Доминион - Сэвил Стивен (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— И что ты просишь у меня взамен?
— Помощи.
— Продолжай.
— Ты знаешь историю первой войны?
— Я в ней участвовал.
— Тогда ты в курсе, что в ней победили хитростью, а не силой. Фон Карштайн обладал талисманом невероятной мощи, воскрешающим его каждый раз после гибели. Этот талисман похитили во время осады Альтдорфа, что позволило сигмаритам убить графа раз и навсегда.
— Я знаю, — сказал дварф. — Кольцо графа-вампира. Вор украл его и передал жрецам.
— Да, кольцо фон Карштайна — только я ни на секунду не верю, что вор отдал его святошам. Что-то я не видел перстня в могиле и не думаю, что его положили в какую-нибудь шкатулочку и оставили на ночном столике. Я должен найти вора, взявшего кольцо. Я должен убедиться, что проклятая штука уничтожена. Вот какая помощь мне нужна от тебя.
— А кто тебе сказал, что я вообще знаю что-то о каком-то кольце?
— Ты сам, только что. Я сказал — талисман, ты сказал — кольцо.
— Я мог услышать об этом в любой пивнушке Империи.
— Да, мог, но не услышал, верно?
— Нет, я встречался с вором. И своими глазами видел, чем он расплатился за свой героизм. Кольца у него нет, поверь мне на слово. Талисман забрал кто-то из твоего племени. А вору отрубил руки и бросил умирать, да только он не умер.
Йерек долго молчал, а потом заговорил так, словно и не слышал дварфа:
— Я видел знамя, которое ты нес в бой, и узнал герб Карак Садры. Я знаю, что произошло с этой твердыней, дварф. Знаю, кто в ответе за ее крах. А значит, я знаю, кто ты. Ты — последний из своего клана, и знание это дает мне ключ к тебе и твоим поступкам. Я знаю, что движет тобой, понимаю гнев, кипящий в твоем сердце, понимаю жажду мщения лучше, чем кто-либо другой, с кем тебе доводилось встречаться. Ты затаил смертельную обиду на чудовище, погубившее твой народ. Такой же груз отягощает и меня — у меня свои счеты с монстром, превратившим меня в то, что я есть. Я не отступлю и не позволю им проглотить мой мир, не буду стоять и смотреть, как свет погружается в вечную ночь, становится обителью крови и скорби. Нет, дварф, этого нельзя допустить, и ответственность ложится на таких, как мы. Но именно так и случится, если то, что ты сказал, — правда. Перстень не должен украсить палец вампира. Мир не переживет еще одного властелина, подобного моему родителю.
Откровенная исповедь шла вразрез со всеми инстинктами Волка, но он не хотел, чтобы между ним и дварфом стояла ложь, если от этого зависит, склонится ли дварф на его сторону.
— Ты говоришь, что ты и он… ты и этот псих… вы братья?
— В некотором роде, дварф, но не в полном смысле, между нами нет родства, нет уз близости. Он — паразит, и обращаться с ним нужно соответственно.
— И все же вы братья по крови. Братья с тварью, убившей моего отца.
Волк не мог отрицать правды — и не стал.
— Когда ты увидишь, что зверь взбесился, что ты сделаешь? — спросил Йерек.
— Положу конец его страданиям.
— Вот так и с моим братом, дварф. Он зверь, которого надо избавить от мучений. И мир надо избавить от мучений, причина которых — он.
Итак, в последней войне победили хитростью, а не силой, и даже не принесенными жертвами. Вор выиграл войну, похитив то, что имел фон Карштайн, — его неуязвимость. Как только граф лишился кольца и стал смертным, война перестала чем-то отличаться от других войн. Любой клинок мог повергнуть графа-вампира, и необязательно, чтобы его держала рука посланца Сигмара или Ульрика. Эту войну можно выиграть точно так же. Кровавый Граф бесталанен, и пока он не завладел перстнем фон Карштайна, омерзительный фокус возвращаться, возвращаться и возвращаться ему не под силу. Он просто безумец, для которого некроманты поднимают армады трупов. Он тень своего родителя и знает это. Ненависть к себе и сомнения снедают его. Он старается переделать себя, старается создать легенду, но те, на кого он полагается, — что ж, они тоже не бессмертны, другими словами, их не так уж трудно убить. Не станет их — и война неизбежно закончится.
— Мне это не нравится, — проворчал дварф, потирая шею, — но чего ты добиваешься, ясно. Что ж, в этом есть смысл.
— Не нужно, чтобы тебе нравились мои слова, дварф, просто прими их как факт. Я меньше чем человек, больше чем вампир, я нечто иное, полное и все же незавершенное. Я не предан мертвецам. Я сделаю то, что делал всегда, всю свою жизнь, — встану на защиту живых. Я не требую от тебя выплатить долг, хотя мог бы — ведь ты обязан мне жизнью. Я знаю ваши обычаи, знаю, что значит спасти дварфа. Ты теперь принадлежишь мне, но это не важно. Я хочу, чтобы ты помог мне добровольно — или не помогал вообще. Не хочу, чтобы ты страдал, меняя убеждения. Нет, я прошу лишь, чтобы ты помог не допустить возвышения тьмы и голодного бога в наше время — и во время наших детей. Я прошу тебя поступить так, как будет правильно. Ты уже доказал, что знаешь о воре и кольце больше, чем я раскопал за долгие месяцы поисков. Вместе мы способны на то, что не потянем в одиночку. Итак, дварф, по рукам?
Он изучал лицо дварфа, видел, как тот борется с естественной ненавистью к зверю, которым стал Йерек, к кровному родственнику твари, уничтожившей его народ, как пытается ухватиться за что-то, что осталось в Волке от человека, — и во что он мог бы поверить.
Наконец дварф кивнул:
— Да, и исполни то, о чем говорил, подберись к некромантам и убей их, если сможешь, но безумный вампир — мой. — Каллад Страж Бури плюнул на ладонь и протянул руку Волку. — И когда это будет сделано, мы займемся твоим проклятым кольцом.
Они ударили по рукам, скрепляя договор.
Глава 25
Убить пересмешников
Черный Торфяник
Время распада
Смерть приходит ко всем живущим, никому не избежать ее, и нет от нее спасения. Смерть — великий разрушитель; смерть — завоеватель, уравниватель, осквернитель, грабитель.
Смерть. Его дар живым.
Разум Конрада фон Карштайна пребывал в полном смятении. Незнакомые, будто чужие мысли тянули его во все стороны. Он разрывался. Он слышал голоса: не реальные, звучащие внутри него. Они мучили его, глумились над его неудачами. Самый громкий — о, самый громкий принадлежал голове из его разлагающейся галереи. И хотя череп Йоханнеса Шафера был давным-давно убран, голос этого человека непрерывно гудел в ушах графа, ноя, и жалуясь, и стеная.
Он кричал. Он колотил себя по вискам, пытаясь прогнать голоса, но они не покидали его и никогда не оставляли в покое.
Шафер был мертв. Конрад не помнил, как он убил этого человека, помнил лишь, что убил и что негодяй был доносчиком. А сейчас, точно в качестве кары, он таскал его призрак в своей голове.
— Оставьте Конрада, оставьте его! — взвизгнул Конрад, яростно крутясь волчком. Он схватил со стола карту и разодрал ее в клочья. Рядом, возле кубка с темной жидкостью, лежал его меч. В гневе граф смахнул оружие, и оно громко лязгнуло, ударившись о пол. Некроманты, Иммолай Фей и Невин Кантор, попятились перед его безумием. — Не вы! Вы! — Они понятия не имели, велят ли им уйти или остаться. — Повинуйтесь Конраду! Служите ему всем сердцем, или он сожрет его, понятно?
Никто не произнес ни слова.
Честно говоря, чародеи не знали даже, обращается ли Кровавый Граф к ним или отвечает в бреду какому-то невидимому собеседнику, чьи речи наполняют его голову.
Они пребывали в неустойчивом равновесии: колдуны не могли доверять хозяину, а он не собирался верить им. Конрад знал, что они плетут за его спиной интриги. Скеллан доложил ему. Скеллан, последний верный солдат. Скеллан, бедный, жалкий Скеллан. Война почти раздавила его, но он упорно противился смерти.
Лишь одна жалость останавливала руку Конрада, жалость к себе, а не к Скеллану. Он жалел, что этот несчастный был самым близким ему существом, заменой друзей, семьи, любовниц; он жалел, что все вокруг стремятся столкнуть его с высокого трона. Жалел, что жизнь сузилась до выбора: убивать или быть убитым.
