Лангольеры - Кинг Стивен (читаем книги .TXT) 📗
6
Отключился он максимум секунд на тридцать. А когда пришел в себя, Брайан, с тревогой в глазах, тихонько шлепал его по щекам. Рядом на коленях стояла Бетани, в ее сверкающих глазах было восхищение. За ней, прижавшись к Лорел, плакала Дайна Беллман. Алберт взглянул на Бетани, и его сердце расширилось до размеров груди.
— Аризонский Еврей снова сядет в седло, — пробормотал он.
— Что ты сказал, Алберт? — спросила Бетани, погладив его по щеке; удивительно нежной, восхитительно прохладной рукой. Алберт решил, что влюбился.
— Ничего, — ответил он, и тут же пилот ударил его по другой щеке.
— С тобой все в порядке, парень? — спрашивал Брайан. — Все в порядке?
— Думаю, да. Хватит с меня оплеух. И зовут меня Алберт. Для друзей — Туз. Рана тяжелая? Я ничего не чувствую. Вам удалось остановить кровотечение?
Ник Хопуэлл присел на корточки рядом с Бетани. На его губах играла улыбка.
— Думаю, жить ты будешь, приятель. Никогда не видел ничего подобного… а повидал я немало. Вас, американцев, нельзя не любить, такие вы иногда смешные. Протяни руку — и получишь от меня сувенир.
Алберт протянул трясущуюся руку, и Ник что-то положил на ладонь. Алберт поднес руку к глазам, увидел, что это пуля.
— Поднял ее с пола, — объяснил Ник. — Даже не потеряла формы. Она, должно быть, ударила тебе в грудь, на футболке осталось пороховое пятнышко, и отскочила. Револьвер дал осечку. Бог, должно быть, очень любит тебя, приятель.
— Я помнил о спичках, — прошептал Алберт. — И думал, что выстрела вовсе не будет.
— Мой мальчик, с твоей стороны это очень смелый и очень глупый поступок. — Боб Дженкинс побледнел как мел: казалось, он сам был на грани обморока. — Никогда не верь писателю. Слушай его, это обычное дело, но никогда не верь. Господи, а если бы я ошибся?
— Вы почти ошиблись. — Брайан помог Алберту подняться. — С порохом произошло то же, что и со спичками из керамической тарелки. Энергии газов хватило только на то, чтобы вытолкнуть пулю из ствола. А будь этой энергии чуть побольше, пуля сидела бы сейчас у парня в легких.
У Алберта вновь закружилась голова. Его качнуло, и Бетани мгновенно обхватила юношу за талию.
— Это геройский поступок. — Она продолжала с восторгом смотреть на своего спасителя. — Какой же ты молодец!
— Спасибо. — Туз чуть улыбнулся. — Невелик труд.
Самый быстрый стрелок-еврей к западу от Миссисипи чувствовал, как девушка прижимается к нему всем телом и как от девушки очень приятно пахнет. Настроение у него резко поднялось. Никогда в жизни ему не было так хорошо. Тут он вспомнил о скрипке, наклонился, поднял футляр: глубокая вмятина, одна из защелок открылась, на ней остались кровь и волосы. Алберт почувствовал, как его желудок подбирается к горлу. Он открыл футляр и заглянул в него. Вроде бы инструмент цел и невредим. Алберт облегченно вздохнул.
Потом вспомнил о Крейге Туми, и радость сменилась тревогой.
— Слушайте, я не убил этого психа? Ударил я его сильно.
Он посмотрел на Крейга Туми. Над ним склонился Дон Гаффни. Лицо и лоб Крейга заливала кровь. Алберту снова стало дурно.
— Он жив, — ответил Дон, — но без сознания.
Алберт, который в своих снах справлялся и не с такими головорезами, почувствовал, как тревога уходит.
— Господи, так много крови!
— Это ничего не значит. Раны на голове обычно сильно кровоточат, — пояснил Ник, взял Крейга за запястье и пощупал пульс. — Ты должен помнить, что этот тип приставил револьвер к голове девушки. И мог бы ее убить. Помнишь актера, который несколько лет назад погиб на съемочной площадке, где стреляли холостыми патронами? Мистер Туми получил по заслугам. Не кори себя.
Ник выпустил руку Туми, встал.
— Кроме того, — он взял с ближайшего стола стопку бумажных салфеток, — пульс у него сильный и регулярный. Я думаю, через несколько минут он придет в себя. Правда, голова будет побаливать. По-моему, мы должны подготовиться к этому счастливому событию. Мистер Гаффни, как это ни странно, но столы в этом заведении накрыты скатертями. Не могли бы вы принести мне парочку? Я думаю, нам стоит связать руки этому торопящемуся в Бостон господину.
— Вы действительно думаете, что это необходимо? — спросила Лорел. — В конце концов, он без сознания, а из раны течет кровь.
Ник положил бумажную салфетку на лоб Туми и посмотрел на женщину.
— Вас зовут Лорел, не так ли?
— Да.
— Так вот, Лорел, не надо представлять его поведение в радужных тонах. Этот человек — сумасшедший. Не могу сказать, то ли он рехнулся из-за того, что с нами приключилось, то ли всегда был таким, но я знаю, что он опасен. Он мог бы схватить не Бетани, а Дайну, если б она стояла ближе. Если не связать этому психу руки, в следующий раз он так и сделает.
Крейг застонал, его руки дернулись. Боб Дженкинс отпрянул, хотя Брайан давно уже засунул револьвер за пояс своих брюк. Лорел последовала примеру писателя, потянув за собой Дайну.
— Кто-нибудь умер? — нервно спросила Дайна. — Надеюсь, никто?
— Нет, милая.
— Мне следовало услышать его раньше, но я слушала мужчину, который говорит как учитель.
— Все хорошо, — успокоила ее Лорел. — Окончилось все хорошо. Дайна. — Она оглядела пустынный зал ожидания и подумала: «Какое там — хорошо? Все просто ужасно!»
Дон вернулся, с клетчатой красно-белой скатертью в каждой руке.
— Великолепно. — Ник взял одну скатерть, ловко скрутил ее в веревку. Середину зажал в зубах, чтобы скатерть не разворачивалась, и перевернул Крейга на живот.
Крейг вскрикнул, веки его задрожали.
— Зачем же так грубо? — резко бросила Лорел.
Ник коротко посмотрел на нее, и Лорел отвела взгляд. Она не могла не сравнивать глаза Ника Хопуэлла и Даррена Кросби на присланных им фотографиях. Широко посаженные ясные глаза на интересном, но не особо запоминающемся лице. Да и глаза ничем не запоминались, не так ли? А не было ли в глазах Даррена Кросби чего-то такого, что и заставило ее отправиться в эту поездку? Не решила ли она после долгих раздумий, что это глаза мужчины, который умеет себя вести достойно? Мужчины, который дает задний ход, когда ему говорят, что пора подавать назад?
Поднимаясь на борт самолета, вылетающего рейсом 29, Лорел говорила себе, что это самое большое приключение в ее жизни — трансконтинентальный прыжок в объятия высокого темноволосого незнакомца. Но иногда она попадала в ситуации, когда не оставалось ничего другого, как смотреть правде в глаза, а правда состояла в следующем: Лорел выбрала Даррена Кросби только потому, что он, судя по письмам и фотографиям, не слишком отличался от тех спокойных, уравновешенных юношей и мужчин, которые с пятнадцати лет приглашали ее на свидания. Эти юноши и мужчины всегда вытирали ноги о коврик, входя в дом после дождя, помогали мыть посуду без всякой просьбы, по первому слову убирали руки.
Летела бы она рейсом 29, если бы с фотографий на нее смотрели карие глаза Ника Хопуэлла, а не темно-синие Даррена? Едва ли. Скорее, она написала бы ему вежливое письмо: «Позвольте поблагодарить вас за ваш ответ и вашу фотографию, мистер Хопуэлл, но мне представляется, что мы с вами слишком разные», и продолжила бы поиски такого, как Даррен. Разумеется, она сильно сомневалась, что мужчины вроде мистера Хопуэлла когда-нибудь раскрывают журналы об одиноких сердцах, тем более заглядывают в персональные колонки. Однако теперь Лорел рядом с ним, да еще в столь неординарной ситуации.
Что ж… она хотела приключений, хотя бы одного приключения, прежде чем плавно перейти в средний возраст. Разве не так? Так. Вот она его и получила, в полном соответствии с утверждением Толкина: прошлым вечером вышла из собственной двери, точно так же, как и всегда, и где в итоге очутилась — в странной и ужасной разновидности страны Фантазии. Но вот насчет приключений, тут претензий нет. Аварийные посадки… безлюдные аэропорты… лунатик с револьвером. Разумеется, это приключение! Внезапно Лорел вспомнилась фраза, которую она прочитала давным-давно: «Будь осторожна, когда молишь о чем-либо, потому что ты можешь получить именно то, о чем просишь».
