Чувствуй себя как дома (СИ) - Британ Мария (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

— Мне ведь не череп проломили, — хихикает Тора. — Обработай и все.

— Не мешай, — отмахиваюсь я.

— Если бы я умирала, ты бы ни за что не успел.

Я достаю перекись, вату, марлю и зеленку. Супергерой превращается в доктора, оперирующего тяжелого больного.

Струйки пота текут по лбу.

Я удаляю грязь и мажу края раны зеленкой. Даю ей просохнуть, а после — заматываю бинтом.

И представляю, как выбегаю в коридор к родственникам, как объявляю, что операция прошла успешно. Что пациент выжил.

Меня осыпают благодарностями. Заваливают цветами. Не обзывают Кирпичом.

— Спасибо, — фыркает Тора. — Ты забавный.

Между передними верхними зубами у нее чернеет щелочка. Девочка-хлопушка. Девочка-сладкая-вата.

— Почему это забавный?

— Никогда не видела, чтобы оказывали первую помощь с учебником под мышкой.

— А я никогда не видел, как оказывают первую помощь. — Я прячу бинты в коробку. — Где твои пред… родители?

— Работают.

Кто-то стучится.

Мы спускаемся. Я крадусь к окну и приподнимаю занавески. На крыльце стоит дяденька в синей форме. Милиционер.

Мы выкладываем ему все в подробностях, утаив лишь, что нас защитила Ласточка. Тора клянется, что запирает замки, когда предки на работе, но клоуны прикинулись соседями. Мол, пришли по просьбе матушки и бати. Тора бы ни за что не повелась, но воры назвали имя ее любимой игрушки-кота. Она сшила его сама и окрестила Облаком.

Облаком. У меня по спине пробегает холодок.

— Скорее всего, они когда-то подслушали мой разговор с родителями. А я, дурочка, уши развесила.

Милиционер обыскивает Ласточку, опрашивает соседей. Я описываю ему клоунов и клянусь, что просто гулял.

Мы дозваниваемся к предкам Торы, и уже через полчаса они заваливают нас вопросами.

Что случилось? Почему? Кто этот мальчик? Он твой друг? Как вы справились с ворами? Сильно поранилась?

Я старательно притворяюсь, что меня не существует. Пялюсь в небо, слюни пускаю. Короче, играю в пристукнутого. После визита к доктору мне это почти удается.

А по мнению матушки мне это удается отлично.

Тора мотает головой и тычет пальчиком в рану. Ишь какая, тоже умеет падать на дурочку. Ее предки с подозрением косятся на меня.

— Он гулял неподалеку от нашего дома, — все же решается Тора. — И слава богу, что гулял.

Меня награждают конфетами и жареными орехами. Я извиняюсь за выбитое окно. А мне отвечают: «Неважно».

Я впервые выдаю столько слов за день. Впервые общаюсь так долго с людьми.

— Спасибо, — шепчет на прощание Тора.

Слабо тикает Ласточка.

Прости, подруга.

Наш поселок маленький, и когда я возвращаюсь домой, предки встречают меня с открытыми ртами. Я вновь повторяю легенду.

Чересчур много слов.

Я бы не отказался и правда превратиться в кирпич, в частичку дома — и слушателей не было бы. Красота!

— Молодец, сынок. — Матушка гладит меня по плечу осторожно, словно боится, что я рассыплюсь. — Но… постарайся больше не встревать в передряги, ладно?

Глава 4

Анна

ПОСЛЕ

Я опускаю чемодан и разочарованно интересуюсь:

— Что это?

Лишь крохотная часть Анны Рэу ликует: ребенок-маньяк — маньяк только наполовину. Темыч не солгал. Он правда устроил резню.

Для игрушек.

У мохнатого зайчика, едва ли не большего, чем хозяин, отрезаны уши. Макушка щедро смазана красным. Я вспоминаю об испачканных ладонях и облизываю алые пятна.

Смородина.

Ску-ко-та.

Ты не прошел экзамен, Темыч. Я передумала тебя красть. Ты плохой персонаж.

В дальнем углу валяются копыта жирафа и куски ватного мяса. У плюшевой лягушки отрезаны лапки. Кукла, умеющая моргать, лежит с вспоротым животом. Полое тельце набито красными тряпками.

На люстре висит хвост кота.

Игрушечного, естественно.

Обои в цветочек покрыты алыми брызгами.

Мы и правда в могиле. Заживо похороненные с несчастными зверями.

— Зачем? — Я поднимаю с пола бесхвостого кота и прячу пальцы в «окровавленную» шерсть.

— Играл в смерть.

Темыч не спешит ко мне. Он застыл на пороге и, клянусь, взглядом кромсает из меня снежинки.

Я погорячилась. Мальчик может пригодиться, если удивит.

Пройди испытание и получи приз.

Никто из моих персонажей не играл в смерть. Мальчишка будет эксклюзивом. Болезнью книги, ее шизофренией. Но, как ни странно, истории за это и любят. Истории, но не людей. Людей — боятся.

Ему лучше со мной.

— Ты интересный ребенок, Темыч. — Я обнимаю покалеченного кота. — За что ты его?

— Понравился?

— Да.

— Дарю. Но хвост оставь. Я… не наигрался.

Мы молчим — скорбим об игрушках. Считаем капельки крови на обоях. Странно: пять минут назад я бы предпочла считать цветочки, но теперь — мальчишка заразил меня.

— Зачем приехала?

— За прошлым, — отзываюсь я.

— Здесь его нет. Сто пудов. По крайней мере, я не встречал. — Темыч чешет нос сквозь пакет. — Поспрашивай у них. Они в курсе. Они встречали.

— Кто — они?

— Игрушки.

Как только я отворачиваюсь, чтобы осмотреться, этот дьяволенок с пакетом на голове запирает меня.

Скрипят половицы. Шлепают шаги.

— Темыч?

Черт.

Он… пошел за ножом?

Нет.

Он закопал нас с игрушками. И поставил крест.

Я стискиваю кота до дрожи в пальцах.

— Открой.

— Угадай, где живет прошлое, — раздается из коридора.

— Без понятия.

— Там, где и мои игрушки.

Нигде.

Очень смешно.

— Темыч, открой. — Я пинаю коленом дверь. — Открой немедленно! Позови родителей!

И барабаню что есть мочи.

Интересно, как бы отреагировала Рита? Расхохоталась бы мне в лицо? Выплюнула бы что-то вроде «Ну ты и дура, сестренка. Зачем пошла за ненормальным?» Или… «А вы подружитесь. Вы почти близнецы».

Комната обнимает меня, душит. Давит на уши. А стопы Темыча шлепают все дальше и дальше.

— Куда? Куда ты?

Я подаюсь к окну. Пора, Анна. Хватит на сегодня приключений.

Игрушки пялятся на меня, ждут чего-то, но я унесу лишь кота. Он мой. Я постираю его и пришью новый хвост. Назову Облаком: у него на спине огромное белое пятно.

Мы подружимся.

Я прислоняюсь к окну.

Если разобью пару стекол, получу свободу.

Через день сцены с искалеченными игрушками посереют. Я их отретуширую, уберу кровавые брызги, замажу несчастные мордочки, сниму с головы сумасшедшего мальчика пакет, нарисую ему улыбку.

Через неделю — скомкаю эту комнату, как дурацкую фотографию, и швырну в урну. Забуду о ней навечно. И не вспомню, что стряслось десять лет назад.

Потому что я убью страх.

Я обнимаю кота и жмурюсь. Нельзя прятаться. Нельзя отгораживаться от безумия. Темыч — мое лекарство. Таблетки от амнезии. Знать бы только, какая доза смертельна.

Я представляю, как мальчик идет в кухню. Как роется в ящике со столовыми приборами. Как мечтает, чтобы я пополнила его коллекцию мертвых игрушек. Чтобы он, кот и я были не разлей вода.

Я хотела превратить его в буквы. Он хочет превратить меня в фарш.

Он хороший повар.

Что будет через неделю? Процентов сто — я все забуду. Мертвецы не злопамятны.

Рита примчится и наймет дешевого детектива. Виталина Семеновна будет глотать успокоительные вместо завтрака, обеда и ужина. К моим ученикам заявится новый преподаватель, который сойдет с ума от щелканья ручки. Вышвырнет ее в окно. Запретит детям во время занятия мечтать.

А я буду с котом и Темычем. Они расковыряют мое «было».

Подрывник близко. Он почти вылечился. Он включает мне фильм, где я…

Тик-так.

…сижу под кроватью и шарахаюсь от сапог. Пыльных, потрескавшихся. Они скоро распадутся на атомы, а хозяин до сих пор их не выкидывает. Любит.

Интересно, а что еще он любит? Рисовать? Петь? Уничтожать?

Я зажимаю уши ладонями — больно. Вчера мне их прокололи, но я терплю. Лишь бы не слышать песню. Ее включил чужак — на запредельной громкости. Нельзя так. Любой плеер предупреждает, что нельзя. Но мужчине плевать. Он не боится оглохнуть. Он боится чего-то другого, и это «что-то» прячется в нашем доме.