Талтос - Райс Энн (книги серии онлайн .txt) 📗
Она слегка нахмурилась, глаза ее сузились на миг и снова стали большими и озабоченными.
– Я не воспользовался этими силами, чтобы уничтожить Лэшера, – сказал он. – Я был слишком напуган, чтобы употребить их. Я использовал мою силу как мужчина и употреблял также простые инструменты, о которых рассказал мне Джулиен. Но сила здесь. Она должна быть. И если именно поэтому ты любишь меня – я имею в виду, по-настоящему любишь, – то я могу проникнуть вглубь себя и выяснить, что могут сделать мои силы. Таковым всегда было мое мнение.
– Мой невинный Майкл… – произнесла она, но тон ее был скорее вопросительным, чем утверждающим.
Он покачал головой, склонился и поцеловал ее. Возможно, это было не самое лучшее из того, что он мог сделать, но он не удержался. Он обнимал ее за плечи и прижимал к сиденью, закрыв ей рот своими губами. Он ощутил ее мгновенный ответ по тому, как ее тело прильнуло к нему в страсти, руки скользнули вокруг его шеи и сомкнулись у него за спиной, рот ответил ему поцелуем, спина выгнулась. Роуан словно стремилась всем своим существом слиться с ним воедино…
Когда они наконец разжали объятия, машина быстро неслась по автостраде, а впереди уже высились строения аэропорта. Времени для утоления страсти, которую он ощущал в себе, для выражения гнева, обиды и любви, которые ему так отчаянно хотелось ей открыть, уже не оставалось.
Однако Роуан сама потянулась к нему, обеими руками прижала к груди его голову и поцеловала его.
– Майкл, любовь моя… Моя единственная и истинная любовь.
– Я с тобой, моя дорогая, – сказал он. – И не пытайся ничего изменить. То, что мы должны сделать – за Эрона, за Мону, за ребенка, за всю семью и бог знает за что, – все это мы сделаем вместе.
Когда они оказались наконец над Атлантикой, он попытался заснуть. Они поели достаточно сытно и выпили несколько больше, чем следовало, и говорили в основном об Эроне. В салоне уже было темно и тихо; они укрылись под полудюжиной легких одеял.
Майкл считал, что сон просто необходим. Несомненно, Эрон посоветовал бы им теперь выспаться и хорошенько отдохнуть.
Они должны были приземлиться в Лондоне через восемь часов, когда там наступит раннее утро, хотя для них будет еще глубокая ночь, и там их встретит Юрий, которому не терпится узнать – и он имеет на это право, – как погиб Эрон.
Боль. Скорбь. Неизбежное страдание.
Он ускользал куда-то, не уверенный в том, погружается ли в какой-то кошмар или стремится попасть во что-то яркое и несерьезное, словно в плохой комикс…
И вдруг ощутил прикосновение руки Роуан…
Она лежала спиной к нему, рядом, и сжимала его пальцы.
– Если мы видим это так отчетливо, – прошептала она, – если ты не отвернешься от того, что я буду делать, если я не буду отстранять тебя…
– Да…
– Тогда ничто не сможет разделить нас. Никто не сможет встать между нами. И что бы у тебя ни было с этой девочкой-невестой, все будет искуплено.
– Я и не желаю никаких девочек-невест, – возразил он. – И никогда не желал. Я не мечтал ни о какой другой женщине, когда ты покинула меня. Я люблю Мону по-своему и буду всегда ее любить, но это часть того, что мы собой представляем все мы. Я люблю ее и хочу этого ребенка. Хочу так сильно, что даже не желаю говорить об этом. Я слишком остро жажду иметь собственное дитя. Но хочу я только тебя, и это неоспоримая истина с первого дня, как мы встретились.
Она прикрыла глаза, теплые пальцы все еще крепко сжимали его ладонь, а затем медленно соскользнули. Роуан словно уснула. Лицо ее стало спокойным, безмятежным и совершенно безупречным в своей красоте.
– Ты знаешь, я лишал людей жизни, – шепотом сказал он, не будучи уверен в том, что она еще бодрствует. – Я убивал уже три раза и оставлял своих жертв без всякого сожаления. Это меняет кого бы то ни было.
Ее губы не шевельнулись.
– Я могу поступить так же снова, если придется.
– Уверена, что ты на это не сможешь решиться, – спокойно ответила она, не открывая глаз, словно все еще была погружена в дремоту. – Но, видишь ли, я собираюсь сделать это вне зависимости от того, должна или нет. Я была смертельно оскорблена.
Он подвинулся ближе и снова поцеловал ее.
– Мы не сможем заниматься этим до Лондона, – сказал он.
– Мы единственные пассажиры первого класса, – шепнула она, приподняв брови и снова целуя его. – Однажды, когда я летела в самолете, я узнала о новом способе любви. Это был первый поцелуй Лэшера, если можно так выразиться. В нем была жестокая, электрическая сила. Но я хочу твои руки. Я хочу твой член. Я хочу твое тело! Я не могу ждать, пока мы прилетим в Лондон! Дай мне все это.
«Неплохо сказано», – подумал он. Слава богу, она расстегнула свой блейзер, иначе ему пришлось бы отрывать пуговицы…
Глава 9
Здесь почти ничто не изменилось. Огромный помещичий дом стоял в парке, практически в лесу, без запирающихся ворот, без сторожевых собак для его защиты, – великолепной архитектуры, с прекрасными арочными окнами и мириадами дымовых труб, очень большой и в отличном состоянии. Эпоху его благоденствия можно было представить с первого взгляда. Его грубость и мрачность, его исключительность потрясали до такой степени, что перехватывало дыхание.
Только автомобили, стоящие вдоль покрытой гравием подъездной аллеи, и длинные ряды машин в открытых гаражах выдавали настоящее время. Даже электрическая проводка и кабели были проложены под землей.
Он проскользнул между деревьями и, подойдя к фундаменту, двинулся вдоль стен в поисках дверей, о существовании которых помнил. На нем не было сейчас ни костюма, ни пальто, а только длинные рабочие брюки из коричневой хлопковой ткани и толстый шерстяной свитер – любимая одежда моряков.
Когда он приближался к дому, казалось, что тот вырастал до огромных размеров. Несмотря на неяркие и редко расположенные фонари, дом тем не менее выглядел достаточно освещенным. Ученые в своих кельях…
Сквозь ряд маленьких зарешеченных окон он видел кухонный подвал, где две поварихи в белом устанавливали чан с замешенным тестом, чтобы оно поднялось как следует. Их руки, как и кухонные столы из светлого дерева, были обсыпаны белой мукой. До него донесся густой аромат свежего кофе. Здесь где-то должна быть дверь… дверь для доставки продуктов и всего подобного. Он шел долго, ощупывая руками стены, и наконец нашел что искал. Однако дверью, похоже, давно уже не пользовались, и ему показалось, что открыть ее невозможно.
Но все же стоило попытаться. Он пришел с необходимыми инструментами. Возможно, здесь не было такой сигнализации, как в его собственном доме. И в самом деле, все имело заброшенный жалкий вид. Присмотревшись, он обнаружил, что замок отсутствует и на двери, висящей на старых петлях, весьма сильно заржавевших, имеется всего лишь простая щеколда. К его изумлению, дверь открылась при первом же прикосновении, но издала звук, напоминающий зевоту, что его насторожило и обеспокоило. Далее он увидел каменный проход и небольшую лестницу, ведущую наверх. Свежие следы ног на лестнице, поток теплого, слегка застоявшегося воздуха, запах помещения в зимнюю пору.
Он вошел и закрыл дверь. Свет, пробивавшийся на лестницу откуда-то сверху, освещал тщательно выведенные буквы: «НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ ЭТУ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ».
Он послушно убедился, что дверь закрыта, затем повернулся и стал подниматься вверх, пока не дошел до широкого, обитого темными панелями коридора.
Этот холл ему тоже запомнился. Он пошел дальше, не пытаясь ступать бесшумно в своих теннисных туфлях или скрываться в тени. Здесь размещалась общедоступная библиотека, как он помнил, – не вместительный архив, в котором хранились пожелтевшие от времени бесценные рукописи, а ежедневно открытый читальный зал с длинными дубовыми столами и удобными стульями, с кипами журналов, выходящих во всем мире, и потухшим, но все еще теплым камином, в котором между обгоревшими поленьями и грудами пепла кое-где тлели несколько янтарных угольков.
