Круги ужаса (Новеллы) - Рэй Жан (книга жизни .txt) 📗

Прочтя эту книгу, я согласился с теологами и счел самым глупым и отвратительным среди всех описаний сжиганий, сдираний кожи и членовредительств вечную пытку Искариота, которого бесконечно пожирает адское чудище.

Словно жало вонзилось в мою плоть. Человек в шляпе был тем самым человеком с ключом с кладбища, и он передал мне листок, чтобы напомнить о Сторкхаусе и о том, что этот дом был вечной пыткой для Иуды, которого вечно пожирает демон. Образ Иуды вдохновил Сторкха, живописателя Дантовых ужасов — все это было звеньями одной цепочки и скрепляло все в одно целое.

Я, похоже, понял главное — «дух» Сторкхауса давал объяснение. Он заговорил со мною, как и с Биллом Кокспуром, образами, почерпнутыми из моих воспоминаний.

В доме моего дядюшки Бена в Кенте властвовал полтергейст. Мы пригласили из Фландрии монаха, который изгнал духа. Его слова и пришли мне на память: «Несчастная душа, полная грехов и преступлений, которая из ужаса перед Вечностью и перед тем, как окунуться в нее, избрала себе пристанищем эти камни…».

Но кто-то то и дело шлет мне конверты, набитые прекрасными банковскими билетами?

ПОСЛЕДНИЕ КЕНТЕРБЕРИЙСКИЕ РАССКАЗЫ

Фантастический пролог

Сколько же в мире глупцов!

Ярчайшим доказательством справедливости этой мысли должно служить, на мой взгляду основание литературного клуба Верхней Темзы, члены которого собирались в задней комнате таверны «Ученая сорока».

И вину за это я возлагаю на старую каналью, сэра Дэниэла Кресуэла, который сыграл в мерзкую посмертную игру с наследниками, завещав огромные суммы куче подозрительных фондов.

На средства одного из них основали литературный клуб Верхней Темзы.

«Какая чудесная затея, — злорадно повторяю я, — скажите-ка, литературный клуб Верхней Темзы!» Ютился он на мрачной улице, где есть место только конторам маклеров по морским сделкам, барам для моряков, складам, закладным конторам, постам таможни и речной полиции.

И над этим клубом, шедевром душевного расстройства, распростерлась тень зловредного Дэна Кресуэла.

От его завещания несет безумием и хитростью, как от дьявола серой и миролюбием. В нем перечислены двенадцать постоянных членов, в том числе один президент и один секретарь, а также оговорено право выбирать двух или трех почетных членов из иностранцев.

Надлежало собираться по субботним вечерам, посвящая заседания литературным трудам. Участникам дискуссии подавался холодный ужин, три пинты эля и два стакана пунша или грога, одна глиняная трубка, набитая унцией доброго голландского табака, а также один жетон стоимостью в один фунт, который обменивался на деньги в конце собрания, если вы на нем присутствовали.

Поверенным в делах назначали старого адвоката из Твикенхэма, мистера Грейхаунда.

Президенту, мистеру Шилду, полагалось два фунта, а секретарю, Тобиасу Уипу, — фунт и десять шиллингов.

Сим банальным именем меня нарекли при рождении, и оно не доставляет мне ни радости, ни гордости.

В тот памятный октябрьский вечер в клубе собрались: мистер Милтон Шилд, президент, Сэмюэл Джобсон, Герберт Дж. Пэйн, Рейд Ансенк [1] , Роберт Литтлтон, Николас Терви, Чарльз Роулидж, Бенджамин Доулер, Френк Гоблинг, Джон Сепсун, Филип Брэдл и ваш покорный слуга Тобиас Уип, секретарь.

На заседании выбрали двух почетных членов: Питера Кюпфергрюна, немца из Ганновера, и доктора Каниве, француза из Тарба.

В честь иностранцев президент угостил всех пуншем, корнуэльскими устрицами и маринованной семгой.

После выборов мистер Герберт Дж. Пэйн — ненавистный тип — взял слово, чтобы сообщить нам о своих трудах:

— Господа, таверна, в которой мы собираемся, расположена, как вы знаете, неподалеку от Саутворк-Бридж. Если перейти мост и пересечь наискосок квартал Саутворк в направлении Блэкфрайерза, попадаешь в лабиринт старинных улочек Боро.

— Чистая правда, — шепнул я на ухо своему соседу Рейду Ансенку. — Очень жаль, что ничего не могу возразить…

— В глубине одного из тупиков сего древнего квартала есть таверна под названием «Плащ рыцаря». В этом переулке торговцы овощами и рыбой оставляют на ночь свои тележки.

Мистер Герберт Дж. Пэйн сделал большой глоток пива и с хитрецой оглядел аудиторию.

— Вы, господа, из тех, кто — увы! — ничего не знает о Чосере…

— Только не я! — проворчал я. — Не я, попрошу вас не забываться!..

— Вот как! — мистер Герберт Дж. Пэйн ожег меня взглядом змеи. — Отлично, готов отдать должное господину секретарю за его обширные познания, но пусть скажет, какие мысли вызывает в его голове название «Плащ рыцаря».

Я не знал, но сосед мой, Рейд Ансенк, тихо подсказал:

— Это — древний постоялый двор в Саутворке, где Джеффри Чосер встретился с паломниками, направлявшимися в Кентербери.

Никто не расслышал уместной подсказки Ансенка, а Герберт Дж. Пэйн, как мне показалось, был весьма раздосадован правильным ответом.

— Хвала господину секретарю, — сказал он, — но знает ли он, что нынешняя таверна «Плащ рыцаря» на границе Боро и Саутворка и та, где Чосер сочинил эти удивительные рассказы, являются лишь…

— Доказательств не существует, — перебил его я. — За шесть с лишним столетий квартал подвергся сильным перестройкам…

Герберт Дж. Пэйн рассвирепел:

— Я знаю, о чем говорю, и другие могут подтвердить мои слова. Прикусите язык, юноша Уип!

Наградил же бог такой фамилией — я вовсе не похож на плаксу! В разговор бесцеремонно вмешался мистер Сэмюэл Джобсон, приятель Пэйна, и обратился к остальным членам клуба:

— А кто принимал в наши ряды этого молокососа Уипа?

— Простите, — гневно отпарировал я, — не считая многочисленных мемуаров, ценимых знатоками, а вы в их число не входите, мистер Джобсон, я опубликовал две сказочки в «Еженедельных рассказах». Очень хорошие сказочки.

— Так считаете только вы, — проворчал Джобсон.

— Мне заплатили по два шиллинга за страничку, кроме того, я удостоился множества похвал.

— Неужели?! — ухмыльнулся мистер Герберт Дж. Пэйн.

Президент громыхнул никелевым колокольчиком.

— Успокойтесь, господа! Здесь у каждого есть заслуги: у Пэйна, Уипа, Джобсона и всех остальных. Регламент клуба категорически требует проявлять во время дискуссий уважение ко всем участникам. Ставим предложение на голосование.

— Но предложения не было! — воскликнул я.

— Было, Уип. Вопрос, можно ли считать нынешнюю таверну «Плащ рыцаря» той, где родились удивительные истории Чосера…

— Та самая и есть, — последнее слово осталось за мистером Пэйном.

Мы проголосовали. Два почетных члена воздержались, и «предложение» было принято единогласно, если не считать двух голосов, моего и Рейда Ансенка, поданных против.

— Решение принято, — сказал президент. — Поручаем секретарю, уважаемому мистеру Тобиасу Уипу, составить письменный отчет о памятном заседании, подчеркнув его литературную значимость.

Пришлось согласиться, хотя я ощущал горечь во рту и ярость в сердце.

Впрочем, утешала мысль, что президент обладал правом оплачивать особо ценную работу, а поскольку он благожелательно относился ко мне, я порадовался неожиданному заработку.