Лики смерти - Батчер Джим (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
– Гарри… Вы позволите называть вас Гарри?
– А что изменится, если я скажу «нет»?
– Это просто больше расскажет мне о вас, – сказал он. – Мне бы хотелось с вами познакомиться – и я всегда предпочитаю обойтись без услуг дантиста, если есть возможность избежать этого.
Я злобно косился на него, дрожа под ледяной водой. В голове продолжал стучать кузнечный молот; боль от веревок унималась от холода.
– Кстати, позвольте спросить: к какому гребаному дантисту вы ходите? Ортодоксу де Саду? Или доктору Менгеле? А?
Никодимус пыхнул трубкой и с любопытством посмотрел на мои веревки. Вошел еще один человек с непроницаемым лицом – постарше первых двух, с густой седой шевелюрой. Он толкал перед собой сервировочную тележку. Приблизившись, он разложил маленький столик и поставил так, чтобы на него не летели брызги. Никодимус повертел трубку в пальцах.
– Дрезден, вы позволите быть с вами откровенным?
Я предположил, что в тележке разложены всякие блестящие инструменты, имеющие целью запугать меня.
– Откровенным – так откровенным. Полагаю, мне это безразлично.
Никодимус покосился на слугу, поставившего вокруг столика три складных стула, потом накрывшего столик белой скатертью.
– Видите ли, вы ведь сталкивались уже со многими весьма опасными созданиями. Однако в большинстве своем все они были изрядными идиотами. Я по мере сил стараюсь избегать этого… собственно, именно поэтому вы связаны и стоите под водой.
– Вы меня боитесь, – сказал я.
– Ба, да вы ведь уничтожили троих опасных чернокнижников, нобля вампирской Коллегии и даже одну из королев фейри. Они недооценили вас, а также ваших союзников. Я – нет. Полагаю, вы можете расценивать ваше нынешнее положение как комплимент.
– Угу, – буркнул я, моргая, чтобы убрать ледяную воду из глаз. – Вы чертовски добры.
Никодимус улыбнулся. Слуга открыл тележку, и в ней обнаружилось нечто куда более дьявольское, нежели старые добрые пыточные инструменты. Там был завтрак. Старый слуга принялся накрывать на стол. Картофельные котлеты. Какой-то сыр. Печенье, ветчина, колбаса, оладьи, тосты, фрукты. И – Господи! – кофе. Горячий кофе. Запах апперкотом врезал мне по желудку, и тот – как он ни замерз – задергался у меня внутри, прикидывая, как бы вырваться на волю и урвать хоть немного еды.
Никодимус сел, и слуга налил ему кофе. Наверное, наливать кофе самостоятельно было ниже его достоинства.
– Я ведь пытался удержать вас подальше от этой истории.
– Угу. Очень мило с вашей стороны. Не вы ли отредактировали то пророчество, о котором говорила мне Ульшаравас?
– Вы и не представляете себе, как это трудно – поймать посланца Небес в западню.
– Ну-ну, – кивнул я. – И зачем вам все эти хлопоты?
Никодимус не снизошел даже до того, чтобы плеснуть себе в кофе сливок, сахара… Ложка звякнула о блюдце.
– У меня сохранились приятные воспоминания о вашей матери. Мне не слишком сложно было сделать это. Так что почему бы и нет?
– Вот уже второй раз вы упоминаете мою мать, – заметил я.
– Да. Я уважал ее. Что вообще-то для меня в высшей степени нехарактерно.
– Так уважали, что сцапали меня и притащили сюда? Ясно.
Никодимус помахал рукой.
– Так вышло. Мне необходим некто, обладающий некоей метафорической массой. Вы вмешиваетесь в мои дела, вы не лишены способностей, и вы вполне соответствуете рецепту.
Рецепту?
– Какому еще рецепту?
Он отхлебнул кофе и блаженно зажмурился. Ублюдок.
– Насколько я понимаю, мы переходим к той части разговора, в которой я открываю вам свои планы?
– Можно подумать, вы что-то можете потерять.
– И уж наверняка вы ожидаете, что я открою вам при этом и свои слабые места. Я уязвлен таким отсутствием уважения ко мне как к профессионалу.
Я стиснул зубы.
– Трус.
Он поддел вилкой кусок ветчины и задумчиво пожевал.
– Вам достаточно знать, что произойдет одно из двух.
– Нет, правда? – Мастер остроумного ответа – вот он я.
– Разумеется. Или вас освободят, и вы разделите со мной этот скромный завтрак… – Он взял со стола слегка изогнутый, острый на вид нож. – Или я перережу вам горло, как только покончу с трапезой.
Он произнес это достаточно жутко – без всяких мелодраматических штучек. Как нечто само собой разумеющееся. Так обычно говорят о том, что вынесут после завтрака мусор.
– Старый добрый ультиматум: «С нами или в могиле», – буркнул я. – Ха, сколько раз я его слышал, а он все не выходит из моды.
– Боюсь, вся ваша биография свидетельствует, что вы слишком опасны, чтобы оставлять вас в живых, – а мне нельзя выбиваться из графика, – сказал Никодимус.
График? Значит, времени у него не так уж и много.
– Знаете, так я становлюсь очень несговорчивым. Не принимайте это как личное оскорбление.
– Ни за что, – заверил он меня. – Это нелегко для нас обоих. Я бы испробовал на вас разные психологические приемы, но, боюсь, я не в курсе последних достижений в этой области. – Он взял с блюдца тост и намазал маслом. – Хотя, с другой стороны, не так много психологов умеют править колесницами… в общем, я не ощущаю себя совсем уж ущербным.
Дверь снова отворилась, пропуская в помещение молодую женщину. У нее были длинные, спутанные со сна волосы, темные глаза и лицо слишком вытянутое, чтобы назвать его красивым. Красное шелковое кимоно она затянула поясом кое-как, так что при ходьбе оно то и дело распахивалось; белья под кимоно явно не было. Как я уже сказал, в Преисподней холодно.
Девушка зевнула и лениво потянулась, искоса поглядывая на меня.
– Доброе утро. – Говорила она с таким же странным, напоминающим британский акцентом.
– И тебе, малышка. Гарри Дрезден, полагаю, вас еще не представляли моей дочери Дейрдре.
Я всмотрелся в девицу, показавшуюся мне слегка знакомой.
– Боюсь, мы не встречались еще.
– Встречались, – возразила Дейрдре, потянувшись, чтобы взять из вазы спелую клубнику. Она вытянула губы трубочкой и откусила половину. – В порту.
– А-а. Мадам Медуза, полагаю? Дейрдре вздохнула.
– Так меня еще ни разу не называли. Как забавно… Можно, я убью его, папочка?
– Еще не время, – покачал головой Никодимус. – Но если до этого дойдет, он мой.
Дейрдре сонно кивнула.
– Я не опоздала к завтраку?
– Ни капельки, – улыбнулся ей Никодимус. – Можешь поцеловать папеньку.
Она уселась ему на колени и чмокнула в щеку. Язычком. Тьфу. Потом встала, Никодимус подвинул ей один из стульев, и Дейрдре села за стол.
– Как видите, стульев здесь три, – сказал Никодимус, усаживаясь на место. – Вы уверены, что не хотите отзавтракать с нами?
Я открыл было рот, чтобы сказать, куда он может засунуть свой третий стул, но запах еды остановил меня. Я вдруг ощутил отчаянный, болезненный, волчий голод. Вода сделалась еще холоднее.
– Что вы задумали?
Никодимус кивнул одному из громил. Тот подошел ко мне, на ходу доставая из кармана маленькую шкатулку, в каких обычно хранят драгоценности. Он открыл ее и потянул мне.
Я изобразил удивленный восторг.
– Ах как неожиданно!
Громила злобно на меня смотрел. Никодимус улыбался. В шкатулке лежала древняя серебряная монетка – такая же, как та, какую я видел в переулке у больницы. Только пятна на ней сложились в форме другого знака.
– Я вам нравлюсь. Ах как я вам нравлюсь, – произнес я без особого энтузиазма. – И вы хотите, чтобы я стал одним из вас?
– Ну, не хотите – не надо, – улыбнулся Никодимус. – Я предложил бы только, чтобы вы выслушали и нашу позицию, прежде чем примете решение бессмысленно умереть. Возьмите монету. Позавтракайте с нами. Мы можем поговорить. После этого, если не захотите иметь со мной дела, вы вольны уйти.
– Вы меня просто так и отпустите. Ну да, конечно.
– Примите монету – и я сомневаюсь, что смогу удержать вас.
– И что помешает мне тогда обернуть эту монету против вас?
– Ничего, – сказал Никодимус. – Однако я твердо верю в благосклонность человеческой натуры.
