Город вамиров (Вампирская серия) - Феваль Поль (полная версия книги TXT) 📗
Туманно, весьма туманно он намекал, что с наследством вдовой графини могут возникнуть затруднения. Поведение графа Тиберио изменилось. Г-н Гоэци, оказавшийся в Роттердаме проездом, делал странные намеки…
Далее следовало письмо от Корни, очевидно, страдавшей «нервами». Она называла Летицию Палланти «этой особой». Летицию! вчерашнего ангела! идеальное создание! И все почему? Неизвестно — но между раздраженных строк этого послания наша Анна со свойственной ей проницательностью прочитала совершенно скандальную новость: Летиция, поправ не только общепризнанные принципы морали, но и простую благопристойность, вступила с графом Тиберио в связь, описывать которую было бы излишним.
Что же до месье Гоэци (о нем говорилось в еще одном, более позднем послании), то какую роль играл он? Г-н Гоэци очень дурно отзывался о графе Тиберио, чьи скандальные выходки, по его словам, повергли дела графа в полный упадок, и проводил по полдня, запершись в графском кабинете! Он присутствовал на всех оргиях (так и было черным по белому написано в письме), а когда «эта особа» Летиция выходила, усыпанная бриллиантами, увивался вокруг нее, как самый любезный кавалер!
Вообразите, как летело время! Часы давно пробили полночь, но сна у нее не было ни в одном глазу. Нашей Анной владело лихорадочное желание узнать, что за зловещий червь шевелился в ее добром сердце. Она все читала, читала! Странный канун свадьбы!
И по мере того, как Она читала, смутная угроза делалась более явственной… Счастье и безмятежность вызывают скуку, но достаточно туче сгуститься на горизонте, и наш интерес просыпается.
Она вдруг вскочила с кресла — прозвучал первый раскат грома. В приписке Неда упоминались «задержки»: свадьба откладывалась!
Объяснялось это тем, что получение великолепного наследства оказалось связано с определенными сложностями, и дело необходимо было решить на месте.
Почему только молодая пара не вступила в брак раньше?
Этим вопросом и задавался несчастный Нед.
Она разворачивала лист за листом, находя в больших средние, в средних — маленькие. Она все читала и читала. Последний конверт был уже вскрыт, ибо мистер Уорд ранее успел извлечь из него обнадеживающее письмо, исторгнувшее у всех радостные восклицания.
Но известно ли вам, что именно прочитал этот добрый человек? Мне известно, ибо я обманулась, как и он.
То были несколько строк ближе к концу письма, в которых наш беглый взгляд выделил слово «счастье» — но увы, в действительности в них выражалось сожаление об утраченном счастье!
«В тот миг, когда все улыбается нам, — вот что писал бедный Нед, — и будущее разворачивается перед нами в пленительных красках: счастье, богатство, любовь…»
Ни мистеру Уорду, ни мне ничего больше и не потребовалось.
Фраза, однако, заканчивалась так: «…разражается буря. В тот самый миг нас поражает молния, мы повергнуты наземь; мы потеряны!»
Потеряны! Представляете, в каком состоянии находилась наша Анна?
К сожалению, роковое слово не было преувеличением! В конверте нашлась записка несчастной Корнелии:
«Посреди ночи меня поднимают с постели. Внизу, у лестницы, месье Гоэци пожимает мне руку и говорит: „Мужайтесь! У вас есть друг!“ Должна ли я верить ему? Меня увлекают прочь… Ночь ужасна и буря заглушает мои крики…»
Анна выпустила из рук бумагу и упала на колени.
— О, Вседержитель! — рыдая, воскликнула Она. — Почему дозволяешь Ты подобные злодеяния?.. Где ты теперь, Корнелия? Где ты, моя любезная подруга?
Прочие женщины в таких обстоятельствах обыкновенно падают в обморок, но Она была выше слабостей своего пола.
Оставаясь в молитвенной позе, Она вновь потянулась к письмам и сквозь слезы продолжала читать.
Нед, похоже на то, ответил на вопрос, вырвавшийся из самого сердца нашей Анны.
«Г-н Гоэци предупреждал меня, — писал он в нескольких едва разборчивых строках, — но я не желал верить. Какую роль играет этот человек? Сегодня утром я нашел дом графа Тиберио покинутым. Собравшиеся на улице соседи кричали: „Они бежали в ночи, как воры! Банкротство будет сокрушительным!“ И тогда словно из-под земли вынырнул Гоэци. „Вы заблуждаетесь, — заявил он. — Никакого банкротства не будет, и граф Тиберио расплатится со всеми кредиторами, ибо он вскоре женится на наследнице огромного состояния Монтефальконе!“».
Оставалось еще одно письмо: клочок бумаги, исписанный нетвердой рукой.
«Прошлым вечером, — писал Нед, — месье Гоэци пришел ко мне домой. Он сочувствовал, казалось, моему горю. Он поведал, что моя возлюбленная Корнелия, похищенная своим печально известным опекуном, находится на пути в замок Монтефальконе, что в Далмации. Он советовал мне поспешить за ней. У двери меня ждал оседланный конь. Я вскочил в седло, хотя силы мои были на исходе. Не успел я выехать из города, как меня окружили и атаковали четверо негодяев, чьи лица были скрыты под масками. Тем не менее, при свете луны в глазных отверстиях одной из масок я, кажется, распознал зеленоватые искры, что поблескивают в зрачках г-на Гоэци. Возможно ли это? Человек, который был моим наставником!.. Они бросили меня на большой дороге, решив, что я мертв. Я пролежал там до утра; кровь моя текла ручьями из двух десятков ран. Когда рассвело, селяне, которые везли на городской рынок свои товары, нашли меня без сознания, подняли и отвезли в близлежащий трактир под вывеской „Пиво и Братство“. Да вознаградит их Господь! Я не цепляюсь за жизнь, но Корнелию некому больше защитить, кроме меня. Моя кровать удобна. Комната просторна. Стены украшены эстампами, изображающими битвы адмирала Рюйтера. Занавески с цветными узорами. Трактирщик не выглядит человеком скверным, но с затылка напоминает г-на Гоэци. У него нет лица, что производит престранное впечатление. Его всегда сопровождает громадная собака, имеющая, напротив, человеческий облик. Прямо перед моей кроватью, футах в восьми от пола, проделано круглое отверстие наподобие дымохода. Но печи здесь нет. В темноте за дырой я различаю что-то зеленое. Эти зеленые глаза постоянно наблюдают за мной… Слава Богу, мне пока удается сохранить хладнокровие. Из Роттердама для ухода за мной выписан доктор. Он курит гигантскую трубку и весит не меньше трех англичан. Его глаза чуть отливают зеленым. Не знаете ли вы, нет ли у г-на Гоэци родного брата?..
…В комнату только что вошел, катя обруч, маленький мальчик лет пяти или шести. „Это ты мертвец?“ — дерзко спросил он и бросил мне на одеяло сложенный лист. Письмо от Корнелии… я еле успел спрятать его. Вошла лысая женщина, за ней собака; последняя смотрит на меня теперь взглядом г-на Гоэци. Этот пес никогда не лает. У трактирщика есть также попугай; тот восседает у него на плече и без конца спрашивает: „Ты уже обедал, Дукат?“ Зеленые глаза глядят на меня со дна черной дыры. Ребенок громко смеется во дворе и кричит: „Я видел мертвеца!“ Все вокруг меня зеленое. Анна, дорогая Анна, помогите мне!»
Глава вторая
Она вскочила — последнее слово было ею не только прочитано, но и услышано.
Где-то вне и внутри ее сдвоенный голос, звучавший голосами Корнелии де Витт и Эдварда Бартона, явственно произнес: «На помощь! Спасите!»
Она металась по комнате, охваченная безысходным отчаянием.
Затем ее мысли вновь устремились к Богу. Она успокоилась.
Ее призвали. Что делать? Нужно спешить.
Спешить на помощь.
Но как? Она не знала, разумеется. Сознание собственной слабости подавляло ее, но было в ней и нечто великое, неукротимое — ее воля.
Она хотела спасти Эдварда и Корнелию.
Волевым усилием Она подавила дрожь. Ей не с кем было посоветоваться, помимо самой себя. К кому обратиться за помощью? Мистер Уорд был стар и известен своей осторожностью; Уильям Радклиф, ее нареченный, был молод, это правда; но он был адвокатом. Вы скажете, что на свете есть и адвокаты, храбрые, как львы. Без сомнения. Храбрость, однако, не их профессия. И наконец, наша Анна не считала необходимым обращаться к мистеру Радклифу.
