Сибирская жуть-3 - Буровский Андрей Михайлович (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Селипутра и черные карлики
В глубине леса водится птица селипутра… Эта птица не умеет летать, у нее перья больше похожи на шерсть, как перья страуса эму. Раз в год селипутра откладывает огромное яйцо, в два раза больше страусиного. Селипутра очень опасная птица: если она находит в лесу археолога, она тут же заклюет его и съест.
Кого еще надо бояться в лесу, кроме селипутры, — это черные карлики. Они маленькие, не больше тридцати сантиметров. Иногда даже говорят, что двадцати, но очень сильные, и если ловят археологов, то тут же жарят их и поедают (о том, жарят ли черные карлики живых археологов или сначала убивают их, информаторы не пришли к единому мнению).
Селипутра ловит черных карликов и питается ими, и потому единственный способ уцелеть, если тебя начали ловить черные карлики, — это изобразить ужас на лице и кинуться бежать с криком: «Селипутра! Селипутра!» Тогда они испугаются и тоже убегут.
Но, с другой стороны, черные карлики охотно поедают яйца селипутры. Как найдут яйцо, от которого отошла поискать корму селипутра (я так понимаю, как раз черных карликов она и ищет), сразу же укатят его и съедят. Поэтому, если за вами гонится селипутра, надо громко кричать: «Черные карлики! Черные карлики!» И она сразу побежит проверять, не сожрали ли черные карлики ее яйцо.
Вы не верите, что в лесах водятся черные карлики? А что же тогда ест селипутра?
Вы не верите, что в лесах обитает страшная селипутра? Но тогда чьими же яйцами питаются черные карлики?
Рыбокопы
Кто такие рыбокопы, мне никто не смог объяснить толком. То ли это археологи, которые ушли в леса в незапамятные времена и потерялись с концами. То ли это археологи-неудачники после смерти обречены на вечные скитания по лесам и полям без пристанища… Точно мне никто не разъяснил, кто же это такие. Но рыбокопы в лесах совершенно определенно есть! Если археологи начали работы и оставляют свои инструменты без присмотра — того и жди, что из лесу ночью выйдут рыбокопы и поломают все черенки лопат, а сами лезвия закрутят в трубочку.
Но от рыбокопов можно избавиться! Для этого, как только пришли на место и заложили раскоп, надо громко орать в лес: «А мы не копаем!!!» И так орать и орать много раз, чем больше — тем лучше.
Почему-то рыбокопы очень доверчивы и, вместо того чтобы как раз сбежаться на вопли, уже не приходят к тем, кто громко заявил, что не копает.
Финские курганы
Русское население появилось под Плесом поздно, не раньше XV века. А курганов финских времен в окрестностях Плеса очень много, и один из плесских ученых, Ойнос, рассказывал нам с женой, как он ходил на разведку к выбранной им группе…
Нужно было проехать по реке на катере, идущем в сторону Костромы, а потом за два часа дойти до нужного места. Два часа туда, два часа на работы, два часа — вернуться обратно, как раз опять к катеру, который теперь уже из Костромы возвращается.
Все рассчитал верно Ойнос, но только до курганов он не дошел… Там, по дороге, топая по лесной тропинке, нужно было пересечь ручей… даже речку. В начале июня речка текла по долине, пенилась и бурлила так, что вброд ее не перейдешь. К счастью, местами через речку положены стволы деревьев — примитивные мостики. Кладут обычно по два ствола, и идти можно довольно уверенно, даже не опираясь на палку.
Но стоило Ойносу дойти до этого места, как на другом берегу показалась совершенно незнакомая ему огромная старуха и заорала:
— Чего встал?! Уходи отсюда!
— Мне туда надо…
— Нечего тебе тут делать! Уходи!
Ойнос все равно пытался перебраться через речку, ступил на бревна, но старуха зарычала, тоже шагнула вперед… Размерами она была раза в три больше Ойноса, а в глазах застыло какое-то очень неприятное выражение. Археолог не решился идти дальше.
Ладно, черт в ней, со старухой! Ойнос пошел вниз по реке — там были другие мостики. Но старуха тоже пошла вниз по реке и бурчала что-то с такой силой, что голос ее временами заглушал шум и рев несущейся воды.
Ойнос прошел мимо одного мостика… А потом во всю прыть понесся к нему: хотел опередить старуху, перебежать на другую сторону до того, как она успеет его перехватить. Но старуху опередить не удалось. Ойнос рассказывал, что никогда не видел, ни раньше, ни позже, чтобы люди мчались с такой скоростью. И мало того, что добежала до мостика первая, она еще и смахнула мостик в речку. Буквально смахнула, подцепив рукой два бревна толщиной с бедро взрослого человека. Раз! И бревна уже плыли вниз по бешеной реке.
— Я же тебе говорю, не смей ходить сюда! — заорала старуха, и лицо у нее стало просто страшным.
Так они и бегали еще часа два, каждый по своему берегу речки, а потом Ойнос понял — даже если он прорвется на другой берег, ему просто не хватит времени вернуться на катер! И он отправился домой, так и не исследовав курганы.
— Ну, а если попозже? И не одному, конечно.
На это археолог буркнул нечто неопределенное, пожал плечами, и, говоря откровенно, я совершенно не уверен, что эти курганы обследованы до сих пор.
Омытый кровью бюст
Эту историю мне первый раз рассказывали в Москве, но подтвердили ее и добавили новые подробности именно в Плесе, и потому я помещаю ее среди других плесских историй… хотя произошла она не здесь.
Связана эта история с бюстом Ивана Грозного работы Михаила Михайловича Герасимова. Сама по себе работа совершенно потрясающая — восстановление лица по черепу, но что интересно, после смерти М.М.Герасимова повторить его работы практически не удается. Существует группа учеников Михаила Михайловича, которые пытаются работать не хуже, но получается у них плохо… Герасимов ведь был не только великолепным ученым, но и художником и скульптором. Известный геолог С.М.Цейтлин рассказывал мне, как в доме отдыха в Барвихе он сидел за одном столом с Герасимовым. Сидели, беседовали, а Михаил Михайлович все крутил руками под столом. Крутил, крутил и вынул… человеческое ухо. Не отрезанное от трупа, конечно, а слепленное из пластической массы.
— Что это?!
— А это я для Андрея Боголюбского готовлю…
Видимо, вот такой многогранный и какой-то феерический талант и позволял добиваться ослепительного успеха. Ученики же, увы, такими талантами и в таких масштабах не обладают…
Так вот, найдена была гробница Ивана Грозного, и Герасимов восстановил лицо по черепу. Через несколько лет нашли еще и миниатюры, на которых изображен был царь, и оказалось — лицо было восстановлено с портретной точностью…
А сразу после завершения работ бюст выставили в Музее антропологии и этнографии МГУ, стали широко показывать публике. По прямому указанию Кремля велели в день открытия бюста заснять сюжет на телевидении, и вот тут-то возникли первые, никем не предвиденные сложности. Все время никак не удавалось провести съемку. То провода запутывались, то камера неизвестно почему падала, то оператор вдруг шарахался — ему вдруг показалось, что на него валится потолок…
Словом, провозились два часа, и тут вдруг дунул страшной силы ветер… Собственно говоря, ветер мог быть и не такой страшной силы — очень может быть, что-то особенное ветру приписали потом, задним числом: ведь раз уж с этим ветром связаны какие-то странности, приведшие ко всяким последствиям, то и ветер, получается, должен быть каким-то необычным… Очень может быть, что и не прозвучала фраза, сказанная одной журналисткой:
— Все силы ада! Что за черт! Кому угодно что угодно дам, лишь бы закончить!
А может быть, ругалась и призывала чертей вовсе не журналистка, а какие-то совсем другие люди… Вроде один осветитель был очень невоздержан на язык — сообщали мне и такую версию.
