Большая книга ужасов – 16 - Усачева Елена Александровна (лучшие книги онлайн txt) 📗
При упоминании чердака Вовка поежился.
– Дверь на чердак оказалась открытой, – голос осьминога стал завывающим. – Мальчик вошел! – Спрут подпрыгнул, приблизив к Наковальникову свои огромные глаза, страшно похожие на глаза Бабкиной. – А там сидит котенок и писает!!!
Тип в штиблетах заржал, опрокинулся на спину и задергал тощими ногами. Скелет на гробе довольно заухал. Кукла на его коленях мелко захихикала.
– А родители мальчика, – все тем же мрачным тоном закончил свою историю рассказчик, – стоят рядом и ругают этого котенка!
Спрут замер, наблюдая за Вовкиной реакцией.
Когда до Наковальникова дошло, что над ним просто издеваются, он надулся и обиженно засопел.
– Вы смеяться надо мной тут собрались?
Тип в штиблетах зашелся новым приступом хохота, в котором слышалось захлебывающееся кваканье. Спрут цыкнул на него, и тот отполз подальше в водоросли, но и оттуда слышались довольное подвывание и скрежет костей.
– Нет, не издеваемся. – Осьминог доверительно посмотрел в Вовкины глаза. – Мы предлагаем тебе выбрать. Либо ты остаешься с нами, с хорошо знакомыми тебе крокодилами и гробами. Или поступаешь в распоряжение старых страхов.
– Эт-то что еще такое? – Наковальников оглянулся, ожидая увидеть очередную мерзость.
– Понимаешь, в чем дело… – Спрут многозначительно повел щупальцем у себя над головой. – Люди испокон веков боялись вполне конкретных вещей. Человек утонул, значит, водяной на дно утащил или русалки защекотали. Заблудился в лесу – леший заморочил голову. Умер от удара молнии – Огненный Волк удачно в него плюнул. У бабы тесто для хлеба не подошло – домовой покуролесил. Все свои страхи люди знали и не старались выдумать новых. Но сейчас про старые страхи забыли. Ну, кто, когда пойдет купаться на речку, будет помнить о русалках и бояться их шаловливых пальчиков? Скорее скажут, что подводная лодка рядом прошла или инопланетяне залетные появились. Раньше дети друг друга пугали лешаками, а теперь гробами и черными простынями.
– А я-то тут при чем? – напомнил о себе Вовка.
– С тобой все сложно, – протянул спрут, выпуская изо рта струйку пузырьков. – У тебя была слишком непоследовательная бабушка. Ты боялся крокодила и зеленых глаз. Но зачем-то втянул в эту компанию Игошу. Ты знаешь, кто это такой?
– Чучело неповоротливое, – буркнул Наковальников, вспоминая давешнее явление.
Кукла снова мелко захихикала.
– Не только. – Спрут сердито зыркнул в сторону скелета, и смех прекратился. – Раньше верили, что если ребенок умирает при рождении, то его душа не попадает на небо, а остается на земле, превращаясь в Игошу. Он живет в доме, пакостит по мелочи – нитки путает, соли в суп подсыпает. Иногда может расшалиться – ребенка в колыбели придушить. Или еще чего… похуже.
Осьминог сделал внушительную паузу, выжидательно глядя на Вовку. Наковальников затравленно оглянулся.
– От меня-то вы чего хотите? – истерично воскликнул он.
– Здесь, в доме, где вы сейчас живете, уже многие годы идет война старых страхов с новыми. Русалка доказывает свое право на существование…
– Бабкина! – догадался Вовка.
– Она! Голубоглазая бестия! Никому покоя не дает! Страх существует, пока в него верят. А в нее верили! Не здесь. В деревне. Оттуда она и пришла сюда. Водохранилище небольшое, плавай туда-сюда сколько хочешь! Вот она и заплыла. Рыбаки-то просто так здесь тонули – кто по глупости, кто еще из-за чего. Она прознала про это и давай местных пугать, мол, ее это работа. Древние страхи сильны, могут повелевать стихиями. Ты видел, что она творит с огнем и водой! Ни одному нашему это не под силу. Но с каждым годом она слабеет – в нее верят все меньше и меньше. В деревне про нее забыли, сюда народ валом не валит. Вот она и заставила мужиков из деревни поджечь домик рыбака. Только они его не сожгли, потому что испугались хозяина с куклой, приняв его за нового демона. А что хозяин? Так, спятивший старик, живущий воспоминаниями о прошлом. Он и к парому бегает в надежде, что его дочь приедет. Но русалка еще чудит, показывает, каким этот дом может стать.
– А при чем здесь кукла? – Вовка посмотрел на игрушку, сидящую на коленях у скелета.
– Предмет живого мира. Русалка не может оказаться среди людей без людского предмета. Ей не нужно было вас убивать. Ей нужно было заставить ее бояться. Ее! Представительницу старых страхов. Кстати, дед с куклой никакой не хозяин домика рыбака, если ты не догадался. Андрей Геннадиевич обыкновенный старик. А вот за ним по пятам ходит его копия – домовой. Он-то с куклой и носится. Причем придумал себе такую же, какую хранит у себя хозяин, в голубом платье. Сделал специально, чтобы всех запутать. Помнишь, Малахов говорил, что часто видит сам себя? Даже бороться пытался со своим подобием. А чего с ним бороться, если это душа домика рыбака. Самый обыкновенный дух, слабенький только, гораздо слабее русалки. И где она такую древность откопала? Но силы у него хватает, чтобы быть похожим на Малахова. Это у них заведено – устраивать игры двойников. Малахов его боится. Но не дети… Они всегда упрямы. Разве их Сереньким Волчком перед сном напугаешь? Только хохотать будут. А вот покемон на них подействует.
– А монеты? – не сдавался Вовка.
– Это ерунда, – шевельнул щупальцем спрут, раскапывая три золотых. – Условность. Если ты веришь в нас, то монеты будут для тебя что-то означать. Дай нам их – и мы повеселимся на славу! Устроим бурную ночку. Для этого дела я припас парочку совершенно новых ужасов. С бензопилами, с клыками и брызжущей во все стороны кровью! – Осьминог на секунду замолчал. – Конечно, ты можешь сейчас уйти, – тихо добавил он. – Но они, – щупальце поднялось вверх, показывая на все еще мелькающие у них над головами тени, – могут тебя отсюда и не выпустить.
Вовка задрал голову. Где-то далеко в вышине плавали несколько фигур с длинными хвостами и человеческими руками.
– Русалки? – догадался он.
– Они самые. – Спрут вложил в безвольную Вовкину руку монеты. – Не знаю, какие у них планы относительно тебя… Нам же все равно. Не ты, так кто-нибудь другой. Но лучше уж ты. Поверь: с нами тебе скучно не будет… Это я тебе обещаю…
За Вовкиной спиной тут же появилась очередь. Тип в штиблетах подхватил свой мешок и нетерпеливо задышал ему в ухо. Скелет, тяжело кряхтя, поднялся, закинул куклу под крышку гроба. При этом Вовка успел хорошо разглядеть своего двойника, устроившегося на белых подушках.
– Давай скорее, – снова затянул свою волынку тип сзади. – Время идет!
Вовка подошел к сундукам, раскрыл ладонь.
Выбор у него был не очень сложный: милые и хорошо знакомые страхи с крокодилами и гробами. Или непонятные русалки и домовые. Эти хоть только пугают. А те и съесть могут. Вон, какие у Бабкиной зубы! Такая на дно затянет и не посмотрит, что ты ее не боишься.
Наковальников вытянул руку. Совсем недавно рука была обожжена, теперь же никакого ожога на ней не было. Правильно! Какой ожог, если дом не горел? Все это внушение!
Теперь Вовка действовал машинально. Он резко опустил руку вниз и сжатым кулаком со всей силой ударил об острый край сундука. От боли потемнело в глазах. Рука судорожно дернулась, ладонь раскрылась, из нее посыпались монеты. Одна, две, три, четыре, пять. Получилась не ладонь, а бездонный мешок.
Но сейчас было не до них. Вовка с ужасом смотрел, как набухает кровью глубокий порез, как темнеет застрявшая в середине ладони неизвестно откуда взявшаяся железка. Вслед за увиденным пришла боль. Жуткая, нечеловеческая. Завыл за спиной от восторга тип с мешком.
Перед глазами у Вовки снова все поплыло. Он еще успел заметить, как тонкой струйкой всплывает вверх вытекающая из раны кровь.
Наковальников откинулся назад. Под ним что-то жалобно скрипнуло. Голова больно ударилась о железную спинку кровати.
Он открыл глаза, и первое, что увидел, были его руки. Левой он ухватился за запястье правой. На ребре ладони медленно проступал красный рубец.
– Ах, вот вы как! – в ярости прошептал Вовка, окончательно просыпаясь.
