Джонатан увидел отражение человека, застывшего у него за спиной. Зачесанные назад влажные темные волосы Хэскелла блестели, от него исходил свежий запах мыла.
Джонатан плеснул в чистый бокал немного ликера.
— Можно задернуть шторы?
Барьер был сломан, молчание нарушено. Прекрасно! Джонатан знал, что с дороги окна не видны, но возражать не стал. Он потянул за тонкую бечевку, и бордовые шторы с величественным шелестом сомкнулись. Казалось, кабинет уменьшился в размерах и теперь напоминал тюремную камеру. Предстоял приватный разговор.
— Это не паранойя, Джон, клянусь! — произнес Хэскелл, нервно двигаясь, будто хотел от кого-то спрятаться. Он взял бокал и тут же вскочил, как испуганная собака; подошел к креслам и дивану у окна, выбрал место в углу, спиной к книжным полкам. Оттуда хорошо просматривались окно и дверь кабинета. — Не паранойя! Я — не сумасшедший! Всего лишь меры предосторожности…
Джонатан постарался скрыть свое разочарование. «Ну вот, начинается! Прямо „Вторжение похитителей тел“. [37]Только не это!»
Почувствовав его скептицизм, Хэскелл, казалось, успокоился:
— Я прекрасно понимаю, как этовыглядит со стороны. Когда люди бормочут что-то в состоянии стресса, диалог получается глупее, чем в худших фильмах категории «Б». Ты когда-нибудь представлял себя в роли актера, произносящего текст из дерьмового сценария? Ты достаточно долго работаешь в Голливуде и понимаешь — жизни необходим ритм, съемки под определенным углом, небольшая выдержка и профессиональный редактор, способный превратить «кашу» в нечто интересное. И разумеется, классная развязка.
— Поживи достаточно долго в моем районе, — подхватил Джонатан, — и ты начнешь анализировать разговоры с самим собой, проникать в отвратительные, безумные, мелочно-дотошные глубины выражения «добрый день».
Его охватило чувство вины. Ведь когда-то они с Хэскеллом были друзьями. Годы пролетели, и вот он пришел к нему за помощью дождливой ночью, очевидно перепробовав все иные средства. Если не получится уладить ситуацию, зачем он тогда, черт побери, нужен на этой планете?!
— Не надо с самого начала, — сказал Джонатан. — Говори о том, что действительно важно.
— Это просто, — ответил Хэскелл с коротким хриплым смешком. — Конклав.
— То есть?
— Группа мужчин и женщин, о которых ты никогда не прочтешь в «Вэрайети». Деловые люди в полном смысле этого слова. Часть элиты. Тщательно отобранные профессионалы, знающие свое дело. Боже мой, у них всегда все получается!
— Сильные мира сего… И чем они занимаются?
— Кино, чем же еще? — удивился Хэскелл, словно это было очевидно и младенцу. — Они делают фильмы, помогая фильмам собирать деньги. Они создают репутации и имеют дело исключительно с успешными людьми и удачными идеями. Для них важен успех. И только!
— Ты хочешь сказать, что это продюсерская компания?
— Нет.
Хэскелл, казалось, мысленно сражался с чем-то могущественным, но неосязаемым, понимая тщетность своей борьбы. Возникла пауза. Гость перевел взгляд со штор на дверь, затем на Джонатана; отхлебнул из бокала, с досадой вздохнул — такой звук издает утопающий, поняв, что спасатели его не заметили, — и попытался внутренне сформулировать свои мысли, желая выставить их на всеобщее обозрение.
Джонатан видел, что мысли приятеля громоздки и трудновыразимы и что в них таится опасность, которую легко проглядеть, как враждебно настроенного серого слона, прислонившегося к стене серого здания. Благодаря этому сравнению Джонатан заметил, что Хэскелл здорово поседел с тех пор, как они виделись в последний раз. Белые пряди сверкали в черных волосах, будто мрамор неопределенного цвета. Некогда характерную для Хэскелла юношескую самоуверенность заменило что-то другое, полученное по договору, заключенному с самим дьяволом. Вместо души у него осталась горсть пепла да красный ободок страха вокруг глаз.
— Джон! — наконец выдавил из себя гость. — Ты никогда не обращал внимания на белые фургоны, разъезжающие по Лос-Анджелесу? Со спутниковыми тарелками на крышах и передатчиками дальнего действия, похожими на штуку из научно-фантастического фильма, вроде двух здоровенных направленных микрофонов? Иногда их можно увидеть в богатых кварталах — стоят у обочины или припаркованы рядом с газетным автоматом у дверей ресторана. Никогда не интересовался этими машинами?
Джонатан надеялся, что его улыбка выглядит ободряюще.
— Особенно не задумывался… Думал, это телевизионщики, ЦРУ или техники, ремонтирующие телефонные сети. Никаких опознавательных знаков и окон сбоку. А если и есть, то в них вставлены светоотражающие стекла. — В мозгу вертелись слова — паранойя и теория заговоров.
