Дети, которые хотят умереть (СИ) - Гаd Григорий (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— И на грудки наложницы я бы поглазел, — улыбнулся Казаков.
Андрей прикрыл ладонью глаза волка на клинке.
Кружок озабоченных мальчишек, а вовсе не совет дайме.
— Ко мне сегодня подошла Ява-сан, — сказал круглолицый Ждан Рябов, — просила пойти в ее комнату и понаблюдать, что она сделает с бананом, выданным на завтрак.
— Последний раз бананы раздавали в столовой больше двух недель назад, — сказал Лютин.
— Прошу одну вытянку! — поднял руку Коваль, вынул из-за оби тетрадку, перелистнул пару страниц и прочитал: — Две недели и шесть дней.
— Мерзкое зрелище: Ява-сан с торчащей внизу живота черной гнилой палкой, — сказал Глеб.
— Ясно же, что Рябов-сан согласился пойти в комнату Явы-сан только за кусочек банана, — хмыкнул Казаков, — хоть кусочек и гнилой.
— Ява-сан предлагала целую треть, — сказал Рябов, — но я отказался из-за ритуала посвящения Сингенина-сан. Я как настоящий самурай равнодушен к еде.
Живот Рябова тихо заурчал.
— Мы ценим твою жертву, Рябов-сан, — Лис слегка поклонился. — Уважаемые дайме, красоткинские скорее всего нападут на Андрея завтра утром.
Казаков вдруг наклонился через круг стертого линолеума к Андрею.
— Кстати, Сингенин-сан, — сказал Казаков, — семиклассники тоже заглядываются на Амурову-сан — имей в виду. Особенно когда Амурова-сан ходит по коридорам одна. Семиклассники — хоть и мелюзга, но тыкалки у них уже чешутся, а мечи такие же острые, как у нас.
— Семиклассники как крысы: только когда их много, смелеют и набрасываются, — сказал Лютин. — Кланы Райдэна и Черных Змеев забрали всех семиклассниц, вот мелюзга тыкается в кулак и бесится.
— А мы не тыкаемся в кулак? — Казаков приподнялся на стуле, открыв на стене за ним иероглиф «клевета, обман, ложь» — кривое лысое дерево. — У нас всего одна наложница, которую сначала присвоил Охотников-сан, а теперь, — синие иглы Андрея впились в лицо говорившего, и Казаков быстро закончил, — а теперь тоже занята. Перебиваемся, как волки, редкой добычей.
— Что за редкая добыча? — спросил Андрей. Дайме тяжко вздохнули, головы с хвостиками поникли.
Смирнов возбужденно застучал пятками по полу и взмахнул рукой, непроизвольно указав на иероглиф «голод, быть голодным, недоедание».
— Вот у Черных Змеев, — сказал Адам, — три десятка парней и тринадцать девочек. Коваль-сан, значит, каждому змееносцу достается самое меньшее по две девочки?
— И вовсе не две, — сказал Коваль, — наоборот, на одну девочку…
— Три! — воскликнул Казаков. — В клане Райдэна семь самураев и пять наложниц. Выходит на парня три девчонки! Предлагаю прямо сейчас напасть на клан Райдэна и забрать каждому по три наложницы!
— Да с какого демона три? — спросил Коваль.
— А сами виноваты, — бросил Глеб. — Порубили почти всех одноклассниц в пятых-шестых классах. Кто играл с вакидзаси в «Кис-Царап-Мяу» и «Рубится — не рубится»? Теперь перебиваетесь.
— Лютину-сан лучше всех, — сказал Казаков, — для него даже семиклассницы староваты.
— Казаков-сан, мне же плевать на твои вкусы, — сказал Глеб, — плевать, что ты не брезгуешь похаживать к Яве-сан.
Два ученика посмотрели друг на друга, каждый потянулся к правому бедру.
Резкие стуки сотрясли тишину, дайме обернулись к Сингенину, и лица их побледнели.
Голый клинок катаны стучал по ножке стула под новичком. Рука Андрея крепко держала пластиковую рукоять, колючий взгляд вонзался в глаза соклановцев по очереди.
— ЧТО. ЗА. РЕДКАЯ. ДОБЫЧА, — бросал новичок по слову после каждого удара.
Дайме молчали. Выхватить катану из ножен, прежде чем новичок ударит, не было шансов. Смирнов подвинулся на правую половину сиденья, подальше от острого клинка сбоку.
— Сингенин-сан, любая, — сказал Казаков. — Тебе, похоже, нравятся рыжие?
— Я больше не буду повторять, — резко сказал Андрей, и клинок взмыл вверх. Острие меча указало на иероглиф «убить, истребить, уничтожить, невыносимо, до смерти». Смирнов против воли прикрыл глаза рукой.
— Сингенин-сан, — улыбнулся Лис, — мы поговорим об этом позже.
Андрей уставился на бесцветного, но Лис неподвижно улыбался синим иглам. А затем сказал:
— Андрей, убери меч.
И Смирнов понял: ничья кровь не прольется.
Лис так часто произносил это сочетание: личное имя и приказ из двух-трех слов, и это так часто срабатывало, что у дайме выработался рефлекс подчиняться трехпалому не рассуждая.
«Ждан, съешь яблоко».
«Ефрем, возьми девчонку».
«Серали, срази наглеца».
«Глеб, оголи меч».
Каждый приказ отвечал Духу дайме, его телесным позывам и тайным желаниям. Лис отдавал десятки, сотни приказов, исходящие от них импульсы поступали в мозг дайме, тесно переплетались с удовольствием от съеденных яблок или истыканных девчонок, или убитых наглецов, — и эта связь крепла с каждым новым приказом.
Эта связь так окрепла, что дайме вскоре наслаждались, просто исполняя приказы Лиса, любые приказы.
«Глеб, свяжи мальчишку… Глеб, выйди за дверь… Глеб, не слушай крики».
Эта связь породила у самураев новый рефлекс. Рефлекс беспрекословного подчинения.
«Серали, следи за другими дайме… Серали, следи за наложницей… Серали, следи за Стасом… Серали, докладывай мне».
И дайме возбуждались каждый раз, когда Лис называл их по имени. Противостоять рефлексу не хотелось, ведь он обещал наслаждение. И наслаждение приходило, а вместе с ним и уверенность, что будет награда.
«Адам, на колени… Адам, закрой глаза… Адам, открой рот…»
Лис прекрасно знал тайные желания дайме и удовлетворял зов нутра каждого.
«..Адам, не подглядывай… Адам, лижи, води языком… Адам, часто-часто».
Даже если приказы претили прихотям дайме, никто не ослушивался Лиса. Личное имя и два-три слова околдовывали как магическое заклинание, обещали вскоре восполнить небольшую жертву мешком яблок, дюжиной наложниц и горой вражеских трупов.
«Ждан, отдай порцию Амуровой».
«Ефрем, забудь рыжую».
«Серали, не сегодня».
«Глеб, отпусти меч».
— Позже ты мне расскажешь, — сказал Андрей.
Новичок убрал катану в ножны и словно растворился в тусклом свете ламп. Иголочный взгляд пропал, дыхание утихло, почти исчезло, а лицо с телом застыли. Взгляд Смирнова скользил по новичку, как по неживым стенам и партам, ни за что не цепляясь. Новичок словно окаменел.
— Впервые на совете дайме так тихо, — произнес Лис. — Помимо клана Красоткина, нам может грозить голод. Коваль-сан, поясни, сколько порций раздали в столовой за последние два дня.
Коваль зашуршал страницами в тетради.
— Три сотни и три десятка порций выдали на обед в субботу, ровно три сотни порций — на завтрак вчера и две сотни пять десятков порций — сегодня на обед.
— Пятые и шестые классы как самые слабые голодают третий день, — сказал Лис. — Если порций дальше будут давать все меньше, еда достанется только десятым и одиннадцатым классам. Остальные ослабеют и пробудятся от иллюзий.
Дайме молчали, только живот Рябова забурчал громче.
— Крысы в подвале, — сказал Глеб.
— Нету крыс, только сегодня проверял подвал, — вздохнул Ждан, — зато полно Черных Змеев, они крыс и выловили.
— Зачем? — спросил Глеб. — Эти гады точно не голодают.
— Усами Ахметов-сан пресытился своими наложницами, — засмеялся Казаков, — бородатая дубина возжелал мохнатых оргий.
— Говорят, Ахметову-сан нравится заставлять своих наложниц лакать сырую крысиную кровь, — поморщился Смирнов.
— Девятый этаж, — сказал Лис, — правое крыло, четвертая комната.
— В этой комнате живет Видждан-сан, — встрепенулся Смирнов. Самурай с небесными глазами облизал губы. Вот и награда за все те разы, что Адам стоял на коленях с закрытыми глазами и часто-часто двигал языком. Лизал что-то твердое и соленое. Бе-е.
— Не только, — сказал Лис. — Помимо черномазой наложницы в комнату каждый вечер приходят два красоткинских самурая. На всю ночь.
— Зачем двое? Что они стерегут кроме наложницы? — спросил Глеб.
