Запертые двери (СИ) - Бер М. Игорь (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Каждый раз, как только он опускал ногу на следующую ступеньку, она тихо, но зловеще поскрипывала. При каждом скрипе, Джим панически оборачивался назад, желая убедиться, что за ним никто не идет по пятам.
То, что он попал в дом своего детства благодаря сну, он понимал. Но он также понимал, что этот сон гораздо реальнее тех, которые ему снились прежде с периодичным постоянством. И, как правило, он всегда просыпался, как только начинал подниматься по лестнице. Впервые этого не произошло.
Дом сохранял свою обманчивую тишину, выжидая удобного момента для броска. С каждым шагом он становился все ближе к длинному темному коридору, по обе стороны которого были многочисленные двери. Джим не мог вспомнить, сколько комнат было в этом доме, но склонялся к тому, что не меньше восьми.
Когда закончилась последняя ступень и Джим оказался на втором этаже, он смог, наконец, пересчитать все двери. Не восемь, а девять. Четыре по обе стороны и девятая в самом конце коридора, напротив него. Ближнюю комнату с лева занимал он сам, ближнюю справа - его родители. Остальные шесть представляли собой гостиные и детские. Когда дом строился, отец Джима рассчитывал на огромную семью. Но Джим так и остался единственным ребенком в семье, а потому детские остались пустовать, также как и гостиные, ведь даже в лучшие дни семейства Роквеллов, количество гостей остававшихся в их доме с ночлегом, можно было пересчитать по пальцам.
Комнату напротив, сконструированную под кладовую, занимал его отец, после трагической кончины его матери. Его отец был архитектором, а заодно и плотником и дом был сконструирован по его чертежам. И кладовую он сам и перестроил под очередную комнату, похоже, спасаясь, таким образом, от горя с помощью работы. Джим словно загипнотизированный стоял и глядел на эту дверь. Дверь, казалось, была застлана полотном тьмы, но в тоже время ее очертания угадывались лучше остальных. На ней даже были различимы выцарапанные чем-то острым строки из "
Отче наш
", похоже сделанные его отцом.
Не отрывая взгляда от этой двери, Джим тяжелым, но настойчивым шагом, пошел в ее сторону, до конца еще не осознавая, что он делает и зачем. Подойдя вплотную к ней, он ощутил запах куриных потрохов. Тот же самый запах, что и тогда, когда его воображение впервые посетили григеты. Тогда он проснулся поздно ночью от шорохов под кроватью, а затем услышал и их голоса. При каждом их слове, до его обоняния доносился этот мерзкий запах. Словно обладатели этих хриплых мерзких голосов питались исключительно гнилью и падалью.
Инстинкт самосохранения изо всех сил бил в колокол разума и молил его бежать из этого гиблого места, но Джим не подался слабости. Каким бы реальным все происходящее ему не казалось, Джим осознавал, что все вокруг всего лишь сон и побег из дома ничего бы не дал. Единственным спасением было пробуждение, но оно пока не шло.
Джим потянулся к ручке двери, а его воображение рисовало ему картину тварей, что прислонились с той стороны двери, в ожидании кульминационного момента - поворота ручки и скрипа петель.
Чтобы избавить дом от непрошеных гостей, а именно от местных мальчишек и мародеров их семейный врач, доктор Кален, запер все двери. И Джим это знал. Но он также знал, даже был уверен, что имена эта дверь окажется незапертой.
И уже поворачивая ручку, Джим понял, что он совсем не желает знать, открыта ли она или нет и, тем более, не желает знать, что его может ждать за ней. Теперь он понимал насколько глупы оказались жены Синей Бороды, пожелавшие заглянуть в запертую комнату, но руки уже не слушались его. Ручка провернулась до конца...
Дверь не открылась.
Джим, почти не веря в это, толкнул ее сильнее, но дверь не поддалась. И тогда по его телу пробежала волна облегчения, полностью снимая напряжения. Усмехнувшись своей глупости и страху, Джим развернулся и зашагал обратно по коридору.
Он не знал, вызвал ли он сам изменения, либо сон решил "подобреть", но теперь ему казалось, что дом радикально изменился, став светлее, а заодно и дружелюбнее. Теперь это был просто дом, в котором никто давно не жил, но, который был готов к новой жизни, к новому заселению. Проходя мимо своей комнаты, Джим остановился. Желание войти в нее стало почти непреодолимым. Сунув руку в карман брюк, он достал связку ключей, чья тяжесть не стыковалась со сном. То, что они находились там, его совсем не удивило. Джим ощущал вес каждого ключа в связке их металлическую твердость и даже из запах, вперемешку с потом влажной ладони. Они ярко блестели, хотя солнечные лучи сюда не проникали. Он мог разглядеть лишь квадрат света расстеленный на полу холла первого этажа, созданный открытой настежь входной дверью, которая когда-то сама собой
(когда?)
закрылась, после чего на улице молниеносно наступила ночь.
Среди всех ключей, был и тот, что открывал последнюю дверь, но возвращаться назад он не имел ни малейшего желания. Зато очень хотел войти в свою комнату. То, что было ему нужно, находилось в его комнате и только там. Тайну григетов хранила за семью печатями даже не отцовская комната, а его детская. Выбрав нужный ключ (сам удивившись своей уверенность, что это именно тот ключ, который ему нужен), Джим поднес его к скважине. Дверь открылась без малейшего звука, как только ее толкнули.
Комната ничуть не изменилась. Огромное, в пол стены, окно было скрыто за полупрозрачной занавеской. Форточка была слегка приоткрыта, отчего материя медленно и успокаивающе колыхалась под дуновением ветерка с улицы. В правом верхнем углу окна, блестел серебреный диск луны, свет от которой падал прямо на прибранную постель, на которой он так давно не лежал. И теперь он мог слышать ее зов: "Привет друг мой, давно не виделись. Подойди, присядь, приляг, расскажи, где был и как тебе жилось вдали от родного дома?". С уходом жителей из дома, свет был отключен электрической компанией и Джим это знал, а потому даже и не попытался его включить. Серебряного света полной луны вполне хватало...
Джим ступил на ковер, который приятно, мягко и узнаваемо, защекотал ему ступни (только теперь он осознал, что на его ногах не было даже носков) и с блаженной улыбкой на лице, потопал к постели, стоящей на высоких деревянных ножках, покрытых лаком. С правой стороны постели расположилась тумбочка, но которой стоял все тот же ночник, на красном абажуре которого были разбросаны цветастые и веселые диснеевские персонажи из которых самым любимым был почему-то желтый пес Плуто.
Жуткая ностальгия по детству завыла в нем, хотя за все эти годы он вспоминал об этом доме только в дурном контексте. И теперь сожаление об этом, вырвалось из него виде слез.
Вытерев глаза рукавом рубашки, он сел на край постели и тут же ощутил тяжесть во всем теле. Не в силах сопротивляться, он откинулся назад на подушку, прохладную и свежую, такой какой она была всегда, когда его мать была жива и хранила их очаг с таким рвением и усердием, словно от этого зависела вся чистота отношений между людьми во всем мире.
Запах детства,
(
куриных потрохов
)
нет, другой запах - доброго и светлого, - вскружил ему голову и задурманил, от чего он сразу же отключился, погружаясь в сон во сне, уходя от реальности все дальше и дальше...
11.
Стоило двери номера 205 закрыться, как комнату заполнил звук симфонической мелодии. Возможно, это был Чайковский, но Мелл не знала этого наверняка, так как знатоком в этой области был ее отец, она же никогда не считала себя меломаном, в этом жанре. Единственными ретро-исполнителями в ее фонотеке были Роллинг Стоунз, да Нирвана.
- Какого дьявола?! - не скрывая негодования, проголосила она. Свет в номере был выключен, а вдобавок звуки дождя и свет молний сюда не проникал. Но Мелл этого вначале даже не заметила. Все ее мысли были заняты вопросами - кто и зачем входил в ее номер, возможно, рылся в ее вещах под звуки классической музыки, при этом забыл отключить проигрыватель, ретировавшись.
