Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня (мир книг txt) 📗
Вики взглянула на книгу эпохи Тюдоров, лежавшую раскрытой на ее коленях, и постучала пальцем по какому-то абзацу.
— Здесь говорится, что вы умерли в возрасте семнадцати лет.
Стряхнув с себя летаргическое оцепенение, Генри повернулся к ней лицом.
— Так и было, но потом мне стало лучше.
— Вы не выглядите на семнадцать. — Она нахмурилась. — Лет на двадцать пять, никак не меньше.
Вампир пожал плечами.
— Мы стареем. Правда, очень медленно.
— Здесь ничего об этом не говорится, но разве с вашими похоронами не была связана какая-то тайна? — Заметив его удивление, Вики слегка скривила рот — большего ноющая скула не позволяла. — У меня диплом историка.
— Не совсем обычный диплом для человека вашей профессии, не находите?
Она поняла, что он имеет в виду профессию частного детектива, но это было верно и для полицейского. Если бы Вики получала монетку каждый раз, когда кто-то, обычно из старших офицеров, произносил затертую фразу: «те, кто не извлекают уроков из истории, обречены на ее повторение», то была бы уже богачкой.
— Диплом мне не помешал, — резковато ответила она. — Так что насчет похорон?
— Да. В общем, все прошло не так, как я ожидал, это точно. — Фицрой сцепил пальцы, чтобы успокоить их дрожь, и на него снова нахлынули воспоминания…
*
Пробуждение — растерянность и непонимание. Постепенно до него дошло биение собственного сердца, и он позволил сознанию окончательно вернуться. До сих пор Генри никогда не пребывал в такой абсолютной темноте и, несмотря на всплывшие в памяти инструкции Аннабель, запаниковал. Паника усилилась, когда он попытался сдвинуть крышку саркофага и обнаружил, что не может шевельнуться. Над ним нависла не каменная плита, а сколоченные грубые доски, так тесно сковавшие его со всех сторон, что вздымавшаяся грудь касалась древесины. И повсюду запах земли.
Не усыпальница для аристократов, а обычная могила.
Сорвав себе горло в крике, Генри начал метаться, насколько позволяло тесное пространство, и хотя дерево раз или два скрипнуло, тяжесть земли оставалась непоколебимой.
Тогда он затих, осознав, что разрушить гроб и остаться лежать засыпанным землей будет неизмеримо хуже. Именно тогда начались муки голода. Он потерял счет времени, парализованный ужасом, прислушиваясь, как бешеный зверь гложет внутренности, уже тонкая нить отделяла его от безумия, когда над ним раздался стук лопаты.
*
— А знаете, — сказал Фицрой, проводя рукой по лицу, чтобы стереть отголоски того ужаса, — то, что вампиры в большинстве своем знатного происхождения, имеет под собой вескую причину. Из саркофага выбраться гораздо легче. Меня же похоронили глубоко и основательно, так что Аннабель понадобилось три дня, чтобы найти и разрыть мою могилу. — Иногда, даже спустя четыре столетия, просыпаясь по вечерам, он вновь оказывался
там.
Один. В темноте. Перед лицом вечности.
— Значит, ваш отец… — Вики запнулась перед тем, как договорить: — Генрих VIII, все-таки что-то заподозрил?
Генри рассмеялся, но как-то не очень весело.
— Он больше чем заподозрил. Позже я узнал, что он приказал пронзить мне сердце колом, набить рот чесноком и зашить губы, после чего отделить от тела голову и похоронить отдельно. Слава Богу, Норфолк до конца остался моим истинным другом.
— Вы виделись потом?
— Пару раз. Он понял меня лучше, чем я ожидал.
— А что случилось с Аннабель?
— Она помогла мне справиться с трудностями, которые неизбежно возникают после перерождения. Ухаживала за мной целый год, пока я спал, а мое тело тем временем адаптировалось к новым условиям. Аннабель научила меня насыщаться, не совершая убийства. А потом ушла.
— Ушла? — Брови Вики взметнулись вверх. — После всего, что она сделала для вас, вот так вот взять и уйти?
Фицрой вновь отвернулся и принялся разглядывать огни города. Она могла быть там, кто знает. Впрочем, вампир с легкой грустью признавал, что теперь ему все равно.
— Когда связь между «родителем» и «отпрыском» изживает себя, мы предпочитаем охотиться в одиночку. Самые тесные отношения зарождаются, когда мы насыщаемся, а для насыщения мы не можем использовать друг друга. — Он оперся рукой о стекло. — Эмоциональная связь, любовь, если вам угодно, которая заставляет нас делиться своей кровью со смертным, никогда не выдерживает перерождения.
— Но вы могли бы оставаться…
— Да, но это не одно и то же. — Генри решительно тряхнул головой и, сбросив с себя меланхолию, вновь повернулся к Вики. — То, что вы имеете в виду, тоже очень тесно связано с насыщением.
— Вот как. Значит, истории о вампирах, что, мол, они обладают… хм…
— Искушенностью в любви? — подсказал он с улыбкой. — Совершенно правдивы. У нас ведь много времени для практики.
Вики почувствовала, что краснеет, и была вынуждена опустить глаза. Четыреста пятьдесят лет практики… Она невольно сцепила зубы, и внезапная острая боль в скуле помогла ей отвлечься. «Только не сегодня, у меня болит голова». Вики закрыла книгу на коленях и осторожно отложила в сторону, заодно взглянув на часы. 4:43. «Мне за свою жизнь не раз приходилось выслушивать интересные признания… но это…» Разумеется, можно было и не поверить всему тому, что она услышала, выбраться из квартиры, удрать подальше от этого законченного шизика и вызвать людей в белых халатах, чтобы они заперли мистера Фицроя, незаконнорожденного сына Генриха VIII и т.д. и т.п., там, где ему самое место. Но дело в том, что она все-таки ему поверила, и теперь стараться доказать себе, что это не так, значит стараться убедить себя во лжи.
— Зачем вы рассказали мне все это? — наконец спросила она.
Генри пожал плечами.
— Я рассудил, что у меня только два выхода. Довериться вам или убить вас. Если для начала довериться, — он развел руками, — а потом убедиться, что это была плохая идея, то все еще можно убить вас, пока вы не причинили мне вреда.
— Погодите минуту, — всполошилась Вики, — меня не так-то просто убить!
Он стоял у окна в десяти, может быть, в двенадцати футах. Не успела она и глазом моргнуть, как он оказался рядом с ней и руки его легко сжали горло женщины. Даже если бы женщина захотела, то не смогла бы его остановить. Она ведь даже не заметила, как он движется.
— Ой, — только и сказала Вики.
Вампир убрал руки и продолжал, словно и не прерывался:
— Но если бы я вначале вас убил, то все на том бы и закончилось. А я думаю, мы можем помочь друг другу.
— Как? — Оказавшись в такой близости от него, Вики почувствовала, что теряется, и подавила желание отодвинуться подальше. Или, наоборот, придвинуться поближе. «За четыреста пятьдесят лет развивается весьма властная натура», — подумала она, переводя взгляд на белую бархатную обивку дивана.
— Демон выходит на охоту по ночам. Как и я. Но тот, кто вызывает этого демона, — обычный смертный и ведет, как все люди, дневной образ жизни.
— Вы предлагаете, чтобы мы действовали вместе?
— Да, до тех пор, пока демон не будет пойман.
Она несколько раз провела рукой по бархатному ворсу, после чего снова взглянула ему в лицо. «А глаза у него светло-карие. Я правильно угадала».
— Зачем вам это нужно?
— Поймать демона? — Фицрой поднялся и прошел обратно к окну. — Сам толком не знаю, но газеты приписывают убийства вампирам и тем самым создают угрозу для всех нас. — Внизу по Джарвис-стрит неслась одинокая машина с включенными фарами. — Даже я думал, что это кто-то из моих соплеменников. Ребенок — брошенный, необученный.
— Что? Разве можно оставить ребенка, как же он сам позаботится о себе?
— Бывает и так, что родитель даже не подозревает о появлении отпрыска.
— Кажется, вы говорили, что должна существовать эмоциональная связь…
— Нет, я сказал, что эмоциональная связь не выдерживает перерождения. Я не говорил, что она должна существовать. Мои соплеменники могут порождать детей так же случайно, как и ваши. Если не вдаваться в подробности, то для этого только и нужно, чтобы вампир превысил дозу насыщения, позволив, в свою очередь, смертному тоже насытиться.
