Кровь и золото - Райс Энн (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Я выхватил меч и с яростью принялся направо и налево рубить головы, перекрикивая захватчиков, оглушая их неестественной силой своего голоса и внося смятение в их ряды.
Авикус, более, чем я, искушенный в подобных битвах, дрался еще свирепее. Вскоре вся шайка лежала у наших ног.
Но дом было уже не спасти. Те несколько книг, что мы смогли вытащить, тоже сгорели. Что мне оставалось? Только молиться, чтобы мои рабы успели найти себе укрытие – в противном случае они были обречены стать пленниками захватчиков.
– Скорее в святилище! – воскликнул я. – Больше нам идти некуда!
Мы поспешно выбрались на крыши и помчались, уворачиваясь от языков пламени, вырывавшихся отовсюду и окрашивавших небо в алый цвет.
Рим рыдал. Рим просил пощады. Рим умирал. Рима больше не было!
Мы без приключений добрались до святилища, хотя войска Алариха мародерствовали и вне пределов города.
Спустившись в прохладное, безопасное убежище, я поспешно зажег лампы и упал на колени перед Акашей, не задумываясь о том, как воспримет мое поведение Авикус. Я шепотом поведал царице о трагедии, постигшей мой смертный дом.
– Ты видела гибель Египта, – почтительно говорил я. – На твоих глазах он превратился в римскую провинцию. Теперь очередь Рима. Рим простоял одиннадцать веков, и теперь его больше нет. Что станется с миром? Кто позаботится о дорогах и мостах, связывающих и объединяющих людей? Кто сохранит великолепие городов, где люди строят дома, чтобы жить в мире и радости, воспитывать детей, учить их читать, писать, поклоняться богам? Кто прогонит прочь гнусных вандалов, не способных возделывать свои земли, живущих лишь во имя разрушения и зла?
Как и следовало ожидать, Священные Прародители не дали никакого ответа.
Распростершись на полу, я протянул руку и почтительно прикоснулся к ногам Акаши. Потом с тяжелым вздохом заполз в угол и, забыв об этикете, сник, как обессилевший ребенок.
Авикус присел рядом и сжал мою руку.
– А как же Маэл? – тихо спросил я.
– Маэл хитер, – ответил Авикус. – Он любит драться и убивает мастерски. Маэл никогда больше не даст себя ранить. И Маэл знает, как скрыться, если противник слишком силен.
Следующие шесть ночей мы провели в святилище.
До нашего слуха то и дело доносились крики и плач – грабежи и насилие продолжались.
Наконец Аларих вывел войска из Рима и отправился на юг – разорять деревни.
Жажда крови заставила нас покинуть безопасное убежище и вернуться в город.
Авикус попрощался и ушел искать Маэла, я же направился туда, где когда-то стоял мой дом. Увидев умирающего солдата, я вонзил ему в грудь копье. Он потерял сознание. Я вытащил острие, заставив раненого застонать в забытьи, приподнял тело и прильнул ртом к кровоточащей ране.
В крови еще жили воспоминания о битве, и я предпочел покончить с ними побыстрее, а потом отодвинул труп в сторону и аккуратно сложил руки покойника на груди. И понял, что хочу еще крови.
Живой крови.
Я пошел вперед, мимо руин и развалин, наступая на гниющие разлагающиеся трупы, пока не набрел на одинокого солдата с мешком награбленного добра на плече. Он потянулся за мечом, но я успел схватить его и впиться в горло. Солдат умер слишком быстро. Но я насытился. Труп упал к моим ногам.
До дома я добрался в полном изнеможении.
Мой сад превратился в кладбище – повсюду валялись разбухшие, смердящие трупы.
Все до единой книги сгорели.
Я плакал, не в силах поверить, что мои египетские свитки, содержавшие древнейшие легенды о Матери и Отце, исчезли в пламени.
Ценнейшие свитки, которые я забрал из старого храма в Александрии в ночь, когда вывозил из Египта Мать и Отца. Те свитки, где говорилось, как злой дух проник в вены Акаши и Энкила и как появилось на земле племя тех, кто пьет кровь.
Все пропало. Обратилось в прах. Вместе с римскими и греческими поэтами и историками ушла моя жизнь. Ушла вместе с тем, что я успел написать.
Я винил себя в том, что не скопировал древние египетские легенды, что не спрятал их в святилище. В конце концов, где-нибудь в чужих странах на базарах еще можно найти Цицерона, Вергилия, Ксенофона и Гомера.
Но египетские легенды – утрата невосполнимая.
Интересно, расстроит ли потеря записей мою прекрасную царицу? Важно ли ей, что предания сохранились лишь в моей душе, в моем сердце?
Я вошел в свою обитель, превратившуюся в развалины, и взглянул на то, что осталось от фресок на почерневших стенах, поднял глаза к потолку, опиравшемуся на обгорелые балки, готовые обвалиться в любой момент...
Перешагнув через груды обуглившихся досок, я навсегда ушел из дома, в котором прожил не один век.
Медленно ступая по улицам, я видел, что город уже начал оправляться от постигшего его несчастья. Захватчики не смогли спалить все: слишком велик был Рим, слишком много было построено здесь каменных зданий.
Но что мне до жалких христиан, спешащих на помощь своей братии, до обнаженных детей, оплакивавших погибших родителей? Слава богам, Рим не стерли с лица земли. Отныне меня это не касается. Придут новые завоеватели. Люди, остающиеся в городе в надежде отстроить его заново, подвергнутся новым унижениям. Но только не я.
Я направился обратно в святилище, спустился по лестнице, без сил опустился на пол в уголке и закрыл глаза.
Так я впервые погрузился в долгий бессмертный сон.
До тех пор я поднимался практически каждую ночь и посвящал выделенное мне тьмой время либо охоте, либо доступным мне занятиям и развлечениям.
Но теперь я перестал реагировать на закат солнца. Точь-в-точь как ты в ледяной пещере.
Я спал и чувствовал себя в полной безопасности. Знал, что Тем, Кого Следует Оберегать, ничто не угрожает. До меня доносились звуки мира смертных, я слышал, что на Рим обрушивается одно несчастье за другим. И почел за лучшее спать.
Возможно, меня вдохновила история о Боге Рощи, способном целый месяц голодать в заточении, а впоследствии все же подняться и принять жертву.
Я молился Акаше: «Подари мне сон. Подари неподвижность. Подари безмолвие. Избавь от голосов и шума. Даруй мне покой».
Так я проспал не один месяц. Но в конце концов начал испытывать ужасный голод: мне снилась кровь. Однако я упорно оставался лежать на полу святилища, не открывая глаз даже по ночам, когда появлялась возможность выбраться во внешний мир и побродить там, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Однако я не мог заставить себя вновь увидеть любимый город. И не представлял, куда мне идти.
Потом наступил странный момент. Мне снилось, что в святилище пришли Маэл и Авикус, что они убеждали меня встать и предлагали свою кровь, дабы придать мне сил.
– Ты голоден и слаб, – говорил Авикус. Он казался очень грустным. И ласковым. – Рим еще жив, – сообщил он. – Город осаждали готы и вестготы, но старые сенаторы никуда не уехали. Они высмеивают неотесанных варваров. Христиане собирают вокруг себя бедноту, раздают хлеб. Нет в мире силы, способной убить твою столицу. Аларих умер, и от его армии ничего не осталось – словно на него пало проклятие за все злодеяния.
Обрадовался ли я? Не знаю. Пробуждение слишком большая роскошь. Я не мог открыть глаза. Мне хотелось только одного: остаться в тишине и одиночестве.
Они ушли. Наверное, они приходили еще – кажется, я видел их: горела лампа, они что-то говорили, – но это было как во сне и меня не касалось.
Минули месяцы, затем годы. Тело мое ослабело, лишь Мысленный дар никак не хотел засыпать.
И меня посетило видение. Я смотрел на себя со стороны. Я лежал в объятиях женщины, прекрасной черноволосой египтянки. Это была Акаша. Она успокаивала меня, говорила, что я должен спать, что мне не угрожает даже жажда – ведь я пил ее кровь, а значит, стал не таким, как все другие вампиры. Голод мне не страшен. Окончательно ослабеть мне не суждено.
Мы лежали на кровати, задрапированной тонкой полупрозрачной тканью, в великолепных покоях с шелковыми занавесями. Я видел золотые колонны, увенчанные листьями лотоса. Ощущал мягкость подушек. Но самое главное – я чувствовал уверенные и теплые объятия моей утешительницы, повелевавшей мне погрузиться в сон.
