Противостояние - Кинг Стивен (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

– Расскажи! – Она видела Стью в самом разном настроении, но в таком нерешительном смущении – никогда.

– Я никому этого не рассказывал, но последние две недели часто об этом думал. Нечто странное случилось со мной в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, я тогда подрабатывал на заправочной станции Билла Хэпскомба. Он нанимал меня, если мог, когда останавливался завод калькуляторов, расположенный в нашем городе. Я работал у него неполную смену, с одиннадцати вечера до закрытия – в те дни заправка закрывалась в три утра. Обычно ко мне заезжали те, кто работал во вторую смену – с трех до одиннадцати – на бумажной фабрике в Дикси… а с полуночи и до трех ночи я частенько не видел ни души. Сидел, читал книгу или журнал, а то и просто дремал. Ты понимаешь?

– Да.

Она понимала. Мысленным взором видела его, мужчину, который стал ее мужчиной в это особенное время в этой круговерти событий, широкоплечего мужчину, спящего на пластиковом стуле «Вулко» с раскрытой книгой, лежащей у него на коленях обложкой вверх. Она видела его спящим в островке белого света, окруженном громадным морем техасской ночи. Она любила его в этой «картинке», как любила во всех «картинках», которые рисовало ее воображение.

– Итак, той ночью, примерно в четверть третьего, я сидел за столом Хэпа, положив на него ноги, и читал какой-то вестерн, то ли Луиса Ламура, то ли Элмора Леонарда, может, кого-то еще, и тут на заправку прикатывает большой старый «понтиак». Все стекла опущены, и магнитола орет как резаная. Хэнк Уильямс [177]. Я даже помню песню – «Уходя дальше». За рулем сидит этот парень, не молодой и не старый, больше в машине никого нет. Симпатичный парень, но внешность у него немного пугающая… я хочу сказать, выглядел он так, словно мог сделать что-то страшное, особенно над этим не задумываясь. Я еще обратил внимание на его густые, вьющиеся темные волосы. Между ног он держал бутылку вина, а на зеркале заднего обзора висели две пенопластовые игральные кости. Он говорит: «Высший сорт», – и я отвечаю: «Хорошо», – но с минуту стою и смотрю на него. Потому что мне показалось, что я его знаю. Вот и пытался понять – откуда?

Они уже подошли к углу; их дом находился на другой стороне улицы. Остановились. Фрэнни не отрывала глаз от Стью.

– Вот я и говорю: «По-моему, я вас знаю. Вы из Корберта или Максина?» Но уже понимаю, что встречал его где-то еще, не в этих двух городах. И он говорит: «Нет, но однажды я проезжал через Корберт со всей семьей, еще ребенком. Похоже, ребенком я побывал в каждом американском городе. Мой отец служил в ВВС». Я открыл бензобак, залил бензин, все время думая о том, где я мог видеть это лицо, и в конце концов меня осенило. Я вспомнил где. И ужасно разозлился на себя, потому что человек, который сидел за рулем «понтиака», вроде бы уже покинул этот мир.

– Кто сидел за рулем, Стюарт? Кто?

– Позволь, я расскажу все по прядку, Фрэнни. Правда, как эту историю ни рассказывай, она все равно безумная. Я вернулся к окну и говорю: «С вас шесть долларов и тридцать центов». Он дал мне две пятерки и сказал, что сдачу я могу оставить себе. И я говорю: «Думаю, теперь я знаю, кто вы». И он говорит: «Что ж, может, и знаешь», – и награждает меня жуткой, ледяной улыбкой, и все это время Хэнк Уильямс поет о приезде в город. Я говорю: «Если вы тот, за кого я вас принимаю, вы уже умерли». Он отвечает: «Нельзя верить всему, о чем пишут в газетах, парень». Я спрашиваю: «Так вам нравится Хэнк Уильямс?» Это все, о чем у меня хватило ума спросить в тот момент. Потому что если бы я не спросил, он бы поднял стекло и укатил в ночь… и я хотел, чтобы он укатил, но при этом и не хотел. Пока не хотел. Сначала надеялся убедиться в своей правоте. Тогда я не догадывался, что человек очень многое не может знать наверняка, независимо от своих желаний. Он говорит: «Хэнк Уильямс – один из лучших. Я люблю музыку придорожных ресторанов». А потом говорит: «Я еду в Новый Орлеан, буду гнать всю ночь, отсыпаться весь завтрашний день, потом всю ночь буду играть. Он остался прежним? Новый Орлеан?» Я говорю: «В каком смысле – прежним?» Он мне отвечает: «Ты знаешь». И я говорю: «Да, конечно, это юг. Хотя там, у моря, гораздо больше деревьев». Это его рассмешило. И он говорит: «Может, еще увидимся». Но мне не хотелось видеться с ним вновь, Фрэнни. Потому что его глаза говорили: он слишком долго смотрел в темноту и, возможно, даже начал что-то там различать. Думаю, если я когда-нибудь увижу этого Флэгга, его глаза будут такими же.

Стью покачал головой, они перевели велосипеды через дорогу и прислонили к стене дома.

– Я думал об этом, собирался купить несколько его пластинок, но не стал. Его голос… это хороший голос, но от него у меня по коже бегут мурашки.

– Стюарт, о ком ты говоришь?

– Помнишь рок-группу «Дорз»? В ту ночь на заправочную станцию в Арнетте заезжал Джим Моррисон. Я в этом уверен.

У нее от удивления вытянулось лицо.

– Но он умер! Умер во Франции! Он… – И тут она замолчала. Потому что о смерти Моррисона много чего писали. Словно с ней были связаны какие-то секреты. – Ты действительно так думаешь?

Они уже сидели на ступеньках у двери своего дома, плечом к плечу, как маленькие дети, ожидающие команды матери идти ужинать.

– Да, – ответил он. – Да, думаю. И до этого лета я всегда думал, что моя встреча с ним – самое необычное событие моей жизни. Ох, как же я ошибался!..

– И ты никому не говорил? – В голосе Фрэнни слышалось изумление. – Ты видел Моррисона через годы после его смерти – и никому не сказал?! Стюарт Редман, Богу следовало дать тебе вместо рта кодовый замок перед тем, как посылать тебя в этот мир.

Стью улыбнулся:

– Видишь ли, годы катились, как пишут в книгах, и если я думал о той ночи – а я время от времени думал, – у меня крепла уверенность, что я все-таки ошибся. Просто видел человека, похожего на него. И перестал к этому возвращаться. Но в последние недели меня вновь стал мучить этот вопрос. И теперь я склоняюсь к тому, что это был Моррисон. Черт, да он, возможно, все еще жив. Отменная получилась бы шутка, правда?

– Если он жив, то здесь его нет, – отметила Фрэнни.

– Нет, – согласился Стью. – Я бы и не ожидал его появления здесь. Я видел его глаза.

Она положила руку ему на плечо.

– Та еще история.

– Да, и, вероятно, двадцать миллионов людей в этой стране могли бы рассказать такую же… только об Элвисе Пресли и Говарде Хьюзе.

– Уже нет.

– Да… уже нет. Гарольд сегодня дал прикурить, верно?

– Как я понимаю, это называется сменой темы.

– Я уверен, что ты права.

– Да, это точно.

Он улыбнулся озабоченности в ее голосе и морщинке, которая появилась на лбу.

– Тебя это тревожит, да?

– Да, но я не собираюсь об этом говорить. Теперь ты на стороне Гарольда.

– Ты несправедлива, Фрэн. Меня это тоже тревожит. Мы провели два предварительных заседания… вроде бы все обмусолили… во всяком случае, мы так думали… и тут приходит Гарольд. Пара слов здесь, пара слов там, и говорит: «Разве вы не это имели в виду?» А мы отвечаем: «Да, спасибо, Гарольд, разумеется, это». – Стью покачал головой. – Предложение проголосовать общим списком… Как вышло, что мы даже не подумали об этом, Фрэн? Идеальное же решение, а мы его даже не обсуждали.

– Никто из нас не знал наверняка, в каком они придут настроении. Я думала – особенно после ухода матушки Абагейл, – что они будут мрачные, даже злые. Да еще этот Импенинг, каркающий, как какой-то ворон смерти…

– Любопытно, нельзя ли ему как-нибудь заткнуть рот? – задумчиво сказал Стью.

– Но ничего такого не было и в помине. Они так… ликовали только потому, что собрались вместе. Ты это почувствовал?

– Да, конечно.

– Все это напоминало проповедь… почти что. Я не думаю, что Гарольд это спланировал. Просто воспользовался моментом.

– Я просто не знаю, как к нему относиться, – признался Стью. – В тот вечер, после поисков матушки Абагейл, я действительно его жалел. Когда появились Ральф и Глен, он выглядел таким подавленным, казалось, может упасть в обморок или что-то такое. Но сейчас, когда мы уходили с лужайки и все его поздравляли, он раздулся, как жаба. Словно улыбался нам, а про себя думал: «Видите, чего стоит ваш комитет? Жалкая кучка идиотов!» Он напоминает те головоломки, с которыми ничего не получается. Вроде китайских ловушек для пальцев или трех металличе ских колец, которые можно разъединить, только разместив их определенным образом.