Свет зажегся (СИ) - Потоцкая Мария (лучшие книги .txt) 📗
— Не, короче я бы такого не допустил про себя. Вот послушал ваши истории, и все сразу понял, знаю, где подставу ждать.
— А я ведь даже еще не порченный наркотиками, — он залез огромной рукой под рубашку и вытащил из-под нее золотую цепочку с крестиком. Петр поцеловал распятие и сжал его в некрасивом кулаке.
— А твои обидчики, Полина, получили свое. Горох-майдан — расходимся.
Он шагнул за круг света и исчез в темноте.
Полина подумала, что раз ее отец сказал, что пора расходиться, сейчас действительно все закончится. Может быть, стены бара начнут разрушаться, может, его двери, наконец, откроются (и появятся), а может, свет окончательно погаснет и они останутся в темноте. Или она откроет глаза и проснется. Полина ведь так и не успела подумать, как здесь оказалась, ее затуманенный разум не давал ей других лазеек кроме магии. Она не могла представить, что все это по-настоящему, что кто-то бы стал так ее разыгрывать и устраивать все эти спецэффекты с исчезающими людьми и гаснущим светом. Головная боль оставалась, поэтому из наиболее нереалистичных вариантов она могла допустить, что она под действием каких-то психотропных веществ, она в них не разбиралась, поэтому почему бы им не работать именно так? Но это была лирика, наиболее правдоподобным вариантом ей казался затянувшийся сон, который она переживает сейчас, а после пробуждения будет помнить только обрывки, быстро исчезающие из памяти. В груди щемило от того, что она придумала себе Толика, хотя ее подсознание и сыграло с ней злую шутку, оно выдало симпатичного ей персонажа, который по сути своей в реальной жизни должен быть ей отвратителен. Он был реалистичен до боли, будто их сосуды и нервы частично срослись, поэтому у Полины оставалась надежда, что, может быть, он все-таки не полностью выдуманный, они действительно встретились, но во сне она не помнила как.
Полине не хотелось думать о своем отце, поэтому она надеялась, что и Толик скоро забудет о нем
— Он слишком много о себе возомнил. А по сути, он поганый человек, и ничего собой не представляет, — Полина с опозданием подумала, что Толик может принять это и на свой счет, поэтому быстро добавила, — Ты-то у меня не такой. Ну у тебя душа есть, возможности.
— Возможность исправиться?
Она не поняла его интонацию. Казалось, тут была и надежда, и раздражение. Она обняла его.
— Ты скучаешь по маме?
Полина подумала, что может быть, это был не лучший выбор, чтобы перевести тему, но исправляться не стала.
— Да я уже взрослый мужик, чего уж там, скучаю, конечно. Может, встретимся еще с ней скоро.
— Опять ты думаешь, что мы мертвы.
— А вот если нет, ну вдруг это я тебя придумал и брежу тобой, и вот очнусь один в квартире, то скажи-ка свой номер телефона, а? Я его запомню, — он постучал себя по лбу.
— Если ты меня придумал, то зачем тебе мой воображаемый номер телефона? — она засмеялась, но продиктовала его. Толик записал его в мобильный, а затем несколько раз повторил с закрытыми глазами.
За барной стойкой появился Лазарь. Полине показалось, что свет зажегся на секунду раньше, чем он проявился сам, будто его вклеили на этот фон откуда-то извне.
— Правила нарушаем?
— А у нас тут правила есть?
— Диетологи создали правило похудания специально для российского менталитета — после шести не закусывать.
Лазарь стал смешивать в шейкере водку с миндальным сиропом.
— Как всегда умопомрачительно. Если есть правила, ты нам лучше расскажи. А то ведь незнание не освобождает от ответственности, так что помоги нам, друг.
И снова они безуспешно пытались хоть что-то понять, Полине это даже наскучило. Она добавила:
— Ну или хоть что-нибудь расскажи. Только шутки не надо, они уже надоели.
Она так и стояла, прижимаясь к Толику, и в ней вдруг проснулось какое-то дурацкое девичье чувство гордости, вот, стою тут со своим любимым и разговариваю с незнакомым человеком, а он знает, что мы вместе, невероятно круто.
— А я вам расскажу, пожалуй, что произошло на самом деле.
Полина ощутила себя в сорвавшемся лифте, в груди появилось летящее падающее щекотание, и она поняла, что ей страшно. Вот-вот все закончится, и, несмотря на остатки головной боли и вывернутые эмоции, ей вдруг расхотелось узнавать, что есть что-то еще кроме бара. Толик крепче сжал ее плечо.
— Прямо все нам расскажешь?
— Чтобы все вам рассказать у меня не хватит и всего времени мира, учитывая то, что за те тысячи лет, что я вам буду рассказывать все-все-все, произойдут еще немаловажных событий, но кое-что расскажу. Конкретно про то, что случилось с вами до того, как вы тут оказались.
— Лучше расскажи, почему мы тут оказались, что было до этого, мы примерно помним.
— Это только примерно. Как раз вы оба не можете назвать последние произошедшие с вами события, все как в тумане. Или даже вернее сказать в дыму, если вы соизволите, потом вспомнить мою шутку и посмеяться над ней.
— А что же ты раньше все нам не рассказал?
— А ты что оттягиваешь время еще?
— Нет, серьезно, для чего все это было? — вмешалась Полина.
Лазарь махнул рукой.
— Слушайте. Начнем с Полины, потому что на этот раз ее история будет менее горяченькой, чем у Толика.
— Потише будь.
— Мать Полины, глубокоуважаемая Лидия Николаевна, в последние месяцы стала выправляться. В сопровождении своего мужа, уважаемого далеко не всеми, но зато очень глубоко, теми, кто все-таки его почитает, она стала снова посещать театры и выставки, по вечерам они вместе смотрят кино по кабельному телевидению, а детские голоса перестали вызывать у нее желание исчезнуть или, по крайней мере, заплакать. В муже она нашла опору и поддержку, и как бы ей не было стыдно, она по-прежнему боится видеть свою живую активную дочь, которая непроизвольно напоминает о ее материнской трагедии. Но она старается, старается, всем мы стараемся ради близких людей. Что же касается самой тебя, Полина, то ты, как в чем-то самостоятельная взрослая девочка проживала в своей квартире и ходила на работу, конечно, не без папиных средств. Но это ты и сама все помнишь.
Она едва заметно закивала, отчего-то ей было противно слушать, как Лазарь пересказывает ее жизнь. Ему все это было весело, а ведь даже самые хорошие жизненные периоды для нее не были шуткой.
— Она посещала психотерапевта по новомодному совету Юлии, ходила с ней в кино и музеи, и выбирала с ней бутылочки и распашонки. Полина оттягивала момент примирения с Витенькой и вместо того, чтобы изучать литературу на английском языке про подводную съемку, читала статьи про акул, китов и крокодилов, смотрела про них передачи и даже записалась на занятия дайвингом. В один прекрасный момент, в который бы ее психотерапевт был бы вправе напиться от счастья победы, она все-таки решила присушиться к его совету и определить для себя, что ей нравится в своей жизни, а что нет. И как ты, Толик, не удивишься, в список со знаком плюс вошли акулы, киты и крокодилы. А еще пираты, роллы, море, корабли, и, как бы ей самой это не было странно, Владивосток. И вот крокодилов и пиратов в этом прекрасном городе можно было найти, только если, ну очень постараться, а вот остальное вполне укладывалось в понятие о Владивостоке. Полина посмотрела вакансии в научных институтах и даже сделала несколько звонков — работа для нее нашлась довольно быстро. Среди молодежи наука нынче не столько популярна. Оставалось потребовать у папаши квартиру во Владивостоке. Когда он узнал об этом замечательной идее, он не был в восторге. Вместо Владивостока он стал предлагать ей домик в Толедо, у него были неплохие связи в Испании. Но Толедо, вся Испания и даже Средиземное море, по словам Полины, должно было катиться к херам, причем собачьим, и она ни в какую не соглашалась ни на что, кроме Владивостока. Не то чтобы Петр Борисович был не патриотом, но вот Владивосток ему конкретно не нравился, возможно, еще его пугали расстояния. Идя на попятную, он предлагал Полине домик даже в Сочи, но он катился сразу туда же, куда и вся Испания со Средиземным морем. Тогда Полина решила продать свою московскую квартиру. Но так как она отродясь не занималась оплатой коммунальных услуг и вообще в глаза не видела никакие документы, связанные с ее жилплощадью, она только тогда узнала, что квартира оформлена не на нее, а на отца. Страшно злая она в очередной раз переругалась с отцом, даже грозилась сдать его в полицию, и, пока не поздно, она решила отправиться в банк и снять все папашины деньги со своих счетов, пока он не заблокировал и их. Она понимала, что на квартиру во Владивостоке ей этого не хватит, но на то, чтобы снимать и жить в первое время, вполне. И вот она отправилась в банк.
