Розыгрыш. Файл №220 - Картер Крис (1) (читаем книги онлайн txt) 📗
Вероятно, так же, как для них самих — двухметровые, похожие на грузовики гориллы с покатыми узкими складчатыми лбами, узлами мышц с покрышку и половыми органами с выхлопную трубу; у самцов длиной, у самок размером отверстия.
Да, именно так. Разумеется, эти гулли-веры и гулливерши могут отличить более соразмерно и правильно сложенную гориллу от менее соразмерно и правильно сложенной; но кто из них решится от души назвать хоть самую соразмерную гориллу привлекательной и красивой?
Даже маленький Коммодор, лежа на своей подстилке в углу, приподнял голову и чуть оскалил зубы, а когда пришельцы приблизились, вполне недвусмысленно заворчал.
— Полегче, песик, полегче, — сказал мистер Нат. — Это тоже люди.
Коммодор умолк, но продолжал щериться с негодованием.
По своим специальным ступенечкам мистер Нат вскарабкался на специальную подставочку, проходившую за стойкой по всей ее длине и с профессионально приветливой выжидательностью воззрился на пришельцев.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он.
Молдер несколько мгновений растерянно смотрел на пожилого бородатого карлика с маленьким, с кулачок, сардоничным личиком и умными, но донельзя язвительными глазами, над которыми нависал громадный выпуклый лоб, и неожиданно сам для себя спросил:
— Вы много работали в цирке?
Он сразу пожалел о своей несдержанности. Крохотный управляющий мотелем поджал губы, словно говоря: ничего, кроме очередной вопиющей бестактности, я от вас и не ожидал. А потом начал:
— С чего это вы взяли, что я когда-либо вообще посещал в своей жизни столь отвратительное заведение, как цирк? А тем более, уродовался там?
Скалли бросила на Молдера короткий, сочувственный взгляд и отвернулась, самоустраняясь.
— Понимаете, — понимая всю безнадежность попыток загладить вину, начал Молдер, — мы приехали только сегодня утром, и уже успели повстречаться здесь со многими знаменитыми…
Его попытка хоть завуалированной лестью смягчить ситуацию провалилась мгновенно и с треском. Ему даже не дали закончить фразу.
— И вы, разумеется, сразу и безо всяких колебаний решили, — сварливо перебил его карлик, — что, коль скоро я отношусь к людям небольшого роста, единственная карьера, которая мне доступна — это потешать зевак и бездельников теми необычными, нешаблонными чертами моего телосложения, которые они называли бы уродством, — он обвиняюще выставил в сторону Молдера крошечный пальчик. Молдер чуть закатил глаза. Но карлик, похоже, собрался работать по полной программе, раз уже представился столь удачный случай. — Вы видите меня в первый раз в жизни, вы не успели и парой слов со мною перемолвиться, но сразу взяли на себя смелость судить обо всей моей жизни. Об всех моих пристрастиях. Обо всех моих вкусах, симпатиях и антипатиях. Вам кажется, что ваши способности к дедукции, о которых вы, вероятно, самого высокого мнения, дают вам такое право, — он повернулся назад и снял со стены остекленный и любовно оправленный в дорогую рамку диплом. Сунул его Молдеру под нос. — Вам никогда, вероятно, не приходило в голову, что человек моей конституции может плодотворно трудиться в столь серьезной области, как гостиничный бизнес, и даже быть удостоенным почетной степени от управления гостиницами?
— Простите, — от души надеясь, что карлик иссяк, покаянно сказал Молдер. — Я совсем не хотел вас обидеть, мистер…
— Мистер Нат, — подсказал карлик, вешая диплом обратно. — Ну, разумеется, — чуть запрокинув голову, он наставил на Молдера куцую всклокоченную боро-денку. — Разумеется. Если вы НЕ ХОТЕЛИ меня обидеть, то мне и обижаться нечего. Вы так рассуждаете?
Молдер смолчал.
— Но, посудите сами, — продолжал мистер Нат, не проявляя ни малейших признаков усталости, — ведь если бы вы ХОТЕЛИ меня обидеть, я не разговаривал бы сейчас с вами, как один нормальный человек с другим нормальным человеком, а попросту вызвал бы полицию. В том-то и дело, что вы, вовсе не намереваясь сознательно меня обидеть, допустили привычную и бестактную глупость. Она заключается в том, что вы привыкли судить о людях исключительно по их внешнему виду. Кажется, будто это очень просто. Например, взять вас. Судя по тому, что вы выглядите, как стопроцентный американец, судя по вашим безупречным манерам, свидетельствующим о добросовестной и тщательной, но абсолютно бездушной светской дрессировке, судя по вашей кислой мине и невыразительному галстуку, я прихожу к заключению, что вы работаете на правительство. Более того, я могу сказать определенно: вы агент ФБР. Агент самоотверженный и опытный, но не сделавший карьеры по семейным обстоятельствам. Вероятнее всего, тяжелое детство и некие травмирующие переживания, связанные с неладами между близкими родственниками, сделали вас неспособным к закулисным играм, только и обеспечивающим расположение начальства.
Скалли повернулась наконец к Молде-ру. Ее глаза были озадаченными, словно она увидела его впервые.
Мистер Нат ядовито улыбнулся.
— Вот видите, к чему может привести страсть к поспешным поверхностным суждениям? Я увидел в вас лишь стереотип, а, следовательно — карикатуру. Вместо того, чтобы попытаться понять вашу неповторимую, уникальную личность, глубоко упрятанную под стандартной внешностью и стандартной одеждой, я…
Всякое терпение имеет свой предел. Даже ангельское. Даже терпение Молде-ра. Фокс достал из внутреннего кармана удостоверение.
— Я действительно агент ФБР, — сказал он, — и расследую убийство Джеральда Глэйсбрука. Меня зовут Фокс Молдер, а это мой напарник Дэйна Скалли. Мы хотели бы остановиться у вас на время проведения следствия.
Коммодор заворчал из своего угла.
Какое-то мгновение мистер Нат не реагировал. Потом то ли с удовлетворением, то ли, напротив, с негодованием поджал губы — и почти бросил перед Молдером регистрационный журнал.
— Распишитесь здесь, — сухо сказал он.
И, пока Молдер вписывал в соответствующие графы имена и даты, неторопливо нащелкал на клавиатуре телефона трехзначный номер и ласково сказал в трубку:
— Лэйни, привет. Зайди в контору, дружок. У нас еще постояльцы.
Дружок Лэйни оказался тем самым беременным красавцем, который потягивал из фляжки на похоронах, Скалли узнала его сразу. Несмотря на явно усугубившееся к вечеру блаженное состояние, которое знающие люди ласково, любовно и чуточку таинственно для непосвященных называют то «под шофе», то «в полсвиста», то «тепленький», то «под мухой», всего и не перечесть — явился он, чуть пошатываясь, буквально через пару минут после вызова. Странный живот его, отчетливо свешенный несколько влево, был теперь тщательно упакован в некий, похоже, специальный чехольчик — возможно, по случаю вечерней прохлады; правда, северяне воспринимали ее, как мягкое и ароматное тепло цветущего штата, наконец-то сменившее дневной солнцепек. Из-под плотной ткани торчал лишь каблук ботиночка. Радушно улыбаясь и мощно дыша благородным перегаром, Лэйни подхватил чемоданы Скалли и Молдера и проворно поволок к трейлерам, которые ставший молчаливым мистер Нат без лишних проволочек сдал приезжим агентам.
— Скажите, мистер Лэйни, — спросил неугомонный Молдер, едва они вышли из конторы в густую южную ночь, местами слегка разведенную ярким сиянием уличных светильников, полную стрекота и звона насекомых, лягушачьих трелей, каких-то птичьих покряхтываний и по-станываний. — Скажите. Вы когда-либо работали в цирке?
Мазохист, подумала Скалли, готовясь к худшему. Просто самоубийца. Ей немедленно вспомнилось умозаключение мистера Ната относительно тяжелого детства ее напарника.
Однако реакция Лэйни оказалась иной. Он даже сбился с шага. Впрочем, возможно, в нарушении им ритма движения был повинен не всколыхнувший воспоминания вопрос Молдера, а та муха, под которой он счастливо пребывал.
— Я чуть не всю жизнь провел на подмостках, — мечтательно проговорил он. — Про меня даже в газетных заголовках печатали. Я бывал гвоздем программы, да!
Попадание, подумала Скалли.
— Скажите, мистер Лэйни, — проговорила она, — а вас никогда не травмировало то, что люди на вас… как бы это сказать… пялятся?
