Большая книга ужасов – 16 - Усачева Елена Александровна (лучшие книги онлайн txt) 📗
В дверь негромко поскреблись. Или это ему только показалось? Слишком громко стучала в ушах кровь.
«Тук, тук!» – раздались в дверь еле слышные удары.
Кто это?
Вовка огляделся в темноте.
Ни шороха, ни звука.
Чего он испугался? Собственного страха? Глупости. Час назад ему популярно объяснили, что ничего нет, что он все сам выдумал. А раз выдумал – то и бояться нечего.
Он распахнул дверь, собираясь выключить свет.
Зелеными тоскливыми глазами на него смотрел Древний Страх.
Вовке еще хватило ума побежать вверх, а не вниз. Если бы он помчался вниз, то через пять ступенек наткнулся бы на запертую дверь. Побежав вверх, он смог добраться до чердака, доламывая и без того исковерканные временем стулья, вскарабкаться к оконцу, проскочить в него и, чуть не упав с крыши, на заду съехать к карнизу.
Земля внизу перед его глазами опасно накренилась. Чтобы не свалиться, Вовка ухватился за лестницу. И сначала полез с нее лицом вверх. Только когда каблук опасно соскользнул с перекладины, он перевернулся. Следующие перекладины ему пришлось пересчитать подбородком – одна из них сломалась, он слетел с нее, следующая подломилась под его массой. И так до конца.
Грохот, наверное, стоял еще тот. Но никто пока не бежал вокруг дома, желая выяснить, что снова происходит.
Наковальников сидел на земле. Лестница снова ухнулась в траву. Он рассматривал сбившуюся повязку у себя на руке. Ладонь была обожжена, на ней уже появились белые пузыри.
Значит, огонь был, а горящего дома не было. Где же он тогда нашел огонь? И где ухитрился разбить лоб?
Неувязочка получается, Антон Виноградов! И не надо на меня смотреть ехидными глазами, Алина Бабкина! Вы тут все спелись! Но меня так просто не возьмешь!
Вовка вспомнил про каморку и задрал голову.
Из оконца никто не лез. Но он же ясно видел – что-то темное, с грустными глазами. Он даже угадал, что это!
Как только Наковальников об этом подумал, из оконца потянулся темный след.
Этого только не хватало!
Все еще поглядывая наверх, Вовка обогнул дом.
У мостков купались. По приказу Антона все забыли о своих страхах и вели себя так, словно ничего не случилось.
Ладно, пускай пока думают как хотят.
Из-за ближайших кустов показалась лохматая голова Спиридонова. Колька был хмур, бледен, глаза его беспокойно бегали. Он тоже вел какое-то свое расследование.
Вовка посмотрел на дом. На половине хозяина на подоконнике сидела кукла. Та самая. Только сильно постаревшая. В голубом вылинявшем платье, с выгоревшим лицом и блеклыми, навсегда распахнутыми глазами.
Наковальников медленно подошел к окну, потянул на себя отставшую фрамугу. Потревоженное стекло недовольно тренькнуло.
При свете солнца кукла оказалась пыльной, бесцветной. Ее давным-давно никто не брал в руки. Когда Вовка коснулся ее пухлой ручки, ему показалось, что она сейчас рассыплется в прах. Но кукле ничего не сделалось, а на том месте, где она сидела, осталось ярко-белое пятно. Ее так долго не трогали, что подоконник вокруг нее успел сильно выгореть.
В глубине комнаты шевельнулась фигура. К окну подошел Андрей Геннадиевич. Самый настоящий. Гладко выбритый. В аккуратном домашнем костюме.
Вовка даже не удивился.
– Откуда она? – спросил он, сажая игрушку обратно.
– Кукла-то? – Малахов провел по кукольной ручке рукой, тяжело вздохнул. Сейчас он выглядел таким же старым и пыльным, как и его игрушка. – Она когда-то принадлежала моей дочери. Катюша приехала тогда последний раз. Вот так посадила свою ляльку и больше не вернулась.
– Что с ней стало?
– Уехала. Моя жена не захотела здесь жить и ушла, забрав Катюшу. Только кукла и осталась… – Старик опять тяжело вздохнул, стряхивая пыль с голубого платьица.
– Кого же вы ходите встречать к парому?
– Гостей. Все надеюсь, что с ними и Катюша моя вернется.
– Зачем же вы рассказывали про каких-то двойников? Про то, что здесь постоянно кто-то тонул?
Водянистые глаза старика пристально смотрели на Вовку.
– Я ничего не рассказывал, – жестко произнес он. – А ты тот самый мальчик, которому снятся странные сны?
Вовка словно удар под дых получил. Он отскочил от окна, свирепо сжал кулаки.
– Кто же у вас тогда живет в каморке под чердаком? – прошептал он.
– Стулья, – коротко бросил хозяин, отходя в глубь комнаты.
«Стулья! Это мы посмотрим, какие там стулья живут!»
Вовка решительно шел к мосткам, чувствуя, как в уголках глаз наворачиваются предательские слезы.
Все против него! Все! Все хотят доказать, что он псих – недаром полез с крыши прыгать! Зачем он всем рассказал про сон? Зачем уговаривал Спирю выбросить монету? Зачем Колька ее выбросил, если ничего нет? Хотел оценщику показать! Вот и показывал бы!
Он шел, собирая обиды прошлых дней, вспоминая обрывки слов, косые взгляды ребят, усмешку Бабкиной. Вот сейчас он дойдет и скажет им все, что о них думает. Дайте ему только до мостков добраться!
За спиной хлопнула дверь. Хозяин просеменил в сторону парома. Спиря, как заяц, выскочил из кустов и, пригибаясь к траве, побежал следом.
Ну-ну, следопыт. Интересно, что он там узнает…
Вовка до того разозлился, что у него разгорелось лицо. Надо же, как его довели!
Он, наверное, шел бы так целый час, проклиная всё и всех, сжимая и разжимая кулаки, самому себе обещая быть решительным и не отвлекаться на насмешки. Но, в конце концов, даже до его затуманенного яростью сознания дошло, что происходит что-то не то.
В пяти шагах сзади от него все так же стоял дом, в окне хозяина виднелась кукла. Далеко впереди блестело на солнце водохранилище, оттуда раздавались веселые крики ребят, слышался заливистый хохот Бабкиной и суровый голос Ирки, зовущий кого-то вылезать из воды. За все то время, что Наковальников шел, он ни на метр не приблизился к своей цели.
Тупо глядя себе под ноги, Вовка сделал несколько шагов. Он двигался – под ногами были уже другие травинки. Но то ли место у него оказалось заколдованным, то ли остальные предпочитали оставаться там, где сейчас находились. Мостки были все так же далеко. Оттуда так же раздавались голоса.
Сзади зашуршала трава. Высоко поднимая морду, к Вовке двигался его персональный страх – крокодил. За ним неуверенно шел Игоша.
– Вас нет, – машинально пробормотал Наковальников, помня наставления Антона.
– Плохой мальчик, – заверещал Игоша, протягивая в его сторону толстую руку. – Ложишься спать не вовремя, кушаешь плохо. Бутерброд у тетки стащил! Затопчу, замучаю тебя за это!
Он ринулся в бой. Крокодил, злобно клацнув челюстью, запрыгал следом. Видимо, его осенила давнишняя идея укоротить Наковальникова на руку.
– Эй, – возмутился Вовка, пятясь, – вы чего все на меня? Вон, к другим идите!
– Мое! – выл Игоша, наваливаясь на Наковальникова всем телом. Из-за его плеча глянули знакомые тоскливые зеленые глаза Страха.
И Вовка испугался. Еще бы не испугаться, когда на тебя такое наседает!
Он пробежал несколько шагов вперед, но, так как водохранилище все еще не собиралось к нему приближаться, пришлось повернуть в сторону дома.
Игоша оказался не таким хорошим бегуном, как говорил о себе сам. Затоптать и замучить у него не получалось хотя бы потому, что он был неуклюж. Что же до крокодила, то его длинное неповоротливое тело хорошо двигалось только вперед и разворачивалось с трудом.
Неожиданно смех Бабкиной стал особенно громким. Алина свесила ноги с подоконника, где пять минут назад сидела кукла.
– Ой, не могу! – болтая ногами, смеялась Бабкина. – Вот умора!
– Так, – остановился Вовка. – А тебе что здесь нужно?
– Это что ВАМ здесь нужно? – пристально глядя на Наковальникова, спросила Алька. – Зачем вы сюда приехали? Что вы хотите? Поразвели собственных глупых страхов. Кого это добро испугает?
– Мое! – радостно вздохнул Игоша, опуская тяжелую руку на Вовкино плечо.
– Подожди! – отмахнулся от привидения Наковальников. – Эй, Бабкина, а ты-то сама кто? Русалка?
